Иберы и кельты Лангедока-Русильона

Эти оценки справедливы также для области между Роной и Пиренеями, в которой влияние Массалии было не меньшим, но этнический состав был иным. Кельтская народность волькиев наложилась здесь на иберов, народ неиндоевропейского происхождения [22]*, довольно близкий лигурийцам. Здесь сформировалась смешанная цивилизация, в которой кельтская аристократия повелевала коренным населением, связанным со старыми традициями. На озерной равнине Лангедока-Русильона население было довольно многочисленным. Люди жили в крепостях, расположенных у подножия холмов, часто у выходов долин, через которые перевозили руду к морю. Медь доставляли из Корбьера и Черной горы по рекам Эро и Орб, олово – с далеких Касситерид длинной дорогой через реки Од, Орб или Эро. Густо был заселен и район, соседствовавший с Пиренеями, куда выходил сухопутный путь, по которому привозились продукты разработки богатых кантабрийских шахт.

Массалийцы всегда вели торговлю между рекой Эро и Пиренеями в районе, который интересовал их зерновыми ресурсами и прежде всего запасами руды. В устье Эро они основали в VI в. до н. э. свою единственную в Галлии к западу от Роны колонию Агате (Агд). Раскопки на <177> холме, где и сейчас находится верхний город, открыли небольшой греческий городок со множеством черепков массалийской и кампанской керамики и тремя греческими надписями – надгробной, посвятительной и в виде частного письма. Но с IV в. до н. э. область между реками Роной и Эро постепенно завоевывали кельты. Таким образом, между Роной и Пиренеями греческая торговля нашла широкое поле деятельности и оставила там бесчисленные следы в крепости, на вазах и на монетах.

Эти отношения объясняют заимствования в культуре местного населения. Совершенствовалась архитектура: более тщательно возводились укрепления; простейшие, состоявшие из одной комнаты дома стали подпираться колонной; появилась капитель, которой неумело старались придать ионический или дорический ордер. Развивалась кельто-греческая скульптура, очень сходная с провансальской; самые характерные образцы ее – воин из Грезана и балка над дверью из Нажа (Гарда), которая украшена орнаментом из перемежающихся рисунков лошадей и отрубленных голов.

Местные монеты появляются к концу II и в I в. Это серебряные монеты волькиев, иберийские бронзовые монеты неронсепов (Нарбонн), бронзовые галло-греческие монеты лонгосталетов из Битерца и города Безье, вождь которого «украсил» себя греческим титулом «басилевс». Иберы и кельты быстро привыкли писать на своем языке греческими буквами, что особенно удивительно для иберов, имевших свой собственный алфавит. Известна одна иберийско-греческая надпись на свинцовой пластинке из Эльна (Восточные Пиренеи) и около 20 галло-греческих надписей. Последние, найденные в основном в районе Нима, были сделаны на типично галльских памятниках – капители или стволе вотивной колонны (капитель Монтаньяка в Эро) и на высоких погребальных стелах, увенчанных пирамидой (памятник Эсцингорейкса в Ниме).

Очевидно, менялись и религиозные представления. Страбон утверждает, что «сами ритуалы жертвоприношений эллинизируются» («География», 4, 1). При погребении кости складывали в кратер. Кубки разбивали на погребальном костре и клали в могилы. Этот ритуал похорон греческого происхождения, он вверял умершего богу подземного мира Дионису, чтобы обеспечить покойному вечное спасение. Таким образом, торговля вином и чашами способствовала также заимствованию дионисийских <178> верований. На крепости Ларок около Фабрега в домах были открыты очаги-алтари для домашнего культа с вазами, У которых дно еще до обжига было продырявлено. Этот обычай, видимо, не местного происхождения, а завезенный. Некоторые местные божества получали греческие имена. Культ Геракла был издавна распространен вдоль пути, носившего его имя, нам известна Нимфа Пиренеев, между делом соблазненная героем, и Афродита Пиренайя.

Но лучшее свидетельство мы получили из Ансеруна, крепости между Нарбонном и Безье, где были проведены обширные раскопки. Около 250 г. до н. э. там находился довольно обширный город, построенный в шашечном порядке. Большие, хорошо выстроенные дома сменили хижины и домишки. Отстроенный после разрушения кимврами около 100 г. до н. э., он просуществовал до правления Тиберия, эпохи, когда его жители окончательно покинули гористую местность и ушли на равнину. Массалийские торговцы поставляли туда товары из Средиземноморья, в частности вино (были найдены амфоры с родосскими клеймами). Монеты многочисленны, более четверти из них – массалийской чеканки; часть монет – чеканки галльских городов этой области или волькиев, часть – из испанских колоний, есть также республиканские денарии. На больших пифосах в качестве символа изображены хлебные колосья, виноградные гроздья, ионические колонны.

Таким образом, от Альп до Пиренеев Южная Галлия действительно была «греческой Галлией», как отмечал Юстин. Причина этого не в политическом влиянии Массалии, а скорее в широком распространении вкусов и стиля новой жизни, чему способствовала торговля. Какое разительное отличие от внутренней, «чистой» Кельтики, где культура оставалась более примитивной, более галльской, несмотря на то что и здесь можно проследить греческое влияние! Начиная с 125 г. до н. э. Рим, который должен был осуществлять связь со своими испанскими провинциями, оккупировал страну под благовидным предлогом защиты своих массалийских союзников от ударов варваров. Вокруг Нарбонна скоро была создана Трансальпийская провинция, которая при Августе будет называться Нарбоннской. Завоевание изменяет соотношение сил, несмотря на то что до 49 г. до н. э. Массалия оставалась независимой и, кроме того, Рим отдал ей большие территории. Но оппидумы Прованса, оказавшие сопротивление, <179> были разрушены до основания, и даже в Лангедоке, где они предпочли покориться, торговля переориентировалась на Италию, о чем свидетельствует изобилие римских монет.

Итак, Массалия хиреет еще до своего политического краха. Рим приходит на смену фокейскому полису, который в римскую эпоху становится приятным убежищем для изгнанников и университетским городом, ревностно относящимся к греческой культуре, сохраненной на протяжении стольких веков. На смену торговому и духовному владычеству приходят военная оккупация и экономическая эксплуатация. Но печать, наложенная Массалией на юг Франции, не исчезает. Если в Нарбонне мы видим несравненную цивилизацию, то это потому, что с эпохи ранней архаики она подвергалась влиянию греческой культуры.