Чиатурский бастион большевизма

Чиатурский бастион большевизма

Сразу же после меньшевистской конференции И. В. Джугашвили отправился в Кутаис. Из Тифлиса он выехал не ранее 18 апреля^{1}. По пути сделал остановку в Гори и здесь не ранее 19 — не позднее 20 апреля в доме Элизбара Ревазовича Гогнидзе принял Участие в собрании местной социал-демократической организации. Во время собрания нагрянула полиция, однако хозяину удалось спрятать И. Джугашвили в подвал, куда полиция заглянуть не догадалась^{2}.

В Гори И. В. Джугашвили оставался недолго. В четверг 21 апреля он уже находился в селении Цхра-Цхаро и здесь участвовал в дискуссии с меньшевиками^{3}.

«Весной 1905 г., — вспоминал М. Е. Бибинейшвили, — Коба снова приехал в Кутаис. Как только Коба приехал в Кутаис, из Чиатур прибыли рабочие и сообщили Имеретино-Мингрельскому комитету о напряженном положении в Чиатури: они просили о помощи»^{4}. Речь шла об активизации меньшевиков. Для того чтобы не допустить переход организации под их руководство, в Чиатуры были направлены сначала А. Г. Цулукидзе, затем И. Джугашвили^{5}.

«В апреле 1905 г. или в начале мая, — писал Георгий Нуцубидзе, — приехал товарищ Сталин… Он остановился в доме Джакели, где в верхнем этаже помещался комитет Чиатурской большевистской партийной организации, а в подвале — нелегальная типография, и жил там до отъезда из Чиатур. Только в опасные моменты, когда нужно было скрываться от полиции, он покидал эту квартиру и переходил к кому-нибудь из товарищей. В один из таких переходов он жил у меня в течение двух или трех недель»^{6}.

Обосновавшись на новом месте, И. В. Джугашвили направил письмо за границу в большевистский центр:

«Я опоздал с письмом, товарищ. Не было ни времени, ни охоты писать. Пришлось все время разъезжать по Кавказу, выступать на дискуссиях, ободрять товарищей и т. д. Поход был повсеместный со стороны меньшевиков, и надо было дать отпор. Людей у нас почти не было (и теперь очень мало, в два-три раза меньше, чем у меньшевиков), и приходилось работать за троих… Положение дел у нас таково. Тифлис почти целиком в руках меньшевиков. Половина Баку и Батума тоже у меньшевиков. Другая половина Баку, часть Тифлиса, весь Елисаветполь, весь Кутаисский район с Чиатурами (марганцепромышленный район, 9–10 тыс. рабочих) и половина Батума у большевиков. Гурия в руках примиренцев, которые решили перейти к меньшевикам. Курс меньшевиков все еще поднимается».

Письмо было начато 29 апреля, закончено 8 мая 1905 г.^{7}.

Один из первых шагов, который сделал И. Джугашвили в Чиатурах, был связан с созданием местной типографии. «В 1905 г., — вспоминала Мария Белиашвили, — кажется, весной… к нам пришли тов. Сталин и С. Инцкирвели», они осмотрели дом, а через некоторое время принесли типографский станок и устроили в сарае типографию. В ней работали С. Инцкирвели, П. Галдава и В. Бакрадзе, помогал человек, приехавший из Тифлиса^{8}.

Причастность И. В. Джугашвили к созданию нелегальной типографии в Чиатурах подтверждает и Дементий Шервадзе: «Под руководством… тов. Кобы была устроена в Чиатурах нелегальная типография в удобном подвале дома И. Белиашвили. В типографии работали Пация Галдава, С. Инцкирвели, мой зять Белиашвили, моя сестра и я»^{9}.

Обосновавшись в Чиатурах, И. В. Джугашвили не только выезжал в разные места Кутаисской губернии, но и неоднократно бывал в самом Кутаисе.

В 1905 г. «Имеретино-Мингрельский комитет в Кутаисе имел хорошо законспирированную типографию в одном из окраинных районов Кутаиса, в подвале дома землемера Васо Гогиладзе». Управлял ею Барон (Б. Бибинейшвили). Листовки писали И. Джугашвили и С. Кавтарадзе^{10}.

Одним из эпизодов борьбы большевиков за влияние в Имеретино-Мингрельской организации РСДРП стала губернская конференция, которая прошла в мае 1905 г. в Кутаисе в доме Иосифа Павловича Гветадзе. На этой конференции присутствовал и И. В. Джугашвили^{11}.

27 апреля закончился III съезд РСДРП^{12}. Присутствовавший на нем М. Г. Цхакая вернулся на Кавказ только в начале июня^{13}. Его возвращение совпало со смертью от туберкулезного менингита А. Г. Цулукидзе. Он умер 9 июня. 12-го состоялись его похороны, в которых, по некоторым данным, участвовало около 50 тыс. человек. Таких похорон Грузия не знала. Гроб с телом на руках под пение «Марсельезы» и некоторых других революционных песен несли из Кутаиса до Хони. Ничего подобного еще год назад нельзя было даже представить^{14}. За гробом шли товарищи А. Г. Цулукидзе по партии, в том числе те, кого давно разыскивали жандармы. Среди них находился и И. Джугашвили.

После похорон в Хони состоялось несколько дискуссий между большевиками и меньшевиками. Они продолжались не менее трех дней и проходили в домах Д. Кацаравы, П. Кикалейшвили и Б. Мдивани. В центре обсуждения находились решения Лондонского съезда и Женевской конференции РСДРП. И. В. Джугашвили тоже участвовал в этих спорах^{15}.

Не ранее 16 июня И. В. Джугашвили и М. Г. Цхакая отправились в Кутаис. Здесь последний на заседании Имеретино-Мингрельского комитета сделал доклад о съезде, который, рассмотрев сложившееся в стране положение, констатировал, что развитие событий открывает перспективу свержения монархии, поэтому съезд призвал членов партии готовиться к решающей схватке со старой властью. Важнейшее значение в этом отношении придавалось подготовке всеобщей политической стачки и вооруженного восстания^{16}. Под руководством И. В. Джугашвили в Чиатурах активизируется создание отрядов красных сотен. «По инициативе Сосо, — вспоминал В. Киасашвили, — мы приступили к организации чиатурского большевистского отряда», его командиром стал В. Киасашвили^{17}.

В июне — августе 1905 г. И. В. Джугашвили находился в постоянных разъездах. Вот только некоторые факты, свидетельствующие об этом: в июне он посетил селение Худистави, затем мы видим его в Гурии, в селениях Гоми и Цители Мта Шемокмерской волости^{18}, «в первых числах августа» он выступал на митинге в селе Парцхва, затем — в Чохатаури, где провел «приблизительно десять дней», в середине августа побывал в Батуме^{19}.

А пока И. В. Джугашвили разъезжал по Восточной Грузии, в Баку снова обострились армяно-татарские противоречия, 20 августа начались столкновения, 22-го запылали нефтяные промыслы.

Позднее газета «Баку» писала: «Сгорели целиком с конторами: Каспийское товарищество, Руно, Тумаев, Ар[м]алуйс, Манташев (у Манташева целиком завод на Забрате), Питоев, Мирзоев, Красильников, Меликов, Арамазд, Адамов, Тер-Акоповы, завод „Ватан“, Ширван, Кавказское товарищество, Кавказ, Соучастники, Радуга, Петроль, Балаханское общество, князь Гагарин, Гальперин и много других мелких фирм», «у „Братьев Нобель“ осталось две трети; Каспийско-Черноморское общество — половина, Московско-Кавказское общество1 отделалось легко: сгорели только четыре буровые вышки, а остальное все осталось, Бенкендорф не пострадал, у Воронцова-Дашкова сгорело 6–7 вышек… фирма Хальфи пострадала мало, у Шибаева и компании осталась половина промысла. Остались целиком в Романах „Поляк“ и механический завод Строзера. Не тронуты фирмы Мусы Нагиева и Асадулаева. Также остались целиком в Романах механические заводы Биеринга, общества „Мотовилиха“… Сгорели „Тифлисское товарищество“, Товарищество „Набат“, Шихово, Милов-Таиров, Зубалов, завод Хатисова… Английские фирмы Олеум, Шибаев (Кубань) тоже пострадали, но меньше»^{20}.

По некоторым данным, погибла половина вышек, в результате чего добыча нефти сократилась почти вдвое, и восстановить прежний уровень до 1917 г. так и не удалось^{21}.

Не позднее 26–27 августа в предместье Кутаиса в усадьбе И. Чконии под председательством М. Г. Цхакаи и при участии И. В. Джугашвили состоялась новая конференция Имеретино-Мингрельской организации РСДРП^{22}, после которой И. В. Джугашвили отправился в Тифлис. Здесь на 29 августа в здании городской управы было назначено собрание представителей тифлисской общественности с целью обсуждения утвержденного Николаем II Положения о так называемой Булыгинской думе. Социал-демократы не только пришли на это собрание сами, но и привели рабочих. Для их удаления из зала были вызваны городовые и казаки. В результате произошедшего столкновения погибли около 100 человек^{23}.

«Помню, — вспоминал Артем Торозов, — как спустя два дня после расстрела полицейскими рабочих в Тифлисской городской думе (т. е. около 31 августа. — А.О.) у меня на квартире собрались во главе с товарищем Сталиным Степан Шаумян, Михаил Бочаридзе, Михо Чодришвили, Захар Чодришвили, Петр Монтин и ряд других товарищей. По предложению тов. Сталина было решено выпустить листовку по поводу злодейского убийства рабочих» с призывом к забастовке протеста^{24}.

После совещания у А. Торозова И. В. Джугашвили снова отправился в Кутаисскую губернию. «В начале сентября 1905 г., — вспоминал Михаил Евктимович Бибинейшвили, — мы поехали в Зестафони: Коба, Павел Сакварелидзе (Большой Павел), Андро Бебурашвили, Павел Масалкин»^{25}. Начало осени И. В. Джугашвили тоже провел в разъездах по Кутаисской губернии, побывав в селениях Кацхи, Ргани, Цхра-Цхаро, Чиатури и некоторых других^{26}.

В это же время большевиками была сделана попытка ограбления кутаисского цейхгауза. «В начале сентября 1905 г., — говорится в биографической справке о М. А. Гогуадзе, — вместе с Захарием Чодришвили, Маро Бочаридзе, Бабе Лошадзе [он] отправился с Кутаис с заданием снять в аренду дом, расположенный против военного цейхгауза, устроить подкоп и вынести из цейхгауза 2000 винтовок. Подкоп был начат, но не доведен до конца вследствие неблагоприятных почвенных условий»^{27}.

Одним из руководителей этой операции был И. В. Джугашвили^{28}.

В сентябре 1905 г., когда борьба вокруг вопроса о власти стала приобретать особую остроту, большевики и меньшевики приняли решение о необходимости преодоления раскола в партии и объединении своих усилий против общего политического противника — самодержавия. Ожесточенная конфронтация между Советом Кавказского союза и Кавказским бюро РСДРП стала затихать, появилась возможность сотрудничества между ними. В этих условиях И. В. Джугашвили вернулся в Тифлис^{29}.

Есть основание предполагать, что здесь он нашел приют на Фрейлинской улице в доме № 3. В рассматриваемое время часть этого дома снимала семья Сванидзе^{30}. Она состояла из трех сестер — Александры, Като и Машо, их брата Александра и мужа Александры Михаила Монаселидзе. Сестры Сванидзе имели швейную мастерскую, которая располагалась в этом же доме и пользовалась в Тифлисе известностью^{31}.

М. М. Монаселидзе, с которым И. В. Джугашвили был знаком по семинарии, писал: «В 1904 г. я женился на старшей дочери Сванидзе Александре (Сашико) и взял квартиру на Фрейлинской улице, № 3 в д. Байсогулова. Наша квартира была расположена со стороны двора и смотрела во двор Закавказского военного штаба»^{32}. «Жена моя Александра и сестра ее Като были известными во всем городе портнихами. Кто только не ходил к ним шить платья. Приходили жены генералов, крупных чиновников канцелярии наместника, жены офицеров и тому подобных лиц, которых во время примерок сопровождали их мужья. Поэтому наша квартира была гарантирована от всяких подозрений со стороны полиции»^{33}.

«Как-то мой шурин (Александр Семенович Сванидзе. — А.О.), — вспоминал Михаил Монаселидзе, — отозвал меня в сторону и сообщил, что желает привести к нам на ночевку товарища Сосо Джугашвили, он просил ничего не говорить пока об этом его сестрам. Я был согласен. С этой поры товарищ Сталин начал проживать в нашей квартире. Это было в 1905 г. Сюда к нему приходили Камо, Миха Бочаришвили, Миша Давиташвили, Г. Елисабедашвили, Г. Паркадзе и время от времени М. Цхакая, Ф. Махарадзе, С. Шаумян и др.»^{34}.