Право на собственность

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Право на собственность

Эти плодородные долины, эти низменности, отвоеванные у болот, эти терпеливо орошаемые степи — вторая черта, которую мы должны отметить в нашем описании этрусской сельской местности, расчерченной на квадраты огороженных полей. Не похоже, чтобы этруски тосковали по золотому веку, когда неделимая природа сама наделяла всех земными плодами, а Сатурн правил мирными народами, свободными от жажды обладания — «amor habendi»{222}. Их самые ранние воспоминания связаны с приходом Юпитера и с законом труда, с царством собственности. Их мир был миром активным и жестким, который Вергилий воспел в «Георгиках», смягчив чувством вселенской любви:

Вовсе не знали поля до Юпитера пахарей власти.

Даже значком отмечать иль межой размежевывать нивы

Не полагалось. Все сообща добывали. Земля же

Плодоносила сама, добровольно, без понужденья{223}.

Примерно то же самое сказала этрусская пророчица нимфа Вегойя в откровении, которое дошло до нас на латинском языке, в сборнике текстов, относящихся к землеизмерению — «Corpus de Agrimensores». После краткого космогонического экскурса, в котором Вегойя рассказывает о разделении моря и неба, она сразу же выводит на сцену Юпитера, создателя частной собственности и покровителя границ, будто до него Этрурии не существовало{224}: «Знай, что море было отделено от небес. И когда Юпитер заявил о своих правах на землю Этрурии, он установил разделительные межи и приказал мерить землю и огораживать поля. Зная людскую жадность и желание обладать землей, он хотел, чтобы все было определено межевыми столбами».

Этрусский Юпитер или Тин был в основном Юпитером Термином, хранителем границ — на латинском termini, на этрусском tular. Tular — «межи», «пределы», — это одно из тех слов (окончание свидетельствует о форме множественного числа), толкование которых, окончательно принятое в последние годы, позволило этрускологам сделать серию важных выводов о социологии мира этрусков{225}. Девять каменных стел, в надписях на которых оно присутствует, осторожно перенесены в те места, где их нашли, и выяснилось, что они обозначали либо pomerium[22] города типа Перузии{226}, либо границы территории какого-либо поселения, например Фьезоле{227}, с указанием имен магистратов, которые их провели, либо границы частного владения{228} или участка на кладбище{229}, либо, наконец, границы этрусского союза в Кортоне{230}.

Но это стремление этрусков четко определять понятными знаками принадлежность тех или иных мест государству, общине или частному лицу распространилось и на провинции, и даже на соседние страны, после чего, подхваченное римлянами, обуяло весь мир. Так, в названии поселения Tullare (современная Толлара) близ Пьяченцы, упомянутом в кадастре из города Веллея, еще во времена Траяна явственно прослеживался отпечаток древнего этрусского limitatio — межевого столба. А умбрийцы переняли саму идею и термин, переделав его в tuder (упоминаемый в Таблицах из Губбио), который дал название пограничному городу между Умбрией и Этрурией — Tuder, современный Тоди{231}.

Как бы хотелось до конца понять эти записи о разделительных межах, через которые страна этрусков предстает занесенной в рудиментарный кадастр! Насколько обогатили бы мы свои познания об этрусском праве и о праве античного мира в целом, если бы удалось до конца разобрать надпись на так называемой стеле из Перузии{232}, но на самом деле обнаруженной в Пьянкастаньяйо у подножия горы Амиата, — 46 строк на двух гранях, договор, заключенный между Velthina и Afula в завершении тяжбы о совместном владении землей. Впрочем, разгадки ждать недолго: плод уже созрел и скоро сам упадет на землю.

Еще один термин возбуждает наше нетерпение: это слово с надгробного столба в Монтепульчано — claruchies, которое может быть только формой родительного падежа прилагательного, образованного от греческого kl?rouchos и попавшего в этрусский язык из Египта эпохи Птолемеев. Так называли колонов, наделенных землей{233}. Не был ли человек с любопытным именем Au. Latini = Aulus Latinius (Авл Латин) одним из сторонников Суллы, которому диктатор выделил земли в окрестностях Клузия?

Активная колонизация, затеянная Гракхами в 133 года до н. э., целью которой было раздать землю бедным гражданам Рима, вызвала такую бурю протеста среди этрусков, что в 91 году противники кампании двинулись на Рим. Колонизация покушалась одновременно на интересы землевладельцев и на вековую нерушимость границ, дорогую сердцу этрусков. Злоумышленников, тайно передвигавших межевые столбы, и деятелей аграрной реформы ждала одинаковая кара. Ведь разделительные межи установил сам Юпитер, и потому они считались священными. В Клузии рассказывали, что Юпитер с богиней Юстицией передали лукумону Аррунсу через посредство нимфы Вегойи нерушимые законы собственности{234}. В Тарквиниях были убеждены, что заповеди о limitatio{235} дал Тархону сам Тагес, когда, к великому изумлению пахарей, появился из-под земли{236}; ему приписывают книгу, название которой на латыни звучит довольно странно: liber qui inscribitur terrae iuris Etruriae — «книга о земельном праве Этрурии». Terrae ius Etruriae — это литературный перевод выражения (несколько неуклюжий), которое Маццарино нашел и расшифровал в надписи на стеле из Перузии{237}. Речь идет о заключении договора между сторонами helu tesne rasne, где hil (helu) означает «земля», tesan (tesne) — «закон», a rasna (rasne) — «этрусский», отсюда перевод на латинский язык terrae iure Etruriae.

Таков был закон, который Юпитер дал Этрурии, когда был ее верховным правителем: он сделал ее цитаделью частной собственности на землю — как крупной, так и мелкой и средней. Именно это явствует из исследования, проведенного не так давно в Южной Этрурии господином Уордом Перкинсом и Британской школой в Риме{238}: пока бульдозеры мелиораторов не стерли окончательно все следы, нужно было срочно восстановить на местности, шаг за шагом, сеть античных дорог. Это оказалось очень поучительно. Было, в частности, установлено, что весь район Вей и западная часть ager Faliscus (поля фалисков) во II и I веках до н. э. были повторно заселены, о чем говорит плотность развалин, оставшихся от сельских поместий, указывающих на определенный достаток Продвигаться дальше в прошлое мы можем только ощупью. Но большое количество эпиграфических памятников и логика наводят на мысли о том, что, хотя земли независимой Этрурии находились в руках земельной аристократии, предпочитавшей крупные поместья, в плодородных долинах Пальи и Кьяны, от Клузия до Арретия и Кортоны, существовали — или возникли — небольшие земельные владения, возделываемые крестьянскими семьями. И с этой точки зрения ход истории не сильно изменил вид этрусской деревни.