Создание Одессы
Создание Одессы
Основание Одессы заняло особое место в биографии де Рибаса. Об этом деянии известно очень многим и в наше время, однако далеко не все знают, как начинался этот знаменитый ныне портовый город.
Завершилась война. 27 января 1792 года Екатерина II дала указ екатеринославскому губернатору генерал-майору В. Каховскому присоединить очаковские земли к наместничеству и приложить старание по их заселению. По указанию Каховского инженер-подполковник А. Шостак выбирал места для новых городов. Первым стал основанный 7 января 1792 года армянами Григориополь, названный так в честь Потемкина 25 февраля; следующими крепостями должны были стать Тираспольская, Овидиопольская и Одесская.
После мира и присоединения Новороссийского края по Днестру к России была создана «Экспедиция строения южных крепостей» во главе с A. B. Суворовым, которому подчинялись де Рибас и инженер де Волан.
28 февраля 1792 года черноморские флоты принял вице-адмирал Н. С. Мордвинов. В 1793 году по расчетам Пустошкина он предложил построить порт ближе к морю у Очакова, где устроить канал в гавань для гребных и торговых судов; Херсон и Николаев он считал военными портами. Но Екатерина засомневалась в целесообразности этого решения. Она писала в указе 7 июня 1793 года генерал-прокурору Самойлову: «…относительно до предполагаемого в Очакове построения гавани, то может ли оная от берега морского простираться и утверждена быть в водах морских, не имеющая от бурь, на море бываемых, никаких натуральных заграждений? Или приличнее и для казны выгоднее устроить ее в другом месте?» Императрица не хотела прокладывать канал в песках.
Выбор места для порта Екатерина II поручила де Рибасу и подполковнику де Волану. Им было предписано «…осмотреть со всевозможною тщательностию устье Днепра, Лиман и берега Черного моря, не отдаленные от Очакова; измерить существующие рейды и заливы и избрать место, достойное и удобное, для заведения на Черном море порта, который мог бы привлечь торговлю заграничную и внутреннюю, а вместе служил бы прикрытием для Императорских флотов: парусного и гребного, если б их туда Правительство направило или обстоятельства морские и военные того потребовали».
Де Рибас нашел пригодным залив около строившейся уже с 10 июня 1793 года крепости на месте бывшей Гаджибейской. Инженер де Волан в «Генеральном рапорте Сенату» от 24 января 1797 года так обосновывал выбор: «Не оставалось выгоднейшего места для береговой гавани, коея расположение соответствовало бы намерению, к какому она предполагается, как только залив Хаджибейский. Доброта рейды его, а особливо грунт его известен был нашим мореходцам и довольно испытаны в употреблении оной прежними ее владельцами. Льды там не могут ни малейшего причинить вреда и течение вод оной занести. Судоходство может быть открытым в течение целого года со всеми ветрами. Пункт сей представляет в то же время удобство подкрепления и убежища действующим флотам в военное время и гавань для торговли порубежных с Днестром богатых провинций: Подолии, Волыни и Галиции. Оставалось только доставить убежище и потребные выгоды для судов, которые токмо от западных, восточных и северо-восточных ветров претерпевали беспокойство, и для того признано за нужное, соображаясь с гаваньми Неаполя, Ливурны, Анконы и Генуи, построить мол. Произведя в разсуждение сего надлежащие разсматривания, удостоверились, что мол сей доставит прочие удобства, принадлежащие к военной и купеческой гавани, и что построение онаго стоило бы не более жете и выходных каналов в Кинбурне и Очакове».
Мордвинов выступил против, защищая постройку порта у Очакова. Но Зубов утвердил проект де Рибаса и де Волана, ибо Екатерина II решила избрать вариант гаджибейский. 27 мая 1794 года последовал императорский рескрипт де Рибасу:
«Уважая выгодное положение Хаджибея при Черном море и сопряженные с оным пользы, признали Мы нужным устроить тамо военную гавань купно с купеческою пристанью. Повелев Нашему Екатеринославскому и Таврическому Генерал-Губернатору открыть там свободный вход купеческим судам как наших подданных, так и чужестранных держав, коим силою трактатов, с империею Нашею существующих, можно плавать на Черном море, устроение гавани сей Мы возлагаем на вас и Всемилостивейше повелеваем вам быть главным Начальником оной, где и гребной флот Черноморский, в вашей команде состоящий, впредь главное расположение свое иметь будет; работы же производить под надзиранием Генерала Графа Суворова-Рымникского, коему поручены от Нас все строения укреплений и военных заведений в той стране, придав в пособие вам Инженер-Подполковника Деволанта, коего представленный план пристани и города Гаджибей утвердив, повелеваем приступить не теряя времени к возможному и постепенному произведению оного в действие. На первый раз употребите на сие те 26 000 рублей, которые, по донесению вашему от 1-го мая сохранили вы, по ненужности еще в найме вольных для флотилии греческих матросов, присовокупляя к сим и те, кои впредь вам сберечь можно будет, а дабы еще облегчить вас в сем деле по возможности, позволили мы заимствовать для насыпи гавани, материялы, назначенные по генеральному о укреплениях тамошних предположению, ради сооружения в будущем 1798 году в Очакове блокс-форта с тем, чтобы таковые же материялы были к вышеозначенному времени заготовлены вновь. Для перевозки оных в Хаджибей, можете брать суда из гребного флота, из которого и служителей к производству, повеленных работ употребляйте, без изнурения их однако же излишними трудами, производя по вашему разсмотрению плату заработанных денег. По прочим же надобностям вашим имеете во всем относиться к помянутому Генералу Графу Суворову-Рымникскому и требовать его наставлений как в самом производстве работ, так и в пособии на оные деньгами, могущими оставаться, по хозяйственному его распоряжению, от сумм, вообще для крепостных строений отпускаемых, для чего и отчеты в издержках ему представить имеете, Мы надеемся, что вы не токмо приведете в исполнение сие благое предположение Наше, но что, ведая, колико процветающая торговля споспешествует благоденствию народному и обогащению Государств, потщитеся, дабы созидаемый вами город представлял торгующим не токмо безопасное от непогоды пристанище, но защиту, ободрение, покровительство и, словом, все зависящее от вас в делах их пособия, чрез что, без сомнения, как торговля наша в тех местах процветет, так и город сей пополнится жителями в скором времени. Пребываем вам в прочем Императорскою Нашею милостию всегда благосклонны. Дано в Царском Селе. Мая 27-го дня 1794 года».
Соответствующие указы были даны екатеринославскому и таврическому генерал-губернатору графу Зубову. Тот в ордере от 31 мая 1794 года предписывал де Рибасу:
«Предоставляю раздачу мест, принадлежащих городу Хаджибею, разсмотрению В. П., почитаю нужным предварить вас, что и дозволение селиться в сем городе зависеть долженствует также от вас. Надобно также, чтобы при поселении в оном соблюдены были Городового положения нижеследующие статьи: 5 „В городе поселившеся обязаны присягою пред Всемогущим Богом, в сохранении ненарушимо подданнической верности к особе И.В.“, и 6 „Кто поселится в городе, тот имеет учинить расписку вместо присяги, что право гражданское принимает и обязуется по мещанству нести тягости“. Впрочем, от вашего разсмотрения зависеть будет, какого рода людей принимать в граждане нового города, кроме тех, противу которых имеются особые предписания, обязывая вновь поступающих вступать в состояния, кои они по приличию себе изберут, и наблюдая, чтобы город наполнялся обывателями, с одной стороны, торгами и промыслами для него полезными, а с другой, благомысленными и верность подданническую сохраняющими. При сем случае, не оставьте В. П. взять в особое примечание, чтобы при военной гавани кроме флотских служителей не могли поселяться люди, для флота посторонние».
Так как в 1794 году Каховский умер, а Суворова отправили в Польшу, постройка крепостей и города легла на де Рибаса. Он определил расходы на строительство в 2 061 620 рублей; Екатерина утвердила по докладу Зубова 1 993 025 рублей с раскладкой на пять лет. Основными объектами постройки должны были стать: большой мол, жете — гавань для гребных судов, эллинги и верфи для починки казенных судов и две пристани с набережными для судов коммерческих. Кроме того, следовало построить казармы для солдат, матросов, рабочих, несколько образцовых обывательских домов. Вскоре по проекту Зубова Шостак и де Волан составили смету на постройку шести соляных магазинов, чтобы организовать продажу таврической соли в Польшу и Молдавию. 10 января 1795 года Императрица утвердила проект и возложила его осуществление также на де Рибаса.
Благодаря меновой торговле солью по Днестру удалось получать из Бендер и Подолии лес и многие другие необходимые товары. В 1794 году уже семь турецких судов пришли с греческими товарами за хлебом. Из-за неурожая эта попытка не удалась. Но со временем зерно стало основным грузом, вывозимым через Одесский порт.
22 августа 1794 года архиепископ освятил город и порт Гаджибей. 6 января 1795 года на придворном балу кто-то посоветовал Екатерине II назвать город в честь древнегреческого поселения Одессос, которое существовало неподалеку. Императрица предложила название «Одесса». В 1795 году по решению Академии наук город назвали Одессой. До того в городе основали Канцелярию строения города и порта Хаджибейского. Директор де Волан составил план города, оставив место между пересыпью и крепостью для порта. Прежде всего начали строить малый мол, названный Платоновской пристанью. Городом занимался де Рибас, пользовавшийся образцами гаваней Генуи, Ливорно, Неаполя. Там, где ставили лестницу для взятия турецкой крепости, заложили начало будущей Дерибасовской улицы — центральной улицы Одессы. Были заложены первые церкви Святого Николая и Святой Екатерины, были начаты строительные работы в порту, в городе и продолжены работы в крепости.
С 1794-го по 1797 год вице-адмирал не раз подолгу уезжал в Санкт-Петербург, где жила семья, но возвращался в Одессу, которая развивалась под его руководством.
В 1795 году завершались основные работы по постройке крепостей на юге, что вызвало благодарственный рескрипт на имя генерал-фельдцейхмейстера, екатеринославского, вознесенского и таврического генерал-губернатора Зубова. В рескрипте от 4 декабря Императрица, выражая благодарность строителям, отмечала «…особливо Вице-Адмиралу де Рибасу, на попечении которого лежит главная часть тамошних крепостных и порта Одесского строений и который, усердием своим к службе Нашей, наиболее способствует к успешному течению оных…».
Одесса стала важнейшим делом того времени для де Рибаса. За непродолжительное время он успел создать основы для дальнейшего существования и развития города, в 1796 году основал на Днепре за порогами, в 700 верстах от Екатеринослава, в урочище Кичкасы верфь; здесь предстояло строить суда для перевозки соли и для Одесского порта.
Уже к 1797 году порт активно функционировал, хотя и не имел еще того значения, как позднее. В Одессу везли товары из Неаполя, Генуи, Константинополя, Галаца, Мессемврии, Аккермана, Анатолии, с островов Архипелага, Триполицы, Трапезунда и т. д. Ввозили турецкие ткани, сухие и свежие фрукты, хлопчатую бумагу, виноградные вина и т. п. Вывозили хлеб (с конца 1796 года), железо, пеньку, канаты, кожи, рыбу, коровье масло, сыр, сало, свечи, шерсть и сахар. С открытия таможни 12 апреля 1795 года по 1 января 1797 года таможенный доход составил свыше 160 тысяч рублей. Поток товаров нарастал. В 1795 году через порт прошло грузов на 68 тысяч рублей, в 1796 году — на 172 тысячи, в 1797-м — более чем на 200 тысяч, то есть за три года он утроился. Если учесть, что в новый порт везли малые партии товаров для пробы, такой грузооборот был крупным. В 1795–1796 годах появились первые торговые дома. Когда же наладилась торговля хлебом, в 1817 году из Одессы только вывезено было товаров на десять с лишним миллионов рублей серебром.
Рибас выделил под город, выгон и для хлебопашества 30 700 десятин. Город включал два форштадта: военный (52 квартала, 560 участков) и греческий (65 кварталов, 720 участков). В первый же год под управлением де Рибаса «Экспедиция строения города», директором которой был де Волан, выдала открытые листы на 159 участков.
Для скорейшего заселения города было объявлено, что жителей на десять лет освобождают от податей, военного постоя и предоставляют ссуду от казны на обзаведение; раскольникам обещали не мешать их верованиям. Чтобы ускорить заселение города, Рибас получил разрешение селить греков, албанцев и других единоверцев, для которых отвел на морском побережье до 15 тысяч десятин. Императрица выделила 10 тысяч рублей на дома, 500 — на церковь и 20 тысяч взаимообразно (на три года) на первое обзаведение. Для первых иноземных поселенцев Екатерина указала построить три больших и 50 малых домов. Была организована особая комиссия для иноземцев, создан греческий дивизион.
Себе адмирал также взял два участка, на одном из которых начал строить дом, но достроить его не успел.
В 1796 году открыли биржу для купечества и организовали магистрат для разбора гражданских дел, создали городскую думу для сбора денег и выдачи их на расходы.
В 1793 году на месте Одессы числилось всего десять человек. По первой переписи в конце 1795 года в городе оказалось 2349 душ, в 1799 году — 4573 жителя обоих полов и различных национальностей. В январе 1797 года в Одессе было уже неказенных строений на 500 тысяч рублей.
Враги обвиняли де Рибаса в казнокрадстве. В частности, Растопчин писал С. Р. Воронцову, что один де Рибас ворует более 500 тысяч в год. Однако собранные Яковлевым документы свидетельствуют, что это неверно. Правда, что по указаниям П. Зубова A. B. Суворов был вынужден разным лицам выдавать крупные суммы и не смог добиться их возврата.
Вообще, де Рибас установил с Суворовым дружеские отношения и пользовался его поддержкой. Вот примеры писем Суворова молодому сотоварищу:
«Где бы вы ни были, в Петербурге, Иерусалиме, Пекине или Филадельфии, я всегда вам также верен, в отсутствии и присутствии, чтобы сражаться под вашим руководством и слышать от вас: все идет хорошо. Между тем ваш Гаджибей чудо».
«Когда я освобожусь от дел, явлюсь с заступом в ваш Гаджибей, то не стану потому инженером, не будучи им на самом деле, я только солдат уже полвека».
Первый историограф Одессы A. A. Скальковский писал: «Де Рибасу город не воздвиг никакого памятника, зная, что он сам есть красноречивое свидетельство его подвигов».