Взаимоотношения партийных органов и НКВД

Взаимоотношения партийных органов и НКВД

Прежде всего следует отметить, что до начала массовой репрессивной операции по приказу № 00447 органы НКВД разгромили руководящие партийные, советские и другие властные структуры. По словам В. Роговина, «от репрессий не спасся почти ни один партийный секретарь (райкома, горкома, обкома и ЦК нацкомпартии), ни один председатель исполкома любого уровня, ни один директор крупного завода, ни один союзный или республиканский нарком»[252].

Динамика арестов секретарей райкомов, горкомов, окружкома ВКП(б) представлена на диаграмме.

Рисунок 1. Динамика арестов секретарей райкомов, горкомов, окружкома ВКП(б) Свердловской области в 1937–1938 гг.

Как видим, пик арестов партийной номенклатуры приходится именно на август 1937 г. — время начала операции 00447. К концу августа 80 % арестов партийной номенклатуры уже было осуществлено. Таким образом, партийные организации к моменту реализации приказа 00447 оказались обезглавленными, в партийных комитетах царила паника и неразбериха.

Показательным в описании размаха репрессий в партийном аппарате является письмо секретаря Коми-Пермяцкого окружкома ВКП(б) в адрес секретаря ЦК ВКП(б) Андреева с просьбой о помощи в комплектовании кадров партийных и советских органов. «ЦК известно, что прошлое руководство Коми-Пермяцкого окружкома в лице Благонравова, Голика (секретарей и членов бюро ОК Щукина, Червякова, Исакова и т. д.), было вражеское […]. Разоблачены также ряд секретарей райкомов, предриков, директоров леспромхозов, управляющий лесотрестом, а также работники окрпотребсоюза, заготзерно и т. д. […] На сегодняшний день в составе бюро окружкома остались три члена, причем один член бюро учится в Москве. […] в данный момент аппарат окружкома не укомплектован. Вместо двух секретарей РК имеется один секретарь, вместо 7 человек инструкторов имеется 2 инструктора. Нет зав. школьным отделом, нет зав. ОРПО. Фактически работаем сейчас вдвоем: Зав. отделом агитации и пропаганды и я. Аналогичное состояние в окружном исполнительном комитете, где также нет ни одного зав. отделом»[253]. Местный партийный аппарат почти в полном составе был ликвидирован.

Во взаимоотношениях партийных комитетов с отделами НКВД наблюдается резкое падение авторитета бывшей партийной элиты. Формально начальник отдела НКВД находился под партийным контролем. Так, например, в 1937 г. начальник городского отдела НКВД г. Перми входил в номенклатуру горкома ВКП(б)[254]. В номенклатуре Молотовского горкома ВКП(б) за 1940 г. этой должностной единицы уже нет, она перешла в номенклатуру обкома ВКП(б). Однако фактически дело обстояло прямо противоположным образом: с начала 1937 г. каждый партийный руководитель являлся объектом неослабного контроля и манипулирования со стороны органов внутренних дел. Была узаконена практика обязательного получения партийными комитетами справок из НКВД на всех назначаемых руководящих работников. Все материалы следствия находились исключительно в руках органов НКВД, а партийным секретарям оставалось только визировать представления на аресты и подписывать приговоры. Так, в течение некоторого времени после ареста первого секретаря Ворошиловского горкома ВКП(б) Павловского подписывал протоколы заседаний пленумов и вел сами заседания начальник городского отдела НКВД Шейнкман.

Основным источником анализа стала переписка партийных органов (горкомов, райкомов ВКП(б)) и соответствующих отделов НКВД. Особенное внимание было обращено на разнообразные списки, отправляемые горкомами и райкомами в отделы НКВД.

Переписка велась по следующим направлениям: исходящие из ГК и РК: отсылка сообщений, содержащих компрометирующие сведения на членов партии, запросы о проверке на наличие компромата, ответы на запросы из НКВД по исключению из ВКП(б) — отправка выписок из протоколов с соответствующим решением, отправка списков исключенных из партии с указанием причины и даты исключения; входящая документация в городские и районные партийные комитеты из органов НКВД, запросы на документацию о членах партии, сообщения об арестованных членах ВКП(б), сведения о намечаемых [курсив мой. — А. К.] к аресту лицах, прочие сведения (сводки о движении преступности, о заболеваемости, о состоянии хлебной торговли, об авариях и др.). Кроме того, в материалах Ворошиловского горкома ВКП(б) с отделом НКВД была найдена служебная переписка между отделениями городского отдела НКВД.

Наиболее активную переписку партийные органы и отделы НКВД вели в Перми и Молотове, Ворошиловском районе, Коми-Пермяцком округе. Прослеживается четкая зависимость: чем интенсивнее аресты — тем обширнее переписка.

Однако с началом массовой операции переписка местных партийных органов с отделом НКВД по вопросам оперативной работы НКВД была прекращена. В корреспонденции отделов НКВД с соответствующими партийными органами было найдено всего несколько документов, характеризующих деятельность НКВД в борьбе с «контрреволюционными элементами»: докладная записка об оперативном ударе по контрреволюционным шпионско-диверсионным и троцкистским элементам за 1935–1936 гг. и 1937 гг. (от 22.04.1937 г.)[255], докладная записка о контрреволюционных проявлениях со стороны троцкистских, фашистских, церковных, сектантских и кулацких элементов в Ворошиловском районе (от 25.04.1937 г.)[256], спецсообщение о контрреволюционных проявлениях со стороны духовенства Ворошиловского района (от 19.05.1937 г.)[257], докладная записка по делу ликвидированной контрреволюционной организации в Кочевском районе (от 21.05.1937 г.)[258].

С начала августа 1937 г. мы находим лишь требования начальника горотдела НКВД выслать выписки из протоколов соответствующих партийных организаций об исключении арестованных из партии и ответы на них[259].

При этом начальник Ворошиловского ГО НКВД Шейнкман сетует, что его «не всегда понимают»:

«Иногда я посылаю записки т. Зубареву [секретарь Ворошиловского горкома ВКП(б) — А. К.], например, о детворе пишу, на нее не реагируют, пошлешь еще какую-нибудь записку о состоянии котельного хозяйства в городе — этот вопрос важный, также не реагируют, хотя в конце записки я пишу, что нужно данный вопрос поставить на бюро горкома. На что реагируют? Когда я пишу, что такого-то арестовали, нужно его исключить из партии, на это сразу реагируют»[260].

С другой стороны, от лица партийных работников высказывается недовольство работой органов НКВД:

«У нас имеется заявлений от членов и кандидатов партии десятка полтора, которые заявляют о том, что арестован брат, арестован тесть и всевозможные родственники. Запрашивали соответствующие органы, ни звука не отвечают»[261].