Репрессии против рабочих Прикамья. 1937–1938 гг

Репрессии против рабочих Прикамья. 1937–1938 гг

Дело машиниста

«…В начале 1936 года у паровоза № 935 только что прошедшего среднего ремонта [так в документе. — А. Н.] из г. Ташкента на разъезде „Косой“ при спуске на Губаху на стоянке, прошибло заднюю пробку покоробило потолок топки получилась течь анкерных болтов в результате чего я при отъезде из депо зная о недоброкачественности пробки не настоял на ее перемене выехал из депо.

2) Летом 1936 г. (месяц забыл) у этого же паровоза № 935 разрушилась крыша цилиндра с правой стороны передней машины в результате того что у этой крыши имелся надлом-трещина на 75 %. Я хорошо зная об этом все же поехал на ней работать с ведома начальника депо Девина (арестован).

3) 6 февраля 1937 у только что вышедшего из капитального ремонта мощного паровоза ФЧБ № 1030 отпустил все дымогарные трубы т. е. получилась течь труб, путем длительного надувания в топку холодного воздуха. В результате потери заслонки надува во время хода состава в Губаху. За эту аварию я был с должности машиниста снят и вообще убран с работы со станции Водораздельная. Поработав дней десять на шахте № 4 я был снова принят на старую должность машиниста…», — записал «признание» во вредительской контрреволюционной деятельности машиниста Павла Ивановича Лукиных следователь НКВД в 1937 году[330]. В настоящее время нет возможности установить, было ли признание П. И. Лукиных произнесено им самим под давлением следователя, или оно было сочинено в кабинетах НКВД и дано подследственному лишь на подпись, а сводку «диверсий» следователь составил на основании документов, поступивших в НКВД из депо ранее.

Для следователя эти записи в следственном деле становились бесспорным доказательством антисоветской вредительской деятельности допрашиваемого. Да Павел Иванович особо и не противоречил следователю, подписывая «изобличающие» его показания.

В 1937 году профессиональному машинисту Лукиных было 45 лет, и повидал он многое. Прошел через Гражданскую войну: был мобилизован в армию Колчака в 1919 г., служил в Красной армии в 1920–1921 гг. В 1930–1933 годах состоял в ВКП(б), но был исключен как «белогвардеец» во время очередной из партийных чисток рядов.

Жил Лукиных в восьмиквартирном доме для рабочих пос. Водораздельная. Семья была по тем временам обыкновенная: жена, двое детей — 22-летняя дочь Раиса и 6-летний сын Валерий; да его родители, по возрасту уже пенсионеры. Брат жил в Перми, сестра Мария была замужем и жила, по всей видимости, отдельно…

В анкете арестованного местом рождения указан г. Усолье, село Веретея Свердловской области. Образование: 3 группы сельской школы. Свою профессиональную карьеру рабочего Павел Иванович начал еще до революции, о чем и было указано в анкете арестованного в графе о дореволюционном социальном положении. Судимостей он не имел, репрессиям ранее не подвергался, в участии в бандах или к. р. восстаниях не обвинялся.

Единственным недостатком биографии можно считать указание на службу в белой армии в качестве добровольца. Но ровесники Лукиных знали, что в Гражданскую войну рабочие железной дороги, а значит, и депо ст. Водораздельная принудительно мобилизовались в армию и белыми, и красными, когда местность попадала под контроль какой-либо из армий.

Арестовали Павла Ивановича 6 августа 1937 г., на второй день после официального начала массовой операции органов НКВД, инициированной Оперативным приказом народного комиссара внутренних дел № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов». Приказ предписывал местным органам НКВД произвести широкомасштабные аресты внутренних врагов, которые согласно материалам следствия по антисоветским формированиям в больших количествах затаились в сельских районах страны:

«В деревне осело значительное количество бывших кулаков, ранее репрессированных, скрывшихся от репрессий, бежавших из лагерей, ссылки и трудпоселков. Осело много в прошлом репрессированных церковников и сектантов, бывших активных участников антисоветских вооруженных выступлений. Остались почти нетронутыми в деревне значительные кадры антисоветских политических партий (эсеров, грузмеков, дашнаков, мусаватистов, иттихадистов и др.), а также кадры бывших активных участников бандитских восстаний, белых, карателей, репатриантов и т. п.»[331].

С большим трудом в фигуре Павла Ивановича Лукиных можно было увидеть участника белого движения. Для своего железнодорожного начальства он был одним из ценных работников: профессиональным машинистом с большим опытом работы, которому можно было доверить управление неисправным паровозом, когда срочно требовалось — несмотря на все объективные трудности — выполнять работу и план. Иначе сложно понять, почему начальник депо через десять дней, дождавшись, чтобы скандал с поломкой паровоза № 1030 утих, вернул его на работу в прежней должности. Разве что встать на позицию оперуполномоченного 3-го отделения УГБ Головнина, который начал допрос с вопроса «В какое время вы ушли в гражданскую войну к белым» и далее использовал по преимуществу обличающие формулировки:

«Следствием установлено, что вы, будучи враждебно настроены к советской власти, на всем протяжении работы машинистом паровоза проводили диверсионную деятельность и антисоветскую агитацию. Вы подтверждаете это?».

Но со следователем вряд ли можно согласиться. И не только потому, что Лукиных Павел Иванович был впоследствии реабилитирован. Для проводившего оформление следственных документов оперуполномоченного Головнина (если это делал он сам), как и для многих других реальных исполнителей репрессивных приказов, арестованные не были подозреваемыми, которых следовало в чем-то изобличать, доказывать их вину документально. Нет, подследственные были материалом, из которого требовалось организовать — согласно определенным правилам и технологиям — повстанческие и контрреволюционные сети. Факты их биографий, отношения на производстве, дружеские связи — все это становилось компонентом составленной заранее схемы их контрреволюционной деятельности.

И здесь рабочий статус Павла Ивановича, как и многих других арестованных и осужденных тройками УНКВД в 1937–1938 гг. уральских рабочих, позволял превратить фигуру простого, хотя и квалифицированного машиниста в члена повстанческой сети, регулярно организующей диверсии против советской власти. Начальник депо Девин был назначен на роль руководителя повстанцев. Он был арестован летом 1937 г., еще до начала массовых арестов, инициированных приказом № 00447. Но работа под его руководством вошла в дело Лукиных как отягчающая вину арестованного строчка обвинительного заключения, оперативно подготовленного следователем через четыре дня после ареста Павла Ивановича: «…Произведенным расследованием установлено», — говорилось в документе, — «ЛУКИНЫХ Павел Иванович враждебно настроен к Советской власти, имел тесную связь с осужденными за разрушение транспорта — ДЕВИНЫМ и НИКОЛАЕВЫМ, лично сам и по их указанию проводил диверсионную деятельность по разрушению паровозного парка. Кроме того, систематически проводил среди рабочих к-p троцкистскую агитацию, восхвалял бандита ТРОЦКОГО и дискредитируя мероприятия, проводимые Сов. Властью и вождей партии и правительства»[332].

На основании обвинительного заключения, без судебных процедур тройка при УНКВД Свердловской области 19 августа 1937 г. приговорила П. И. Лукиных к расстрелу с формулировкой:

«Обвиняется в том, что являлся членом ликвидированной к-p диверсионной организации, по заданию которой в 1936–1937 г. на ж.-д. транспорте вывел из строя 3 паровоза, совершил ряд аварий на транспорте»[333].