Суперменеджер

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Суперменеджер

Как только не рассматривали Сталина историки! Как политика. Как стратега. Как идеолога. Как партийного деятеля. Даже как воплощение абсолютного, немотивированного зла.

Нам же кажется, что делать это надо в соответствии с его прозвищем в кремлевских кругах – «Хозяин». Ибо что делает хозяин, входя во владение разоренным предприятием? Начинает его реструктуризацию. Чтобы понять логику Сталина, надо отрешиться от политических и гуманитарных критериев, сосредоточившись на таких скучных вещах, как издержки, капиталовложения, окупаемость или эффективность производства.

Сталин действовал – и в этом его громадная заслуга! – не как политик, а как своего рода супер-топ-менеджер. Как руководитель огромной корпорации, которую любой ценой надо вывести из глубочайшего кризиса. Можно утверждать с полным основанием: с технологической точки зрения Сталин делал безошибочные вещи.

Я – хозяин корпорации, которая досталась мне в полном развале, и которой никто не дает кредитов. Где взять средства? Только внутри самой страны-корпорации. Деньги можно было взять лишь двумя способами. Во-первых, найти накопления и взять их. Во-вторых, понизить издержки производства.

Первым источником накоплений, как мы, читатель, писали выше, стала ленинская большевистская гвардия, которая награбила сокровища царской России. И хоть она в основном спустила их за рубеж, кое-что у нее оставалось.

Сталин обрушивает на эту гвардию мародеров каток репрессий, пытками вырывая у нее номера банковских счетов, адреса тайников и прочая, после чего ленинцы уничтожаются физически. Уничтожаются предатели, коррупционеры, воры. В 1937 году Сталин истребляет и самых крупных воров, и кадры чекистов, коррумпированных, замазанных связями с нэпманами. Обычно говорят, что Сталин уничтожал людей по смехотворным обвинениям. Однако надо помнить: Сталин не хотел крушения коммунистической идеи. Было просто опасно говорить правду, рассказывать об истинных преступлениях репрессированных. Вот их и забирали под иными предлогами.

Но выжатых из ленинцев денег оказалось слишком мало. И тогда Сталин провел жестокую коллективизацию в деревне, убивая одним махом трех зайцев.

Во-первых, он через внешнюю торговлю мобилизует накопления деревни ради постройки промышленности. Во-вторых, силой укрупняет хозяйства, делает их товарными и обеспечивает промышленность сырьем, а города – продовольствием. В-третьих, он обеспечивает индустрию новыми рабочими руками. Да, все делается очень жестоко. Даже бесчеловечно. Но Сталин не оригинален: почти точно так же поступили со своей деревней англичане во время своей индустриализации шестнадцатого века. И вот что поразительно: и Англии, и в России в результате погиб один и тот же процент населения. Только в Англии доля эта составляла сотни тысяч жизней, а у нас – миллионы. Но у англичан были столетия, а у нас – считанные годы.

Во второй половине 1980-х и в 1990-е годы ХХ века стало модно рассуждать на тему: как можно было бы решить задачи, вставшие перед Советским Союзом на рубеже 1920-1930-х годов, если бы античеловек Сталин сменил свою суть, помудрел и применил гениальные идеи Ленина о кооперации, подкрепив их разработками Чаянова и его товарищей. Нам говорили о постепенно идущей снизу кооперировании экономики всей страны.

Тут же поминают Бухарина с его идеями невысоких темпов индустриализации и коллективизации, подкрепленными расчетами гениального русского экономиста Кондратьева, вошедшего в мировую историю экономической жизни своей идеей длинных технологических волн. Конечно, концепции постепенной индустриализации и медленное поэтапное развитие деревни через производственную и потребительскую кооперацию, были весьма гуманистичны, демократичны и научны. У них был только один недостаток – к концу 1920-х годов они были несбыточны. Крестьяне не хотели идти в кооператив – он был им просто не нужен. Для сильных он становился помехой, поскольку вел к слиянию со слабыми, к передаче слабым части прибылей, доходов. Слабые же пошли бы в кооперативы с удовольствием – вот только не с чем им было туда идти. Они могли объединяться с кулаками только в рамках найма, а никак не сотрудничества. Главное же – кооперация невозможна без механизации и химизации деревни, без последних достижений аграрной науки, без электрификации села, без перехода к качественно иным земледелию и животноводству.

Всего этого Советская Россия раннего периода дать селу не могла. У нее не было ни тракторов, ни удобрений, мало было электричества, топлива. А без этого кооперативы, как добровольные объединения сельских тружеников, никогда бы не состоялись. Некому было просто строить машины, выпускать химические удобрения, вырабатывать электроэнергию. Индустрии не было. А ввозить все это из-за границы – денег не хватало. Нам ведь нечего было продать на Запад. В России не находилось тогда чего-то такого, уникального, что развитые страны рвали бы с руками, отваливая за это марки, фунты стерлингов и доллары, соглашаясь продать русским необходимые машины и оборудование. Даже если предположить, что ленинцы-гауляйтеры договорились бы со своими хозяевами – все равно ничего не выходило. А коль скоро предложить для продажи на мировом рынке было нечего, то деревня не хотела делиться с городами не только своими накоплениями, но и своими продуктами, предпочитая все потреблять внутри себя. Поэтому уже в 1927 году, несмотря на весь НЭП, разразился дефицит еды в городах. Деревня больше не хотела кормить горожан, которые могли дать деревне только бумажные рубли, а не нужные деревне товары. В городах просто-напросто не было современной промышленности.

Село не просто тянуло страну назад, оно разлагало социум, разбивало единые хозяйства, какими они еще были в 1900-х годах, на десятки, а потом и сотни тысяч маленьких хуторов, каждый из которых жил обособленно. И сотни тысяч хуторов невозможно было собрать в страну. Такая Россия была либо обречена погибнуть в жесткой войне всех против всех, либо превратиться в супертоталитарное общество, управляемое заграницей, где рабы пашут на господина, сидящего за морями и океанами, где у рабов нет будущего, нет идеалов, нет надежд, а есть только малоэффективный, изматывающий душу и умерщвляющий тело труд.

Словом, коллективизации тогда альтернативы не было. Либо хозяйственный, а затем и политический крах страны – либо проведение такой же насильственной коллективизации, но в интересах Запада, в интересах международного капитала. Либо вообще тотальная война всех против всех. Война даже не гражданская, а цивилизационная –города против деревни. Война за хлеб, за право на жизнь. Со своими анненковыми, семеновыми и красновыми. Война, которая с неизбежностью закончилась бы гибелью гораздо большего числа людей, чем погибло при коллективизации. Россия могла превратиться в гигантское кладбище, в подобие полпотовской Кампучии-Камбоджи с почти начисто уничтоженными городами. Так что когда рядом с вами кто-то начнет завывать об убийстве Сталиным русского крестьянства и ужасах коллективизации, вспомните-ка этот расклад.

Сталин проводил коллективизацию как абсолютно рациональную, технологическую операцию, преследуя жесткие конкретные цели – добыть деньги для проведения индустриализации, предоставить дешевый труд для подъема промышленности и наладить в результате коллективизации сельское хозяйство таким образом, чтобы оно устойчиво могло снабжать города. Дабы оно позволило создать индустриальный базис нового мира. В последующем новая советская индустрия должна была обеспечить возрождение русской деревни. Она должна была вернуть крестьянству долги общества, возродить его к новой жизни, искупить жертву, которую принесло крестьянство, в первую очередь, России, Украины и Белоруссии на алтарь материализации новой социалистической реальности. Жертву во имя торжества Красного национального проекта…

Сталин нашел еще один источник первоначального накопления – природные ресурсы. Пока не было техники и современного оборудования, Сталин бросил нас на их добычу армии зэков, бывших крестьян и рабочих. Лагерники обеспечивали добычу важнейших полезных ископаемых, столь востребованных мировым рынком – золота, платины, серебра, редких металлов. Все это пришлось вырывать из вечной мерзлоты, вкалывая в условиях марсианских холодов. Зэки пришли туда, куда частный инвестор, дай Бог, придет только в 2030-х годах, уже с нынешними супертехнологиями. Заключенные добывали то, что в последующем продавалось за рубеж, что давало стране валюту, возвращавшуюся современными заводами, новыми электростанциями, линиями электропередач. С огромным трудом и жертвами разрабатывалось золото на Чукотке и Колыме. Освоение всего лишь одной золотоносной Аляски до глубины души потрясло США, породило целый пласт культуры, стало для американцев синонимом страшных испытаний, закалки духа. Нам же пришлось освоить при Сталине десять алясок.

Именно поэтому Сталину не только удалось восстановить прежние размеры царского золотого запаса, разграбленного белогвардейцами, ленинцами и Западом, но и превзойти его. Да, он гнал в ледяные просторы Чукотки армии зэков-рабов. Но был ли тогда иной способ дать стране тысячи тонн золота? Ведь если бы он делал это с помощью обычного вольнонаемного труда, то на разработку чукотских приисков пришлось бы потратить больше, чем стоило само добытое сокровище. У Сталина – как бы мы ни кляли его за это – просто не оставалось иного выбора.

Но даже лагеря с двухмиллионным «населением» еще не давали снижения издержек до нужного уровня. Поэтому применялась еще одна система: те, кто работал на свободе, регулярно отдавали часть зарплаты, покупая облигации сталинских займов. Эти деньги Сталин пускал на создание современной индустрии. Кстати, наши родные бабушки хранили целые кипы этих облигаций. Все они были погашены государством к середине 1970-х годов.

Тут тоже само собой напрашивается сравнение. В 1992-1998 годах (да и до сих пор) миллионы русских работали, месяцами и годами не получая зарплат. Они работали как рабы, принося большие деньги хозяевам их предприятий. Но Сталин пускал насильственно занятые у работников деньги на создание новейшей промышленности, научных центров, на образование, на постройку воздушного флота и подготовку специалистов. Они вкладывались в будущее страны. А вот деньги, «взятые взаймы» деятелями «демократии» у русских в 1990-е, оказались вложенными в крикливые особняки от Флориды до Австралии, от Лондона до Сен-Тропе, в грандиозные попойки и кутежи в Монте-Карло, положены на личные счета воров. Совершенно бессмысленное с точки зрения экономики, фантастическое по размерам швыряние денег «новыми русскими» на всякую непроизводительную роскошь за границей стало притчей во языцех. Они ведь не станки и новые технологии доля России покупали.

Ну, и какой же путь лучше? «Демократический» или сталинский?

Сталин нашел еще один источник развития. Он по максимуму использовал возможности сотрудничества с Америкой. Нет, инвестиций из нее он не привлекал. Это было невозможно, особенно в условиях мирового экономического кризиса, который длился почти все тридцатые годы.

Поэтому Сталин на деньги страны, вырученные за счет запредельно жестоких методов, покупал технику, технологии и проектные услуги в Америке. А, поскольку она страдала от тяжелейшего кризиса, сталинские специалисты умело торговались, сбивая цены. СССР брал все максимально дешево. Американцы просто не могли позволить себе отказаться от такого крупного источника подрядов, как Россия. В условиях мирового кризиса мы были единственным в мире источником заказов такого масштаба. Ведь если спад производства царил везде, то в России производство только росло.

План первой пятилетки в Советском Союзе разрабатывался при помощи американских специалистов. Например, известного в те годы планировщика Дж. Уайта. В 1928 году для первоначальных работ в этом направлении привлекалась и фирма «Альберт Кан Инкорпорейтед». И вот что примечательно: янки применяли прекрасный матричный способ планирования. Гордость первой сталинской пятилетки 1928-1933 годов, Днепрогэс, был спроектирован еще при царе. Но строила его группа американских специалистов во главе с полковником Купером. С помощью Генри Форда поднялся завод «ГАЗ» в Нижнем Новгороде. Магнитогорский металлургический комбинат возводился при содействии «Макки-компани» из Кливленда. При помощи США мы построили металлургию Нижнего Тагила, Харьковский и Сталинградский тракторные заводы…

Пользуясь кризисом в США, Сталин пускал в ход промышленный шпионаж, все способы для добывания экономических и технологических секретов. Как, например, появился Челябинский тракторный завод? По личному заданию наркома тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе в США под видом беженца из России отправился Сергей Лещенко. Якобы он унаследовал состояние от родственника-эмигранта в виде вклада в стокгольмском банке. В США он сделал вид, будто хочет построить тракторный завод, купил землю и организовал проектное бюро. В него он привлек специалистов из многих фирм США. Они разработали ему всю проектную документацию, принесли многие технологические секреты. Лещенко готовился вывезти все это в Советский Союз. Но внезапно Лещенко получил повестку в американский суд: его обвинили в присвоении технологических тайн других фирм. Наши разведчики в США организовали переброску Лещенко и документации в Швецию, а затем – и домой. Именно Лещенко и стал во главе строительства Челябинского тракторного.

А вот строки из биографии Амо Еляна, Героя Соцтруда, который после войны под покровительством Берии создавал отечественное военное ракетостроение. Отправившись на автозаводы Форда в 1930-е по заданию Орджоникидзе, он работал там простым кузнецом, показывая высший класс. Сведя знакомство с одним американским армянином, он настолько сдружился с ним, что через нового друга раздобыл и вывез в Россию крайне важные для нас чертежи.

Легендой эпохи стала история о том как сталинцы в 1945 году, используя и подкуп, и шантаж, купили у англичан лицензию на прекрасный реактивный двигатель «Нин».

Итак, Сталин и здесь показал себя тем, кто может организовать сложнейшую работу международного коммерсанта, подобрав и расставив на посты незаурядных людей. К сожалению, тема использования Сталиным Америки в интересах развития России все еще остается «белым пятном» истории. А жаль. Ведь делали мы это крайне умело. Например, в войну с немцами мы пользовались технической помощью США – программой ленд-лиза. Директор программы, Эдвард Стетинниус, еще в 1944-м издал книгу «Загадки ленд-лиза», в которой отметил: еще в тяжелом 1941 году, когда казалось, что СССР вот-вот рухнет под ударами вермахта, Сталин все равно думал о будущем. Носитель несокрушимой воли, он старался брать у янки не столько готовые танки или самолеты, а станки и материалы для промышленности. И это был очень мудрый шаг. Ибо что такое – взять готовый зарубежный танк или истребитель? Его можно только потреблять, использовать, и он никогда не сможет создавать что-нибудь, приносить доход стране. А если ты берешь современный станок – он будет работать годами, давая прибыль и работу русским людям.

Конечно, не все это придумывал Сталин. Но в том и состоит его искусство, что он мог подбирать себе таких помощников, которые проводили подобные операции, придумывали хитрые схемы. В этом – высший уровень менеджмента, недюжинные организаторские таланты Сталина. Ибо мудрость императора демонстрирует его свита, его приближенные. Если Сталин умел подбирать энергичных и умных людей, то это говорит в его пользу.