Итоги операции против рабочих

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Итоги операции против рабочих

Подведем итоги описанной кампании репрессий против рабочих Прикамья в 1937–1938 гг. Исследованные архивные материалы не дают основания считать направленность репрессивной кампании против рабочих рациональной, осмысленной атакой органов НКВД на рабочий класс. При помощи статистической обработки данных, посредством анализа архивных материалов удалось обнаружить ключевые элементы технологии реализации репрессивной кампании против работников промышленных предприятий, шахт и лесозаводов. Необходимо учитывать, что следователям райотдела НКВД было необходимо подготовить дело, которое вышестоящее начальство сочтет соответствующим ряду требований. При этом времени на оформление материала выделялось мало. Это накладывало определенный отпечаток на методы следствия, на стиль допроса (если таковой проводился), вело к фальсификации материалов следствия и появлению новаций по массовой обработке заключенных с целью получения желаемых признаний. Здесь речь не об этих нарушениях, допускаемых следователями, а о том, что именно они «вписывали» в дела рабочих, и в чем состояло отличие этих дел от дел арестованных других социальных категорий.

В августе-сентябре 1937 г. удел рабочих был таким же, как остальных, — стать массовой составляющей вскрытого органами НКВД заговора. Затем место рабочих в повстанческой структуре меняется. Со временем свердловскому и столичному начальству требуется все больше и больше «фактов» диверсий и других серьезных преступлений повстанцев. Именно здесь оказался незаменим рабочий класс. Сталкиваясь в ходе своей трудовой деятельности с машинами, станками и прочей техникой, они выходят на передний план в следственных делах и объявляются виновными в многочисленных проблемах промышленного производства второй половины 30-х годов. Конечно, крестьянина-колхозника можно было «подверстать» как диверсанта-вредителя через поджог колхозных полей и лесов, уничтожение запасов зерна. Со временем таких «поджигателей» появлялось гораздо больше, чем имелось гектаров леса или посевов в сельском хозяйстве, да и несерьезно выглядели эти диверсии для решения карьерных задач, которые решаются внутри любого бюрократического аппарата, и органы НКВД здесь не исключение.

За счет рабочих было легче выполнять плановые цифры по арестам. Они проживали компактно, их легче было арестовывать, чем крестьян, которые жили в далеких и разбросанных по районам деревнях, к тому же труднодоступных в зимний период, когда дороги заносило снегом. Привнеся нотку креатива в свою работу, местные следователи и свердловское руководство стали решать масштабные задачи, расширяя репрессии среди рабочих. В итоге они нашли многочисленных врагов в заводской и промышленной среде городов, в трудпоселках.

В дело был пущен самый разный компрометирующий материал. Идеологические штампы 1920-х гг. стали политическим языком новой кампании. Методы арестов обрели гибкость и ситуативность. Арестованный становился виновным уже в силу самого факта доставки в тюремное помещение. На время операции работники НКВД забыли о классовой близости рабочих социалистическому государству. Тех, кто строил индустриальные гиганты, добывал для них сталь и уголь, т. е. обеспечивал работу самого передового сектора советской экономики, превратили в толпу, состоящую из заговорщиков. У них не было социальных характеристик, а был лишь один облик «врага», стремящегося навредить государству.

Рабочие стали ядром этой толпы. Они оказались скомпрометированы тем, что приняли в свою среду вчерашних классовых врагов — кулаков. Антисоветская агитация врагов сделала каждого рабочего противником социализма. Вербальный протест против тяжелых условий труда привел их в диверсанты. Подчинение приказам руководства сделало их частью повстанческой сети.

В ходе кампании 1937–1938 гг. частные разговоры стали квалифицироваться как политический заговор. Соседи превратились в осведомителей. С ними стало опасно общаться. Коллеги по работе обратились в провокаторов, шпионов и диверсантов. Социальные связи, сформированные в 1930-х гг. новым рабочим классом в процессе преодоления трудностей и невзгод быта, проблем и неурядиц производственной жизни, оказались разрушенными. У рабочих усилилось социальное отчуждение от производственной среды. В конечном счете, кампания приостановила и повернула вспять процессы социальной интеграции бывших крестьян в рабочий класс. Масштабные репрессии разобщили людей и сделали их беспомощными по отношению к всесильной власти.

Кабацков А.