Причины поражения

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Причины поражения

Прецедентом в русской и советской истории, сравнимым с событиями 19 августа, был «мятеж» генерала Корнилова, когда он в 1917 году попытался спасти старое русское государство от советов и их «хаоса»[671]. Многие черты этих выступлений совпадают: неорганизованность, недооценка новой расстановки политических сил, слепая вера в эффективность силы. Особенно схожими были последствия, так как в обоих случаях единственным результатом были ускорение и радикализация процессов, которые намеревались заблокировать: в 1917 году это было революционное развитие, в 1991-м — развал Советского Союза. Здесь, однако, сравнения кончаются. Причины молниеносного провала августовского заговора специфичны и должны анализироваться как таковые. Нам надлежит обобщить их, определив, пусть приблизительно, каждую по степени важности.

Первой причиной было поведение самого Горбачева. Только его оппозиция подтверждала незаконность предпринятого. Он был президентом в соответствии с конституцией. Им интересовались и за рубежом, и на родине. Он с самого начала был против. Позже со стороны некоторых, не исключая кое-кого из его старых союзников, но особенно самих заговорщиков, предпринимались попытки посеять сомнения относительно его твердости. Крючков, Лукьянов и их товарищи не видели другого способа, чтобы оправдать себя[672]. Ни одного элемента какой-либо двусмысленности в поведении президента не найдено и до сих пор, несмотря на то что в этом направлении делались многочисленные попытки. Свидетельства людей, бывших с ним рядом в те дни, в унисон говорили об обратном. И наконец, совсем уж трудно сомневаться в свидетельстве Ельцина, его наиболее безжалостного противника, который позже подтвердил, что план заговорщиков предусматривал арест Горбачева, что последний пережил «ужасные часы» и что его «ясный и категорический» отказ от какого-либо сотрудничества с самого начала спутал планы ГКЧП[673].

Вторым источником провала заговорщиков, как это ни парадоксально, было существование в Москве второго центра власти, независимого и даже соперничавшего с властью Горбачева. Речь идет о президенте России Ельцине. Его роль была недооценена заговорщиками. Арест Ельцина, как и других многочисленных представителей возможной оппозиции, был предусмотрен, но не был осуществлен. С другой стороны, поведение Ельцина было смелым и решительным. Из резиденции президента России, знаменитого Белого дома, он сумел с утра 19 августа организовать сопротивление, о чем немедленно узнала не только его страна, но и весь мир. Оттуда, с берегов Москвы-реки, он смог подготовить коллективный политический и военный ответ заговорщикам. После чего дело выглядело так, что все высшие законные органы власти были против заговора. После некоторого колебания и внешний мир выступил против «антиконституционного путча». Чтобы подавить оппозицию, был необходим вооруженный штурм Белого дома, вроде того, который Ельцин без колебаний организовал два года спустя, когда роли полностью поменялись. Штурм входил в планы, однако его так и не смогли предпринять. Крючков не сумел даже изолировать Белый дом, как это у него получилось в отношении резиденции Горбачева в далеком Крыму. Ельцин даже наладил связь с Бушем, который на базе получаемых с американских спутников сведений информировал его о военных передислокациях, осуществляемых противником[674].

Мы, таким образом, подходим к третьему фактору, определившему провал путча. По разным причинам он мог бы считаться решающим. Заговорщики рассчитывали на применение значительных сил, находящихся в распоряжении государства: армии, милиции, правительственного аппарата. Их главные представители участвовали в заговоре. Но эти органы за время перестройки подверглись внутренним потрясениям и разделились по противоборствующим тенденциям. Вот и на этот раз все говорит о том, начиная со свидетельства Ельцина, а объективное воспроизводство событий его подтверждает, что в высших руководящих центрах, в самом КГБ Крючкова и в основных министерствах было большое число колеблющихся или лиц, в чьи намерения не входило вмешательство в события. Армия была приведена в действие Язовым. Москва была окружена и затем занята войсками. Те части, на долю которых выпали самые деликатные задачи, такие как арест Ельцина или штурм Белого дома, отказались выполнять приказы или выполняли их неохотно и с запозданием, в результате чего их действия теряли всякую эффективность. Многих командиров сдерживал призрак нависшей гражданской войны. «Самая важная часть» событий «происходила за кулисами», рассказывал потом Ельцин, поддерживавший необходимые контакты со многими правительственными учреждениями. Это позволило ему обеспечить поддержку или необходимый нейтралитет именно там, где были сосредоточены рычаги управления силовыми структурами государства[675].

Наконец, выступившие против путча могли рассчитывать на определенную народную поддержку. Значение этого фактора было потом преувеличено. Как это всегда случается, вокруг такого рода политических схваток зачастую создаются мифы. Около Белого дома в Москве собралось несколько десятков тысяч человек. Их число даже в момент наивысшей напряженности вряд ли превышало 30-50 тыс. человек. Более внушительной была манифестация, тут же организованная горсоветом в Ленинграде. Не было ничего такого, что не могло быть подавлено вооруженными силами, как на площади Тяньанмень в Пекине. Но, конечно, пролилась бы кровь, и немалая, что помогло остановить репрессию. С другой стороны, участие в манифестациях было символичным, поскольку выражало настроение едва пробудившихся групп интеллигентов, деловых людей, верующих, молодежи, журналистов, не желавших согласиться с такой диктатурой, которая угадывалась с провозглашением заговорщиками чрезвычайного положения. Правду сказать, остальная часть огромной страны пассивно ждала развития событий[676]. Но верно также и то, что Крючков и его люди не сумели организовать в свою поддержку даже сколько-нибудь заметного народного выступления.

Последним фактором, определившим провал путча, была международная реакция, которая, за редким и малозначительным исключением, была направлена против заговорщиков. Организаторы заговора оказались в полной международной изоляции. Не нам судить, были ли какие-либо основания для докладов КГБ, но ясно одно, что если кто-то за рубежом и искал возможную замену Горбачеву, он явно не смотрел в ту сторону, где находились Крючков или Лукьянов. Если там и был кто-то, готовый смириться с быстро свершившимся фактом, сама неспособность заговорщиков следовать по ими же избранному пути подводила к тому, чтобы отдать предпочтение Горбачеву или Ельцину, которые, во всяком случае, представляли законную власть. Среди первых, кто высказался в этом смысле, был американский президент Буш, а поскольку за годы перестройки СССР довольно широко распахнул ворота для зарубежной информации, то и советское общественное мнение получило возможность узнать об этой реакции. Короче, нельзя отказать в правоте Горбачеву, сказавшему впоследствии, что его руководство создало такие внутренние и международные условия, в которых путч, вроде случившегося 19 августа, не мог иметь успеха[677].

Уже во второй половине дня 21 августа два самолета вылетели из Москвы в Форос, где Горбачев провел в изоляции три дня. В первом находились главные заговорщики во главе с Крючковым. Хотя до сих пор не ясно, чего они хотели добиться, все говорит о том, что перед лицом провала их заговора они намеревались предпринять последнюю попытку для достижения компромисса с Горбачевым. Во втором самолете был вице-президент Российской Федерации Руцкой с группой высших советских и российских руководителей, ставившие себе целью освобождение Горбачева и возвращение его в Москву. Горбачев отказался видеть первых, но принял вторых. Ночью он вернулся в Москву. Заговорщики были арестованы.