Левацкие действия

Левацкие действия

Полным ходом работая над материалом для бомбы, Комптон обращал внимание на физику реакций под действием быстрых нейтронов и последствия создания бомбы. Он поручил это направление физику Грегори Брейту, выходцу из России[86], но Брейт очень скоро разочаровался недостаточно быстрым продвижением разработок и недопустимо низким уровнем безопасности. 18 мая 1942 года он отошел от руководства этими работами и вернулся в морской флот, где служил до участия в программе S-1. Комптон, пригласивший поработать над проектом — под начало Брейта — Оппенгеймера, теперь назначил его руководителем.

Оппенгеймер был замечательным физиком, но небезупречным человеком. Сын еврейских эмигрантов, разбогатевших в Америке, он вырос в достатке и имел феноменальную способность к обучению. В возрасте девяти лет он мог предложить кузену задать вопрос по-латыни, на который сам отвечал по-гречески. Однако при всех его талантах Оппенгеймеру было чуждо человеческое сочувствие. Мальчиком Роберт чрезмерно гордился своей ученостью. В детстве, чтобы компенсировать неловкость и робость, он любил покрасоваться. Роберт мог вести себя хвастливо и покровительственно, у него был острый язык. Чувства, которые он вызывал у однокашников, а потом у коллег и сотрудников, колебались от жалости до раздражения.

Оппенгеймер слыл энциклопедистом: его интересовала не только наука, но и психотерапия и искусство. В Гарвардском университете его специализацией была химии, но он изучал также греческий язык, архитектуру, классическую литературу и искусство. Окончив Гарвард, под руководством Дж. Дж. Томпсона он занимался в Кавендишской лаборатории Кембриджа, а потом перебрался в Германию, в Геттинген. Здесь он работал с Джеймсом Франком и Максом Борном, познакомился с Гейзенбергом, с английским физиком Полем Дираком и многими другими прославленными физиками-теоретиками.

Комптон впервые встретился с Оппенгеймером в Геттингене в 1927 году. «Специалист в ядерной физике, — писал Комптон позже, — он был лучшим толкователем математических теорий, объясняя их тем из нас, кто занимался непосредственно экспериментами».

Получив докторскую степень, Оппенгеймер снова прибыл в Гарвард, а потом перешел в Калифорнийский технологический институт в Пасадене. Затем он на год попридержал несколько предложений на научные должности, чтобы вернуться в Европу и продолжить образование. Сначала он отправился в голландский Лейден, где сотрудничал с Паулем Эренфестом, а потом перебрался в швейцарский Цюрих, чтобы обменяться опытом с Вольфгангом Паули, который только что завершил первый этап совместной работы с Гейзенбергом по квантовой электродинамике. В июле 1929 года Оппенгеймер вернулся в Америку и получил должность на кафедре Калифорнийского университета в Беркли. Всего годом ранее на пост адъюнкт-профессора здесь же, в Беркли назначили Лоуренса.

Оппенгеймер, несомненно, был талантлив, но скорее как техник, чем как новатор. Он умел оттачивать и развивать идеи других, но сам оригинальными идеями не блистал.

22 апреля 1948 года Оппенгеймеру исполнилось 38 лет. В научных кругах считалось, что важнейшие свои достижения физик делает, будучи молодым. Гейзенбергу вручили Нобелевскую премию за работу, которой он занимался в возрасте чуть менее тридцати лет. Эйнштейн получил Нобелевскую премию за труды, опубликованные в 26 лет. Оппенгеймер, по-видимому, отлично сознавал, что его лучшая работа уже позади. И этой работе вожделенная премия не присуждена.

Оппенгеймер также активно интересовался политикой. Похоже, что его благополучная жизнь взрастила в нем комплекс вины, который проявил себя в преувеличенном общественном сознании. Казалось, это чувство было направлено не на отдельных личностей, по крайней мере вне его семьи, а на политические идеалы и общественные проблемы. Позже сам Оппенгеймер объяснял:

«Я ощущал непрерывную, неугасающую ярость, вызванную тем, как с евреями обращались в Германии. У меня там были родственники, и я собирался помочь им бежать и добраться до [Америки]. Я видел, что сделала с моими студентамм Великая депрессия. Они не могли найти работу, а та работа, что попадалась, совершенно им не подходила. И на их примере я начал понимать, как сильно на человеческие жизни влияют политические и экономические события».

С самого начала упоминания Лоуренса о «левацких действиях» Оппенгеймера вызвали подозрения и обеспокоенность его участием в американской ядерной программе. Как позже признавался сам Оппенгеймер, в середине 1930-х он состоял практически во всех коммунистических организациях, которые существовали в Калифорнии.

Кроме того, он был страстно влюблен в Джейн Тэтлок (они то заключали, то расторгали помолвку), дочь профессора литературы из Беркли, который был известным активистом коммунистической партии. Поэтому неудивительно, что Роберт стал участвовать в сборе средств на борьбу с растущей угрозой европейского фашизма. Когда его отношения с Тэтлок завершились, он женился на Кэтрин (Китти) Харрисон, отпрыске европейского королевского рода. Хотя у самого Оппенгеймера никогда не было билета Коммунистической партии США, его жена Китти, брат Фрэнк, близкий друг Хаакон Шевалье и некоторые члены его исследовательской группы в Беркли в разное время состояли в этой партии.

В марте 1941 года на Оппенгеймера завело дело ФБР, после того как в декабре 1940-го он приехал на собственном автомобиле на собрание-дискуссию в дом Шевалье. В поле зрения ФБР по этому делу оказались двое других активистов, но в ходе расследования была установлена связь между Оппенгеймером и Стивом Нельсоном, также известным как Стив Месарош, одним из ключевых деятелей в органах управления коммунистической партии в области залива Сан-Франциско.

Уроженец Хорватии, Нельсон два года проучился в Международной ленинской школе в Москве, где изучал историю рабочего класса, марксизм и аспекты диктатуры пролетариата. В то время он участвовал в тайных миссиях в Европе, Индии и Китае. Те, кто искал связь между законными (или как минимум допустимыми) действиями американской коммунистической партии и нелегальной деятельностью советской разведки, внимательно следили за Нельсоном.

Нельсон также был знаком с Китти Оппенгеймер через ее второго мужа, также коммуниста, который погиб, сражаясь за Испанию, в 1937 году. Семьи Оппенгеймеров и Нельсонов несколько раз встречались в общих компаниях. Роберт был четвертым мужем Китти.

Оппенгеймер был «находкой для шпиона», и все же его вклад в программу S-1 до сих пор был чрезвычайно ценен. И теперь Комптон поручил ему работу над реакциями на быстрых нейтронах и над принципиальной схемой атомной бомбы. Лоуренс настаивал, чтобы Оппенгеймер прекратил якшаться с леворадикальными политиками, и тому пришлось уступить (правда, Оппенгеймер продолжал финансово поддерживать левых как минимум до конца 1942 года). Роберт получил временный допуск к секретной информации и теперь мог помогать Лоуренсу в работе. Анкету на проверку благонадежности Оппенгеймер заполнил в апреле 1942 года, причем на вопросы ответил по большей части честно[87]. Однако полного допуска в обозримом будущем не предвиделось.

Оппенгеймер не мог позволить себе ждать. Как только он осознал природу и масштаб той задачи, которую на него возложил Комптон, он понял, что ему требуются лучшие умы страны. В начале июня 1942 года он собрал в Беркли исследовательскую группу, в которую вошли самые талантливые физики-теоретики, которых он смог найти. Он окрестил их «светилами».

Все ключи, которыми (как они сами верили) располагали физики «Трубных сплавов» для работы с быстрыми нейтронами и для разработки бомбы, уходили из рук.