Свита

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Свита

Подобных примеров существует множество, и все они наглядно демонстрируют работу государственной машины этрусков. Она станет еще более понятной, если добавить к текстам иллюстрации с барельефов и надгробных росписей{94}. Есть множество саркофагов, на крышке которых возлежит скульптурное изображение покойного, а под эпитафией, напоминающей о его величии, высечен траурный кортеж, сопровождающий его в загробный мир. Но эти зилаты, мару, пурсы не желали предстать перед богами подземного мира в простой повозке. Их последний путь, запечатленный в камне в назидание потомкам, был триумфальным шествием, они вступали в мир иной, облачившись в парадные одежды, в окружении свиты, подобающей их сану. На саркофагах из Тарквиний, на алебастровых урнах из Волатерры и на некоторых фресках они изображены на парадной колеснице, запряженной двумя — четырьмя лошадьми в богатой сбруе, облачены в тунику или подобие тоги, на головах их — венцы с остатками позолоты. За колесницей идут слуги, нагруженные вещами — не только с дорожной котомкой, но и с большим свитком, с табличками для письма, цилиндрическими футлярами для хранения свитков, — знаками их административных должностей, и непременно с курульным креслом, на котором восседал покойный вельможа и на котором — кто знает? — он будет сидеть среди судей преисподней.

Авангард кортежа представляет собой еще более впечатляющее зрелище. Впереди обычно идет оркестр из музыкантов, трубящих в огромные рога и длинные прямые или изогнутые трубы, порой их сопровождает кифарист или флейтист. За ними, расчищая путь повозке магистрата, следуют: сначала страж, на латыни viator, Держащий в правой руке копье, один из символов власти, или же выставивший вперед палку, чтобы отгонять толпу, затем — ликторы, количество которых может быть различным, чаще двое, но иногда трое и даже четверо. Пока не удалось установить связь, существовавшую, возможно, между их числом и рангом усопшего. Но эти ликторы и в этрусских республиках, и в Риме были прямыми наследниками тех, что открывали шествие царя. Вот только в фасциях, которые они несли на левом плече — традиционном атрибуте власти, — уже не было секиры.

Возможно, причина в том, что римское завоевание урезало полномочия этрусских магистратов и отняло у них право распоряжаться жизнью и смертью людей. Кстати, и в самом Риме консулу П. Валерию Публиколе приписывали, наряду с законом от 509 года до н. э., позволяющим любому римлянину, приговоренному к смертной казни, апеллировать к народному собранию, инициативу изъять из фасций топорики: secures de fascibus demi iussit{95}. На самом деле закон de provocatione был принят не ранее 300 года до н. э.: с этих пор римские ликторы внутри городских стен, где прекращались суверенные права магистратов, носили только фасции без топорика. Интересно отметить, что ликторы из Тускании поступали так же с III века до н. э.

Кроме того, на некоторых барельефах из Волатерры, высеченных в алебастре, который позволяет точнее передавать мелкие детали, ликторы, помимо фасций, несут еще тонкий жезл, возможно, дротик, удерживая его в равновесии либо свободной правой рукой, либо той же левой прямо перед собой, как свечу. Однако этот атрибут, значение которого нам пока не ясно, но, вероятно, должно было компенсировать неудобство в обращении с ним, присутствует на римских денариях, где изображена сцена обращения к народу: вестовой магистрата, с двумя прутами на левом плече, держит вертикально в левой руке дротик — эмблему суверенной власти. Все это показывает, что этруски даже в эпоху упадка оставались верны — по меньшей мере, в надгробной иконографии — древним символам своего могущества.

Эти кортежи сообщают нам ценные сведения не только о церемониале зилатов, но и о том, что существовал у римских магистратов. Этрусская символика imperium, частично перенятая римлянами, была необыкновенно разнообразна: назначение многих атрибутов оказалось римлянам неизвестно. На фресках из гробниц Тифона в Тарквиниях и Гескана в Орвьето{96} в толпе музыкантов и ликторов стоят глашатаи, несущие на левом плече подобие кадуцея, концы которого закручены в спираль: подобного предмета нет ни на одном изображении из Рима.