Главное – ввязаться в бой, а там видно будет

Накануне сражения при Аустерлице (2 декабря 1805 года) Наполеон I тщательно обследовал будущее место сражения. В ходе упорной битвы часть русских войск оказалась на льду замерзшего озера. Огнем французских пушек лед был проломлен. Несколько тысяч русских солдат просто утонули. Было ли это трагическое для русской армии событие частью заранее продуманного сценария или экспромтом знаменитого французского полководца, пожалуй, не имеет значения. Многие современники понимали, что знаменитое выражение Наполеона Бонапарта «Главное – ввязаться в бой, а там видно будет» не является свидетельством легкомыслия, авантюризма или завышенной самооценки у корсиканца, подчинившего себе большую часть Европы. Наполеон знал силу своих солдат и ловко использовал просчеты противника. Он проявил себя прагматичным государственным деятелем. Наполеон Бонапарт умело использовал имевшиеся в его распоряжении материальные и людские ресурсы.

Данное высказывание Наполеона любил повторять Ленин. Многие оппоненты, начиная с Плеханова, считали Ленина авантюристом, который вверг огромную страну с многомиллионным населением в пучину сомнительных социальных экспериментов. Ленин в 1917 году показал себя мастером политической борьбы (см. выше – «Есть такая партия!»). Многие его сторонники верили в него. Верили в то, что у Ленина все продумано, предусмотрено. Эту перспективу определили формулой со ссылками на К. Маркса и Ф. Энгельса – «план перехода от капитализма к социализму». К тому же многие революционеры и русские интеллигенты были во власти идеи об особой миссии России. А вот сам Ленин в 1918 году писал: «Дать характеристику социализма мы не можем; каков социализм будет, когда достигнет готовых форм, – мы этого не знаем, этого сказать не можем»[94].

Ленин хорошо понимал, чем Россия отличается от Англии, США, Франции, некоторых других стран. Там давно прошли буржуазные революции, были проведены буржуазные преобразования, длительное время развивался капиталистический строй, который, по мнению К. Маркса и Ф. Энгельса, должен был подготовить необходимые материальные предпосылки для строительства социализма. Ленин хорошо помнил, как весной 1917 года Г. В. Плеханов, которого он продолжал уважать несмотря ни на что, назвал его «Апрельские тезисы» «бредом сумасшедшего». Ленин в «Апрельских тезисах» говорил о перерастании буржуазно-демократической революции в социалистическую, а Плеханов предостерегал от забегания вперед и предупреждал, что история «еще не смолола для России пшеничный пирог социализма», что России сначала надо цивилизоваться. Правда, от самого социализма первый российский марксист не отказывался.

«Для создания социализма, говорите вы, требуется цивилизованность. Очень хорошо. Ну, а почему мы не могли сначала создать такие предпосылки цивилизованности у себя, как изгнание российских капиталистов, а потом уже начать движение к социализму? В каких книжках прочитали вы, что подобные видоизменения обычного исторического порядка недопустимы и невозможны?»[95] – горячо возражал Ленин своему бывшему учителю.

Ленин исходил из того, что революция в России произошла в новых исторических условиях, что многое в России будет выглядеть по-другому, что нельзя ориентироваться на чей-то опыт, на чьи-то высказывания, даже если это высказывания Г. В. Плеханова или К. Маркса. «Мы пойдем другим путем!» – такие слова якобы сказал гимназист Володя Ульянов, получивший страшное известие о гибели на виселице старшего брата Александра, сторонника политического террора. У Ленина, как политического деятеля и серьезного теоретика, не могло не сложиться убеждения в том, что Россия по многим параметрам отличалась от других стран и ее путь в случае победы революции будет другим.

Ленин с чувством глубокого удовлетворения не раз подчеркивал, что в России удалось очень быстро провести те буржуазно-демократические преобразования, на которые у некоторых стран уходили десятилетия.

Но главную свою задачу Ленин видел в создании нового общества, новых порядков в политических, экономических, социальных, духовных отношениях в стране.

Многое развивалось далеко не так, как представлялось Ленину, Троцкому, Бухарину, Зиновьеву, Каменеву, другим теоретикам. И всем большевикам, которые пытались сначала думать, а затем что-то делать, менять. Многие планы, проекты, решения повисали в воздухе, не срабатывали. Их приходилось корректировать или даже признаваться в невыполнимости.

Основная масса населения России состояла из крестьян. Они в большинстве своем были благодарны Ленину и большевикам за устроенный праздник. Крестьяне, особенно середняки и бедняки, ждали «черного передела», и они его дождались. Декрет о земле, в котором нашли отражение требования 242 местных крестьянских наказов, не только передавал землю во всенародное достояние и ликвидировал в стране частную собственность на землю, но и декларировал уравнительный характер ее распределения. Всего крестьяне получили около 150 млн десятин помещичьих, казенных и прочих земель. Раздел земли осуществлялся двумя путями. Деление по трудовой норме определялось числом трудоспособных людей в крестьянской семье. Деление по потребительской норме было связано с числом едоков. При первом варианте прежние наделы крестьян не перераспределялись, и к ним прирезались либо от них отрезались земли до установленной нормы. Во втором варианте производился «черный передел», когда все надельные, конфискованные, арендованные и т. д. земли объединялись в единый распределительный фонд, который затем делился между крестьянами. В результате земельного передела землю впервые получили почти 3 млн безземельных крестьян.

Крестьяне перестали платить огромные долги Крестьянскому поземельному банку. К началу Первой мировой войны сумма мужицких долгов составляла почти 1,5 млрд рублей. Революция одним ударом освободила мужиков от платежей за покупку и аренду земель у помещиков. Крестьяне разграбили помещичьи имения, получили (экспроприировали!) помещичий инвентарь на сумму 300–350 млн рублей. А 26 тыс. помещичьих усадеб (из 30 тыс.) просто сожгли. В результате «черного передела» деревня осереднячилась, увеличила свое землепользование на 70 %, что во многом предопределило поддержку большевиков крестьянами (солдатами), обеспечило «триумфальное шествие» Советской власти по стране.

Крестьяне в России больше всего выиграли в результате революции. Трудно назвать какую-то другую страну, где на огромное количество людей упало бы вдруг такое количество «манны небесной». На огромных просторах России крестьяне были фактически предоставлены сами себе: что хотели, то и делали. Н. В. Шелгунов осенью 1861 году в листовке «К молодому поколению» предсказывал, что 100 тысяч помещиков могут быть вырезаны. Никто не считал, сколько эксцессов произошло в те годы в стране. Но, например, небезызвестные министр внутренних дел Булыгин и неоднократный председатель правительства Горемыкин были убиты собственными крестьянами.

Крестьяне были благодарны Ленину. Поддержали во время гражданской войны красных, а не белых. Но в колхозы и коммуны, первые из которых были созданы уже в конце 1917 года, записываться не спешили. А ведь именно объединение крестьян в различные формы коллективных хозяйств рассматривалось в теоретических дискуссиях большевиков в качестве социалистической революции в деревне.

Не все клеилось и с рабочими. Эксплуатации не стало, но и производительность труда упала дальше некуда. Это стало для большевиков большим сюрпризом. Они-то думали, что после устранения жестокой эксплуатации рабочие, ставшие свободными и сознательными, сразу дадут образцы высокой производительности труда. Даже если за свою работу они будут получать одинаковое количество муки, пшена, воблы и мыла. Ничего не получилось. Чтобы всем одинаково получать нищенские пайки, все работали по минимуму.

Троцкий быстро сообразил, что человек в принципе от природы является не чем иным, как ленивым животным. Поэтому без палки не обойтись. Ленина сначала сильно вдохновили первые «коммунистические субботники» как «ростки коммунизма», проявления будущего, коммунистического отношения к труду. Но жизнь показывала, что на одних субботниках далеко не уедешь. В условиях новой экономической политики главный упор был сделан на материальное стимулирование высокопроизводительного труда, на дифференцированную оплату труда, на премирование и т. д. «Важно не только начать, но нужно выдержать и устоять, а этого наш брат россиянин не умеет… Вот черта русского характера: когда ни одно дело до конца не доведено, он все же, не будучи подтягиваем со всех сторон, сейчас же распускается», – сетовал глава Советского правительства В. И. Ленин[96].

Ленин был убежден, что социализм может победить капитализм в экономическом соревновании при условии более высокой производительности труда. В советские годы эта тема практически не разрабатывалась, так как сравнение было явно не в пользу СССР. Можно безо всякого преувеличения констатировать, что соревнование в сфере, обозначенной Лениным в качестве решающей, советский социализм проиграл социализму шведскому, датскому, норвежскому, австрийскому и капитализму американскому, английскому, французскому и т. д.

Можно предположить, что реальные трудности, проблемы и противоречия, с которыми Ленину пришлось столкнуться в качестве руководителя страны, оказались значительно серьезнее, неожиданнее, чем он предполагал в момент, когда говорил: «Есть такая партия!» (см. выше). У Ленина был некоторый «золотой ключик». Это огромная уверенность в себе. Жесткий прагматизм и умение приспосабливаться к обстоятельствам. Он даже придумал замечательную формулу: «Социализм есть живое творчество масс». Вся фраза выглядит следующим образом: «Социализм не создается по указам сверху. Его духу чужд казенно-бюрократический автоматизм; социализм живой, творческий, есть создание самих народных масс»[97]. Ленин как великий политик хорошо понимал, что надо все-таки прислушиваться к массам, к требованиям, интересам большинства. И стараться идти не позади толпы, не вместе с толпой, а чуть-чуть впереди толпы, не сильно от нее отрываясь. Но история отпустила Ленину слишком мало времени.