Большая сделка
Большая сделка
Экономические, социальные и психологические последствия брежневского «нефтяного угара» были чудовищны. Фактически власть и народ в начале 70-х годов заключили Большую Сделку.
Трудящиеся получили возможность жить не по средствам, повышать свой жизненный уровень вне всякой связи с ростом эффективности производства и производительности труда.
В обмен прогнившая советская знать обрела возможность тихо воровать, брать взятки, торговать будущим страны. Всем тем, что было создано величайшими жертвами русских в 1930-1960-е годы. Начинается мягкая приватизация русских богатств партийной номенклатурой.
Ничего удивительного в этом процессе нет. Из-за нефтяной «халявы» прекратили работать какие-либо критерии труда внутри России. Зачем работать, если мы так богаты сырьем? Уровень жизни в стране отрывается от реальной производительности труда. Неважно, кто как трудится – важно, чтобы нефти было много. В такой системе отпала всякая надобность заботиться о качестве инженерного корпуса и его высокой оплате, отличать рабочего высокого уровня от пьяного «дяди Васи», гонящего брак.
Это было продиктовано чисто объективными причинами. В стране нужно поддерживать социальный мир. Нужно опираться хотя бы на молчаливое одобрение большинства. Если страна стала нефтяным придатком Запада, глупо опираться на квалифицированных работников – их ведь меньше, чем неквалифицированных. Лучше купить «холявой» большинство. И Брежнев строит «нефтяной коммунизм», который за какие-то полтора десятка лет загубит нашу Империю.
Если бы экономический подъем 60-х мы подкрепили бы новой идеологией! Если бы наша элита отказалась бы от наиболее окостенелых форм коммунизма и свернула бы на рельсы имперского технократического патриотизма – то мы сегодня жили бы в совсем иной державе. Подъем духа в народе тогда, взлет национальной гордости в СССР были настолько велики, что, казалось, еще чуть-чуть – и «сказка станет былью».
Но новая идеология так и не появилась.
К тому же, сказалось то, что в войне полегло самое динамичное, самое патриотичное и пламенное поколение начала 1920-х годов рождения. Именно оно должно было войти во власть в 1960-е годы. Но вместо него там оставались старики, неспособные к переменам. Энергия благодати, порожденная Великим Нечто, так и не излилась на нашу Родину.
Подъем угас. Произошел надлом во всех слоях общества. Идеи и идеалы потускнели. Наступила «отсроченная победа» американцев. То, на что они рассчитывали сразу после 1945 года, пришло в конце 1970-х. Народ устал бороться и гореть энтузиазмом.
Когда у тебя нет идеалов – на их место приходит колбаса. Когда нет национальной культуры – ее заменяет попса. Если ты не создаешь национальных способов управления экономикой – воцаряется бардак. Дитя закостеневшей системы, уже неспособный предложить обществу никаких новых идеалов кроме заезженных примитивно-коммунистических штампов (в кои уже никто не верил), преемник Хрущева, Брежнев (1964-1982 гг.), заменил идею посулами сытной жизни. Брюхо победило ум. Мол, народ так долго страдал и жил плохо – пусть теперь поживет. А заодно и мы пошикуем.
Элита, неспособная дать новый национальный проект, была просто вынуждена заключить с массами Большую сделку. Эта элита (1900-х – 1910-х годов рождения) была худшими остатками сталинской системы. Худшими не потому, что в той среде собрались наиболее жестокие люди. Нет, просто лучшие погибли на войне, сгорели от чудовищных напряжений трех рывков, ушли в могилы не столько от репрессий, сколько от рано нажитых инфарктов. При Брежневе остались лишь те, кто отсиделся в тылу, кто не высовывался и был всего лишь исполнителями, а не вершителями или творцами. Осталась больная элита…
Именно тогда мы потеряли инновационный порыв. В России еще были сильнейшие научно-технологичные кадры, многие из которых подготовлены еще при Сталине. Казалось – направь поток нефтедолларов в эту сферу – и Советский Союз станет второй Японией. Нет, даже Японии за нами не угнаться – ибо мы способны дать миру не горы дешевых магнитофонов, а совершенно невиданные вещи, машины и лекарства. Но…
Хотя наука еще продолжала финансироваться хорошо, и русские ученые создавали отличные технологии, оборудование и машины, все шло на склад, в архив и под сукно, не внедрялось. Партийная номенклатура предпочитала не утруждать себя и все покупала за рубежом на нефтедоллары. Ведь это – и заграничные командировки, и взятки. Наша «элита» в те годы становится антитехнократической, ей с тех пор наплевать на развитие собственной страны.
Когда вам говорят, что отставание русских в компьютерах началось из-за того, что «Сталин разгромил кибернетику как буржуазную лженауку», можете смеяться этим вралям в лицо. Именно при Сталине работал и получал лавры победителя академик Лебедев. Именно тогда закладывалась мощная учебная база для подготовки компьютерщиков. Лебедев создал серию машин БЭСМ – лучших компьютеров в мире на тот момент. Они имели громадный потенциал для развития. Отставание же начнется при Брежневе – когда работы над серией БЭСМ были свернуты, и «сверху» дали команду стоить серию «ЕС», копию американских компьютеров фирмы «Ай-Би-Эм».
Примерно в те же годы окончательно закрывается финансирование лучшей в мире советской микроэлектроники, создаваемой под руководством бывших американцев – советских разведчиков.
Надолго замораживаются работы над отечественной версией многоразового космического корабля-самолета. И это – несмотря на то, что к тому моменту мы опережали американцев.
Фактически свертываются исследования в области промышленных биотехнологий, где у СССР был неоспоримый приоритет. А мы ведь уже успели получить белковую черную икру, которая все чаще стала появляться на прилавках магазинов.
И эти примеры можно множить и множить. Наступала инерция. Позор – но именно тогда массовое производство в России и наука начинают жить совершенно отдельно друг от друга. Конечно, не все было плохо, и существовал «архипелаг ВПК», наш Китеж, «Красная Атлантида», в которой продолжали ценить квалификацию, прогресс и высокие технологии. Но если в США все лучшее из «оборонки» перекочевывает в гражданские отрасли («двойные технологии»), то при Брежневе ВПК огородили непроницаемым занавесом.
Не менее катастрофическими были и социальные последствия «нефтяного бума». Страна стала привыкать к грандиозной «халяве». Зачем делать самим, если можно купить, продав нефть?
Именно в это время инженер в нашей стране превращается в нищего, в парию, который зарабатывает меньше квалифицированного рабочего. А мастер цеха – меньше своих подчиненных. Зарплата водителя троллейбуса сравнивается с жалованьем кандидата наук. Оно и понятно: деградировавшая верхушка правящей Компартии решила стать «добренькой» и купить доверие неквалифицированных масс. Сталинская здоровая дифференциация: «Чем больше квалификация – тем больше зарплата», исчезает. Поэтому научно-технический прогресс при Сталине шел семимильными шагами, а при Брежневе – увяз в болоте.
При Брежневе унаследованная от Хрущева уравниловка усиливается и доходит до маразма. Осуществляется мечта Шарикова из «Собачьего сердца». Всех загоняют в одинаковые убогие квартиры в убогих многоэтажках. Зарплата отрывается от реальной производительности труда и от качества производимой продукции. «Добрая» партийная знать снижает цены. Другое дело, что импорт – это дефицит, и его нужно покупать у работников советской торговли из-под полы, с переплатой. В итоге в стране начинает возникать целый класс государственных торговцев-распределителей, надувшихся криминальными деньгами. Быть продавцом или рубщиком мяса становится выгоднее, чем летчиком, инженером, воином или ученым. Вызревает развращенный «халявой» класс, который погубит Империю. Практически все общество теряет веру в коммунизм, но по-прежнему тупо посещает никому не нужные партийные собрания и хозяйственные активы.
Миллионы людей в России-СССР благодаря брежневской «доброте» весьма быстро опускаются до положения ленивых двуногих скотов, жаждущих поменьше работать, но при этом иметь все. Начинается буйный рост человечьего стада, которое затем с радостью продаст свою страну за колбасу. Мы хорошо помним большую часть советских горожан тех лет: послушные инфантилы с полудетскими представлениями об окружающем мире, уже совершенно лишенные гордости за собственную державу, не знающие толком ее истории даже в пределах школьной программы.
В этой среде очень быстро погибли всякие представления о высоких идеалах, о патриотизме, воинской доблести и любознательности исследователей. Умерла здоровая трудовая этика, которая во все века настаивала: хочешь жить хорошо – трудись эффективно. Именно в эти годы расцвело безудержное пьянство, появилась наркомания, разгулялась преступность. Улицы наших городов заполнили стаи агрессивных и жестоких человечьих щенков, ошалевших от безнаказанности. Кто жил в те годы, тот знает, как небезопасно было тогда ходить по вечерним улицам. Если послевоенные мальчишки сбивались в уличные банды от бедности, от того, что отцы либо погибли на войне, либо пришли искалеченными, то эти уже бесились с жиру. То был симптом глубочайшей болезни общества –появление мутноглазых обитателей блочных кварталов, человекозверей в подворотнях, пожирателей дешевой бормотухи, носителей уголовной этики.
В общем, читатель, именно тогда и формируются толпы того тупо-агрессивного «электората», который потом проголосует либо за Ельцина (он сделает нам как на Западе!), либо за «самостийников» (это москали едят наше сало!). Пепси вместо Империи будущие «руссияне» выбрали уже тогда, хотя пока еще в тайных ночных мечтаниях и кухонных пересудах.
Большая сделка делает советских граждан капризными, вздорными детьми. Серьезные социальные блага, которые давала Советская власть, стали казаться им чем-то само собой разумеющимся, естественным, словно ветер или свет солнца. Людям эпохи Большой сделки не приходится напряженно вкалывать, зарабатывая себе на жизнь и откладывать деньги на старость. Не нужно думать, как экономить на газе, тепле или свете – ведь все это при Брежневе стоит копейки, идет за счет державы. Им не надо оплачивать медицинские страховки и копить рубли на новое жилье, на обучение детей. Все знали, что государство не бросит, в старости – обеспечит сносной пенсией, словно огромный, добрый родитель.
И родителю сели на голову. В мозги взбалмошных, испорченных детей от безделья полезли всякие дурные мысли. О том, что их нация – лучше других, что армян надо резать, что Грузия должна отделиться от Союза, что Прибалтика может жить лучше, залив Германию своим особым молоком. При этом все подсознательно уверены в том, что и после этого у них будет газ за рубль в месяц, и электричество по четыре копейки за киловатт-час, и вся советская дармовщинка…
После Большой сделки Империя рушится в умах. Рождается тип человека с дипломом о высшем образовании, который может здорово спеть песню под гитару у костра, поставить палатку и грести на байдарке, при этом оставаясь никудышным врачом или инженером. Правда, самомнение у них очень высоко. Им кажется, что они должны получать по пять тысяч долларов в месяц только за свои дипломы. Они создают в своих умах образ сказочного, никогда не существовавшего Запада – царства полной свободы. Вызревает еще один отряд будущих почитателей Горбачева и Ельцина.
Социальное «опускание» квалифицированных рабочих, врачей, инженеров, управителей сложных машин и воинов наносит страшный удар по славянскому элементу Советского Союза.
Большая Сделка положила начало процессу разложения России, и последние кадры сей драмы наблюдаем сейчас мы с вами, уже в эти дни. Пожалуй, случившееся в 1971-м здорово напоминает кадры из какого-нибудь голливудского «фильма ужасов», в котором пораженные инопланетной бациллой люди заживо гниют буквально на глазах. То есть, ходят они, и еще говорят – но плоть уже стекает вязкой зловонной жижей, отваливается коричневыми кусками. Россия, вступившая в эпоху «Большой сделки», разлагалась и сверху, и снизу.
Правящий класс смердит. Если при Сталине элита ставила на отечественные науку и технику, то ее выродившиеся последыши смотрят только на Запад. Они уже не знают возможностей собственной страны, которую считают безнадежно отсталой и презирают собственный народ.
Нарождается сырьевая «антиэлита», которая делает ставку не на победу собственной страны, а на ее развал, поражение. Ей кажется, что нефти много, и Россию вполне можно разделить на части. Всем хватит. Появляется самый страшный отряд губителей Империи. «Антиэлита» завязывает первые связи с зашевелившимся в теплом брежневском болоте родо-племенным национализмом.
Нарождается и так называемая «электронная мафия», которой выгодно отставание России от Запада в области электроники. Потому что это дает повод к заграничным командировкам, к выбиванию «нефтяной» валюты из бюджета для закупок «лучших мировых образцов» электроники и их тупого копирования.
Возникает и «мафия», которой выгодно закупать зерно за доллары в Америке, поскольку это связано с поездками и взятками. Наблюдается позорнейший парадокс: страна теряет миллионы тонн собственного зерна из-за плохих дорог и недостроенной инфраструктуры села, но деньги страны идут не за приведение всего этого в порядок, а фермерам США.
Но самое страшное – начинается стремительное создание «трофейной» экономики, экономики нефтегазовой «трубы», обрекающей страну на отсталость и последующий развал. Тратя нефтедоллары на тряпки, Россия грабила саму себя. В дальнейшем варварское ограбление русскими собственной же страны просто достигнет апофеоза.
В итоге мы проиграли родную страну. СССР рухнул не из-за непосильных военных затрат. В конце концов, даже гонку вооружений мы почти научились вести экономично, нейтрализуя все дорогостоящие новинки США более дешевыми видами оружия. Мы рухнули из-за слабости народа, помноженной на предательство, жадность и тупость элиты.