Новая комедия

Трагедия умерла. Комедия некоторое время продолжала блистать в Афинах, распространилась в Македонии (Филипп дал несколько спектаклей после взятия Олинфа, а Александр – после взятия Фив) и по эллинистическому Востоку (пример тому – Махон, комик из Сикиона, который выступал в Александрии около 250 г. до н. э. От него осталось около 500 плоских, игривых стихов о куртизанках, музыкантах, параситах). Хор и парабаса исчезали. Интермедии все более и более делили ранее единое действие на акты. Пролог, позаимствованный у трагедии, позволял автору завязывать интригу и вводить свое личное мнение, как это было в парабасе.

Новая комедия, появившаяся после IV в. до н. э., еще более, чем «средняя» (IV в. до н. э.), имела тенденцию изображать современную жизнь как можно более точно. Любовь, преодолевавшая препятствия и заканчивавшаяся признанием и счастливой развязкой, стала основной темой. Интрига усложнилась, хотя и следовала схеме, оставшейся более или менее неизменной. Характеры разрабатывались подробно. Поллукс перечисляет 44 типа масок: 9 – стариков и зрелых мужей, 17 – женщин, 11 – молодых людей, 7 – рабов. Таким образом, драматурга больше не удовлетворяло изображение общечеловеческого типа.

Эта комедия, часто не исключавшая патетики, была тем не менее веселой. Она сохранила приемы средней комедии в виде комических сценок – пародий, болтовни кухарок, похвальбы солдат-фанфаронов, рассказов параситов, интриг рабов, надувавших старикашек, – предков Скапена.

Эллинистические комедии известны нам по латинским контаминациям и по фрагментам, Можно выделить двух <97> авторов: Филемона (возможно, выходец из Сиракуз), преуспевшего в нагромождении комических эпизодов, и афинянина Менандра, названного византийскими учителями «звездой новой комедии», Проводя жизнь в удовольствиях на собственной вилле в Пирее в обществе куртизанки Гликеры, он сочинил более ста комедий. Благодаря находке папируса с комедией Менандра «Дискол» («Брюзга») мы имеем более полное представление о его таланте, который, по словам М. Круазе, уступает только гению Мольера. В ней автор охотно философствует, вернее, морализирует, правда не очень оригинально. Его «Брюзгу» можно назвать «филантропической пьесой». Настоящей заслугой комедиографа была столь правдивая обрисовка персонажей, что Аристофан из Византия спрашивал, кто кому подражал – Менандр жизни или наоборот. В комедии «Сам себя наказывающий», почти полностью переведенной Теренцием на латинский, язык, Менандр противопоставляет два типа стариков – напыщенного фразера Хремеса и Менедема, «человека, который сам себя карает», цельную натуру, проникнутую помыслами о возвышенном; он обращает внимание на конфликт поколений, показывая их отношения с сыновьями. В «Третейском суде» автор выводит на сцену двух любящих молодоженов, разлученных в результате недоразумения. Молодой человек, натура страстная – настоящий герой Скопаса, бросается в разгул, перед тем как вернуться к жене, которая, несмотря на видимость измены, остается достойной его любви.

Таким образом, главными темами комедий Менандра были любовь, страсть, семейная привязанность, что воспринималось вполне естественно в эпоху, когда человек был лишен общественной жизни. Но Менандр, тесно связанный со своим временем, не мог не затронуть, к радости историков, и другие проблемы – отношений между богатыми и бедными, рабства, суеверия и религии. Следуя великой классической традиции, Менандр питает отвращение к чужеземным культам. В «Привидении» он стремится показать истинное назначение обрядов колдуний. В «Одержимой» перед публикой предстает девушка, служительница культа богини Кибелы, которая, влюбившись в молодого человека, тут же теряет пророческий дар: богиня требует исключительного права на любовь.

Короче говоря, это был театр, привлекавший внимание тонкостью психологического анализа и волновавший <98> своими глубоко человеческими проблемами. Менандр же являл собой последнюю вспышку аттического гения, достаточно яркую, чтобы, говоря о нем, вспомнить Еврипида и Платона.