Первые осады

Первые осады

А теперь посмотрим на захватчиков городов в действии. За восемь лет военных кампаний, с 334 по 326 год, македоняне осадили и взяли штурмом пятнадцать укрепленных городов и крепостей, а без боя приняли капитуляцию еще большего числа населенных пунктов. Между тем на непокоренных землях Согдианы, Индии, Луристана, Армении, Пафлагонии остались лишь сожженные, разрушенные, опустошенные города и поселки. Чтобы не утомлять читателей серией однообразных ужасающих описаний, остановимся лишь на различных способах, которыми были взяты крупные города, и повседневной жизни воинов. После Граника бо?льшая часть туземных городов на западе Малой Азии согласилась платить дань теперь уже не царю Персии, но царю Македонии, а большая часть греческих городов, провозглашенных свободными и автономными, была рада тому, что ненавистная «подать» сменилась «взносами» в общее дело союзников. Продолжали сопротивляться только два города, Милет и Галикарнас, сохранявшие верность своим персидским владыкам. Первый удерживался гарнизоном греческих наемников под командованием греческих и персидских военачальников. Союзники дерзко захватили остров Ладу в устье Меандра, блокировали вход в порт Милета несколькими кораблями, а «царь, расположившись лагерем возле города, ежедневно посылал войска на один приступ за другим» (Диодор, XVII, 22, 1). Преследовалась двойная цель: тренировка греческих, фракийских и македонских воинов, а также истощение вражеских запасов метательных снарядов и живой силы. В реальности приступы представляли собой не карабканье на стены по неустойчивым и ненадежным лестницам, а подрывные работы с помощью военных машин. Тысячи солдат, постоянно сменяя друг друга, выдвигали вперед таранные черепахи и пробивали стены. Спустя несколько дней в стенах открылись бреши. Под покровом ночи персидский гарнизон бежал. Греческие наемники пытались вести переговоры и предлагали организовать своего рода разделение властей. Им отвечали, что завтра на заре все силы союзников прорвутся через разрушенные укрепления. Защитники капитулировали. Пытавшихся оказать сопротивление убивали. Гражданское население пощажено. Триста наемников на службе у персов вступают в союзнический контингент.

В Галикарнасе, крупном порту Карии, ситуация сложилась немного иная. Город был построен на нескольких холмах, два из которых превращены в цитадели. Его обнесли длинной высокой кирпичной стеной с башнями и куртинами, которую Мемнон и Эфиальт, два греческих полководца на службе у персов, приказали обнести глубоким рвом. Сам же город был набит закаленными воинами, продовольствием, боеприпасами, золотом и серебром. Осада знаменовалась тремя событиями. Македонское командование начало с того, что приказало засыпать в нескольких местах ров с помощью «черепахи-землечерпалки» (khelone khostris), закрытой сверху от снарядов врага, в которой постоянно сменяемые бригады носят мешки и корзины с землей. Тем временем вся метательная техника Александра прикрывала продвижение рабочих. Затем тараны и буравы в нескольких местах пробили куртину и основания укреплявших ее башен, которые обрушились. Тогда вооруженные факелами галикарнасцы совершили ночную вылазку через две бреши и Тройные ворота и подожгли осадные машины противника. Утром сражение развернулось перед старыми и новыми укреплениями города: жители Галикарнаса выстроили за разрушенными стенами огромный полумесяц из кирпича и гигантскую деревянную башню, поставив туда катапульты. Исход битвы казался неясен, поскольку молодые македонские рекруты, чьи ряды неуклонно таяли от фланговой стрельбы противника, начали слабеть, и тогда царь приказал ввести в бой старую фалангу, которую до этого момента держал в резерве. Сатрап Оронтопат и военачальники Мемнона отвели своих лучших воинов в два форта, Арконес и Салмакиду, а бо?льшую часть своих войск и военную казну перевели на Кос. Македоняне и их союзники проникли в город через бреши, снесли городские укрепления, окружили цитадели стенами, а затем ушли оттуда. В свое время цитадели сдадутся одному из Птолемеев.

И наконец, сцена, которая развернулась в начале зимы 334 года в Милиаде, в Ликии. Край высоких гор, остроконечных вершин, цитаделей, который, начиная с эпохи легендарного Беллерофонта и Химеры, служил прибежищем пастухов, или «людей с вершин». На этот раз греческой армии, «освобождавшей» прибрежные города, пришлось осадить небольшое местечко или, скорее, «орлиное гнездо» мармарийцев (около Сарацика?) над Фаселидой. «В течение двух дней один приступ сменялся другим… Молодежи (местной) было человек 600, они отказались поднять руку на близких, но подожгли дома (ночью) и, высыпав через ворота, отступили в горы» (Диодор, XVII, 28, 1–5; Арриан, I, 24, 5–6). Отчаявшийся враг также может стать тактиком. Что касается огня, нельзя точно сказать, что к нему прибегли осажденные, — нападавшие с помощью катапульт осыпали город горящими снарядами.

Немного выше Арриан (I, 27, 5–28, 2) обращает внимание читателей на великолепный Термесс в Памфилии, крепость, развалины которой посещают туристы при входе в ущелья Писидии между двух скалистых пиков. Один вид греческих сил так впечатлил термессцев (событие произошло в течение той же зимы), что они разбежались по соседним вершинам, оставив за своими стенами лишь небольшую стражу. Город был взят благодаря внезапной атаке самых ловких и наиболее легко вооруженных горцев — защитники были вынуждены пригибаться под дождем копий, стрел, дротиков, камней и метательных снарядов.