Смерть Каллисфена

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Смерть Каллисфена

Меж строк письма учитель обвинил своего ученика в безрассудстве, чрезмерности, безумстве. Ученик не замедлил с ответом. Александр давно подозревал философа, еще со времен его отъезда в Афины, и их переписка доказывает, что он понемногу отрывается от своего наставника. Лето 330 года: «Александр Аристотелю шлет привет. Ты поступил неправильно, разгласив учения, предназначенные для чисто устного изложения. Чем же еще мы будем отличаться от остальных людей, если те же учения, на которых мы были воспитаны, станут общим достоянием? Я хотел бы превосходить других не столько могуществом, сколько знанием о высших предметах. Будь здоров». Ответ Аристотеля пять или шесть месяцев спустя: «Аристотель царю Александру шлет привет. Ты написал мне по поводу моих устных лекций. Ты полагаешь, я должен был держать их в тайне. Знай, что они были опубликованы — и не были. Ибо они понятны лишь тем, кто меня слушал. Прощай». Иными словами: имеющий уши да слышит! Зимой 328/27 года доверенному человеку Аристотеля при Александре, близкому родственнику философа Каллисфену, во время одного из пиров «поручили произнести за кубком вина хвалебную речь в честь македонян, и он говорил на эту тему с таким красноречием, что присутствовавшие, стоя, рукоплескали и бросали ему свои венки. Тогда Александр привел слова Еврипида о том, что прекрасно говорить о прекрасном предмете — дело нетрудное, и сказал: "Теперь покажи нам свою силу, произнесши обвинительную речь против македонян, чтобы, узнав свои ошибки, они стали лучше". Тут уже Каллисфен заговорил по-другому, в откровенной речи он предъявил македонянам многие обвинения. Он сказал, что раздор среди греков был единственной причиной успехов Филиппа и его возвышения… Этой речью Каллисфен возбудил против себя лютую ненависть со стороны македонян, а Александр сказал, что Каллисфен показал не столько силу своего красноречия, сколько силу своей вражды к македонянам… Впрочем, благодаря тому, что Каллисфен упорно, как подобает философу, боролся против обычая падать ниц перед царем и один осмеливался открыто говорить о том, что вызывало тайное возмущение у лучших и старейших из македонян, он избавил греков от большого позора, а Александра — от еще большего, но себе самому уготовил погибель, ибо казалось, что он не столько убедил царя, сколько принудил его отказаться от почестей благоговейного поклонения» (Плутарх «Жизнь», 54, 2–3). Действительно, несколько недель спустя Каллисфен, вовлеченный в «заговор пажей» и обвиненный в том, что сеял повсюду неповиновение, был арестован, и царь написал Антипатру, правителю Македонии: «Мальчишек македоняне побили камнями, а софиста я еще накажу, как, впрочем, и тех, кто его прислал и кто радушно принимает в своих городах заговорщиков, посягающих на мою жизнь». Очевидный намек на Аристотеля, осознанный мудрым Плутархом («Жизнь», 55, 7).