Вечно живые «Греческие мечтания»?
Вечно живые «Греческие мечтания»?
Очевидно, для Успенского закрытие РАИК — его детища, дела всей жизни — было соизмеримо с крахом надежд на будущее. Однако, похоже, Федор Иванович не думал опускать руки, потому что не прошло и года после закрытия научного заведения, как весной 1915 года Успенский составил докладную записку о Вселенском патриархате и храме Святой Софии, в которой предлагал, чтобы после завоевания Россией Константинополя первая литургия в Великом Святом храме была отслужена русскими.
Что это? Вечно живые «греческие мечтания»?.. Вполне возможно, что так мог рассуждать в нем маститый ученый-византинист. Но Успенский был к тому же политиком и прекрасно был осведомлен не только о событиях, происходящих в России, но и трезво оценивал расклад сил заинтересованных государств на международной арене, включая их влияние на Турцию накануне и с началом Первой мировой войны.
Федор Иванович не испытывал особых иллюзий по поводу превращения Константинополя в неотъемлемую часть Российского государства, что подтверждается фактами его последующей, после работы в Константинополе, биографии. Успенский, «обросший» связями за столь длительное пребывание в турецкой столице, мог без проблем остаться в Стамбуле после большевистской революции в России, однако он возвратился в Советскую Россию и в 1925 году стал академиком Российской академии наук, впоследствии — Академии наук СССР. Умер Федор Иванович в 1928 году в Ленинграде (Санкт-Петербурге) в возрасте восьмидесяти трех лет, уважаемым и почитаемым на родине ученым-византинистом.
Подводить итоги своей научной деятельности Успенский начал заранее, словно предвидя кардинальность грядущих перемен в своей жизни. В 1912 году, еще находясь в Константинополе, он написал предисловие к основному труду своей жизни — «Истории Византийской империи». Редко встречается авторское вступление к собственной книге, которое бы начиналось со слов: «Я весьма сожалению…» Таким его сделал Успенский. Этим горьким оттенком «сожаления» проникнут весь текст короткого предисловия. И хотя автор пытался соотнести свое настроение с якобы запоздалым решением об издании книги и своим собственным почтенным возрастом, ощущается, что его «печаль о несбывшемся» и сомнения гораздо глубже и касаются его собственной судьбы…
