10.5. Итоги петровских преобразований и их цена. Оценка личности и деятельности Петра I

Эпоха Петра Великого – один из самых ярких и переломных моментов в российской истории, вобравший в себя предыдущий опыт ее развития и дающий ключ к объяснению многих последующих событий. Многие начинания Петра I продержались довольно долгое время: рекрутские наборы с 1705 по 1874 г., Сенат – с 1711 по 1917 г., Синод – с 1721 по 1918 г., система подушной подати – с 1724 по 1887 г.

В силу этих и других причин Петра I у нас критиковать не принято. Однако в историографии сложилось весьма неоднозначное отношение к реформаторской деятельности Петра I. Так, В.О. Ключевский в «Курсе русской истории» отмечал, что Петр своими идеями близко подошел к идее правового государства, видя его цель в народном благе, а не в династических интересах, но обстоятельства и привычки помешали ему привести дело в согласие с намерениями. В силу этих причин он больше действовал в сфере политики, нежели права: указом 1700 г. была утверждена Палата об Уложении, прекратившая свою деятельность после смерти первоприсутствующего Троекурова и оставившая после себя только одну новую – XI главу (Расправу), регулирующую отношения о принадлежности беглых крестьян и холопов. От предшественников царь унаследовал два вредных политических предрассудка – веру в творческую мощь власти и уверенность в неистощимости народного терпения.

Вводя все насильственно, Петр Алексеевич строил правомерный порядок на общем бесправии, поэтому ему не удалось закрепить свою идею государства в народном сознании. Г.П. Федотов в «Трагедии интеллигенции» отмечал, что петровские реформы в жизни преломились в сплошном кощунстве и надругательстве: церковь ограблена и лишена самостоятельности, русский язык на половину столетия превратился в жаргон. Петр на века расколол Россию на две части (народные массы и образованное общество) и заложил основу роста импортной культуры за счет национальной.

В «Русской идее» Н.А. Бердяева Петр также показан весьма неоднозначной фигурой: любовь к правде и России сочеталась в нем со стихией дикого зверя. Петр I любил Россию, но не любил своих подданных. Дело Петра создало пропасть между полицейским абсолютизмом и священным царством. Несмотря на необыкновенный динамизм, Петровская империя добуржуазного типа не была органичной, а все Петровские реформы вели к сильной унификации общества. По выражению А.И. Герцена, Петр I «приделал к азиатскому туловищу европейские руки».

Петр I переформировал многие каноны и постулаты православной церкви в духе лютеранства. Последнему обязана своим появлением в идеологии нового русского абсолютизма политизированная властью идея «общего блага», впервые декларированная в обращенном к иностранцам Манифесте 1702 г. Знаменитые учреждения фискалата и прокуратуры были сколком прусских институтов. В деле Кочубея Петр проявил не только государственную недальновидность, но и самую обычную человеческую подлость, каковая выявилась и в его предательстве князя Хилкова, и в политическом обмане своего сына. Едва ли не главнейшая черта Петра (куда более рельефная, чем «заботливость и предупредительность») – его полная безнравственность как оборотная сторона властолюбия. Именно это качество делало правителя более свободным в своих преобразованиях. Восточные походы 1720-х гг., как и его прогнозы насчет войны со Швецией, есть чистые плоды его авантюризма. Это же следует сказать о «птенцах гнезда Петрова» (Меншикове, Ягужинском, Шафирове и Толстом), которые были мошенниками и подлецами. Когда же монарху требовалось решить государственное дело «по чести и совести», приходилось звать ненавистных ему Голицыных и Долгоруковых.

Трудно согласиться и с тем, что петровские реформы – единственный возможный путь исторического движения страны и антитеза отсталости. Созданный с финансовым надрывом воронежский флот уже к 1708 г. без употребления сгнил. Н.И. Павленко смысл Петровских реформ видит в словах Феофана Прокоповича: «…безмерное богатство силы и славы», но возможен и другой подход. Так, П.А. Сорокин писал об эпохе Петра, не давшей ничего, «кроме пышного фасада, закрепостившего сильнее народ» и погрузившей его «на полтора столетия в бездне невежества и бесправия». Очень часто император в своем желании провести реформы по европейскому образцу искоренял даже те древнерусские обычаи, которые не противоречили им.

Возможно, следует освободиться от умиления перед великими преобразователями и вернуться к мнению Н.М. Карамзина, для которого общественный прогресс и нравственное начало неразделимы. Сегодня очевидно, что в России в первой четверти XVIII в. сформировалась мощная военно-бюрократическая система, на верху пирамиды которой находился сам царь, он был единственным источником права и имел необъятную власть. Справедливости ради надо сказать, что свои реформы Петр I проводил в условиях многолетней Северной войны (1700—1721). И безусловно, прав был В.О. Ключевский, когда писал, что именно «война указала порядок реформы, сообщила ей темп и самые приемы». Петр I сумел принять вызов, брошенный России историей. Сегодня можно только спорить, в какой степени прав был Петр I, предлагая на него свой ответ.