Переход на нелегальное положение
Переход на нелегальное положение
Перейдя на нелегальное положение, И. В. Джугашвили нашел приют в той самой конспиративной квартире, которая была снята, Г. Ф. Вардояном на Нарашенской улице еще в 1900 г., которую он до этого неоднократно посещал и в которой зимой 1900/01 г. некоторое время проживал.
«В 1901 г., кажется, весной, — вспоминал рабочий А. Литанишвили, — тов. Сосо жил на Нарашенской улице в д. 18 (теперь улица Азира). Он жил один в маленькой комнате, где стояла тахта и этажерка для книг. Я часто приходил к нему на эту квартиру»{1}.
И. В. Джугашвили продолжал вести занятия в рабочих кружках{2}, но более важное место в его деятельности весной 1901 г. занимала подготовка первомайской демонстрации{3}.
Перед демонстрацией в городе снова появились листовки, в которых повторялось требование политических свобод и формулировался лозунг «Долой рабство!»{4} Листовки были отпечатаны в одной из легальных типографий. Причина этого заключалась в том, что после железнодорожной забастовки, по всей видимости, из-за опасения провала руководство Тифлисской организации РСДРП, в которой тогда еще было велико влияние редакции «Квали», постановило уничтожить типографию. «Типография была ликвидирована, — вспоминал Б. Бибинейшвили, — кассу сожгли, шрифт выбросили».{5}.
Поскольку жандармам стало известно о подготовке демонстрации, уже с 15 апреля «по городу маршировали драгуны, казаки, артиллерия и пехота. Маленькие сборища, даже из трех человек, энергично разгонялись полицией. На всех площадях Тифлиса были расположены на бивуаках по две, по три роты солдат»{6}.
Однако Тифлисский комитет РСДРП от своего плана не отказался. Первоначально демонстрацию планировалось начать у железнодорожных мастерских, где можно было пополнить свои ряды за счет находившихся там рабочих, и уже оттуда двинуться к центру города{7}. Затем руководство Тифлисской организации отказалось от этого замысла и решило начать демонстрацию в воскресенье 22 апреля на площади перед Солдатским базаром{8}.
Выбор места был неслучайным. Солдатский базар до сих пор один из самых оживленных рынков города, расположенных в непосредственной близости от его центра. Организаторы демонстрации рассчитывали увлечь за собой обывателей, которых всегда было много в воскресный день на базаре, и в считанные минуты выйти к центру города — на Головинский проспект, а затем и на Эриванскую площадь{9}.
Первоначально все развивалось по плану. Не привлекая к себе внимания, демонстранты по одному и небольшими группами собрались на площади возле Солдатского базара. Обычно называют цифру около 2–3 тыс. человек{10}. Вероятнее всего, это общее количество людей, находившихся в то время на площади и застигнутых здесь событиями.
В условленный момент был дан знак, демонстранты по команде собрались вместе и начали строиться в колонну. Над ними взвилось красное знамя. В этот момент из подворотен и переулков, которые вели к площади, тоже по команде хлынули городовые и солдаты. Завязалась схватка. Силы были неравные. По одним данным, через 15, по другим — через 45 минут все было кончено. Обыватели Разбежались, многих демонстрантов, принявших участие в схватке с полицией, арестовали{11}. Арестованными оказались и некоторые обыватели, наблюдавшие за происходившим со стороны{12}.
Сразу же после этого события, получившего название первомайской демонстрации, появилась посвященная ей листовка, которая впервые заканчивалась лозунгом: «Долой тиранию! Да здравствует свобода!»{13}.
Так весной 1901 г. Тифлисская организация РСДРП открыто подняла знамя борьбы против самодержавия.
События у Солдатского базара и провозглашенный лозунг «Долой тиранию!» означали не только окончательную победу «молодых» над «стариками», но и переход Тифлисской организации к сочетанию экономической борьбы с борьбой политической.
Сразу же после демонстрации И. В. Джугашвили уехал в Гори, здесь переждал волну обысков и арестов, которая прокатилась по Тифлису{14}, а затем, уже в мае, снова вернулся в Тифлис и включился в нелегальную работу.
«Был 1901 г., кажется, конец мая, — вспоминал Цхалоба Сологошвили, — мы собрались в доме Чхеидзе на Андреевской улице <…>. Миха Бочаришвили привел товарища Сталина». Обсуждался вопрос о восстановлении нелегальной типографии{15}. Восстановление типографии стало одной из важнейших проблем, которыми занимался в 1901 г. И. В. Джугашвили.
Одновременно с этим он продолжал вести занятия в рабочих кружках. Известен также факт его выступления под именем Давид на одном из нелегальных собраний в Тифлисе, на котором присутствовал представитель Северного союза РСДРП рабочий М. А. Багаев{16}.
К этому времени относится сближение И. В. Джугашвили со своим земляком Семеном Аршаковичем Тер-Петросянцем, который получил позднее известность под кличкой Камо. Летом 1901 г. он готовился к поступлению в военное учебное заведение. Занимались с ним студенты Учительского института Георгий Вардаян и Георгий Годзиев. По некоторым данным, в этих занятиях принимал участие и И. В. Джугашвили{17}.
Находясь на нелегальном положении, он вынужден был постоянно менять место жительства. Одно время он укрывался в квартире М. Бочаридзе{18}. «Я, — вспоминал П. Д. Хурцилава, — приход дил к нему на Потийскую улицу, где он жил в квартире рабочего Мито Гурешидзе»{19}. «Приблизительно в августе 1901 г., — утверждал Н. Шахназаров, — тов. Сосо скрывался на моей квартире в продолжение целых 20 дней. Я жил в Тифлисе на Душетской улице, дом № 10. В то время тов. Сталин находился уже на нелегальном положении и за ним гонялись с целью арестовать»{20}. «Много раз, когда тов. Джугашвили скрывался от полиции, — отмечал А. С. Челидзе, который владел книжной лавкой на Георгиевской улице, — он ночевал у меня в подвальном этаже дома по Семеновской улице, дом № 23. Я был тогда еще холостяком, стелил ему на диване. Он приходил поздно, читал еще перед сном, уходил рано утром»{21}.
Несмотря на конспирацию, И. В. Джугашвили вскоре снова оказался в поле зрения жандармов. Осенью 1901 г. им стал известен еще один его адрес: Семеновская, 16{22}. Жандармам удалось установить наблюдение и за его деятельностью.
9 ноября помощник начальника Тифлисского ГЖУ ротмистр Владимир Николаевич Лавров доносил Е. П. Дебилю: «Самый большой из рабочих кружков, именно железнодорожный, агентурою и наблюдением выяснен, и интеллигент, руководящий этим кружком, обнаружен, и квартира его установлена. Кружок имел три сходки своих представителей: 21 минувшего октября в Нахаловке в Дешевой библиотеке, 28 того же октября в винном подвале „Мелани“ на Вокзальной улице и 4 сего ноября в частной квартире на Дидубе»{23}.
В. Н. Лавров не счел необходимым называть фамилию интеллигента, однако ее можно установить. Так, несколько позднее на основании сведений В. Н. Лаврова Е. П. Дебиль сообщал в Департамент полиции: «27 октября 1901 г. в субботу в духане „Мелани“ была сходка, на коей присутствовали рабочие: Моисей Шангелия (он же приглашал на сходки весьма многих), Петр Скоробогатько, Алексей Никаноров, Леонтий Золотарев, Никифор Семенов и Сергей Старостенко, руководил сходкой интеллигент Иосиф Джугашвили <…>. Семенов, Никаноров и Старостенко попали на эту сходку случайно», к концу сходки пришел Яков Кочетков. Есть основание думать, что в данном случае речь идет о той самой сходке, которая в донесении В. Н. Лаврова была датирована 28 октября{24}.
Далее в донесении Е. П. Дебиля говорилось: «В воскресенье 4 ноября 1901 г. в доме на Елизаветинской улице была под руководством того же интеллигента сходка, на которой присутствовали рабочие: Леонтий Золотарев, Петр Скоробогатько, Михаил Гурешидзе, зазванный Скоробогатько Сергей Старостенко»{25}.
Елизаветинская улица находилась в Тифлисе в районе, который до сих пор называется Дидубе{26}. О том, что 4 ноября И. В. Джугашвили действительно присутствовал на сходке в Дидубе, свидетельствует другой документ — обзор наблюдения за Тифлисской организацией РСДРП, составленный местным ГЖУ: «Джугашвили… — читаем мы здесь, — 4 ноября утром был на сходке в Дидубе»{27}.
Все это вместе взятое дает основание утверждать, что именно И. В. Джугашвили фигурировал в донесении ротмистра В. Н. Лаврова от 9 ноября 1901 г.
Аресты, произведенные жандармами весной-летом 1901 г., привели к тому, что почти все прежние руководители Тифлисской организации РСДРП оказались в тюрьме или же под особым надзором полиции. Это способствовало изменению роли И. В. Джугашвили внутри организации. Из рядовых ее членов он стал превращаться в одного из ее лидеров. Изменение его партийного статуса было официально закреплено на общегородской конференции, созванной 11 ноября по инициативе рабочих. Дело в том, что до этого состав комитета пополнялся и обновлялся путем кооптации. Рабочие потребовали его избрания{28}. Никаких норм представительства на конференции не существовало, и ее организаторы приглашали членов отдельных кружков по своему усмотрению{29}.
На конференции присутствовали 25 человек{30}. Из воспоминаний М. З. Гурешидзе нам известны 24 фамилии:
1. Бибинейшвили Михаил. 2. Выгорбин Николай. 3. Гаришвили. 4. Гурешидзе Михаил. 5. Гогуа Калистрат. 6. Джугашвили Иосиф. 7. Джугели Севериан. 8. Закомолдин Алексей. 9. Золотарев Лев. 10. Караджев Георгий. 11. Лелашвили Георгий. 12. Мачарадзе Поликарп. 13. Мгеладзе Миха. 14. Окуашвили Аракел. 15. Паркусадзе Степан. 16. Ртвеладзе Георгий. 17. Скоробогатько П. 18. Старостенко Сергей. 19. Стуруа Вано. 20. Телия Георгий. 21. Цабадзе Василий. 22. Церцвадзе. 23. Чодришвили Захарий. 24. Чхеидзе Георгий{31}.
Конференция проходила под руководством И. В. Джугашвили, С. Джугели, Г. Караджева и В. Цабадзе{32}.
«Выборы комитета, — вспоминал М. З. Гурешидзе, — были тайные. Присутствовавшие писали на бумаге фамилии желательных членов и кандидатов, по этим спискам руководители конференции подсчитали результаты выборов по большинству поданных голосов за названных в списке товарищей. Результаты выборов на конференции не объявлялись, а выбранным в комитет об этом говорили отдельно»{33}.
Уже 17 ноября ротмистр В. Н. Лавров не только поставил своего начальника в известность о прошедшей конференции (в его рапорте она именовалась «сходкой»), но и сообщил, что «на сходке состоялись выборы Центрального рабочего комитета в составе четырех членов и четырех к ним кандидатов»{34}. По уточненным 28 ноября сведениям, в состав комитета было избрано четыре представителя интеллигенции и четыре рабочих{35}.
Список членов комитета до сих пор неизвестен. В разных источниках можно встретить разные сведения на этот счет, но во всех фигурирует семь одинаковых фамилий: Васо Цабадзе, Георгий Караджев, Захар Чодришвили, Георгий Чхеидзе, Калистрат Гогуа, Аракел Окуашвили, Севериан Джугели. В одних источниках отмечается, что К. Гогуа вошел в состав комитета после отъезда И. В. Джугашвили в Батум, в других, — что его преемником стал С. Джугели{36}. А поскольку в момент конференции К. Гогуа находился в тюрьме{37}, первая версия представляется более правдоподобной. Кроме того, в качестве членов комитета можно встретить фамилии М. Бочаридзе, И. Вадачкория, М. Гурешидзе, некоего Кешешьянца, П. Мачарадзе, Я. Мегрелидзе и С. Н. Старостенко{38}.
Пребывание И. В. Джугашвили в руководстве Тифлисской организации РСДРП оказалось непродолжительным. Уже на втором заседании комитета 25 ноября он не присутствовал. Из донесения Тифлисского ГЖУ в Департамент полиции: «В заседании участвовало: три интеллигента, четвертый Сосо по неизвестной причине не явился, все четыре члена от рабочих, кассир и библиотекарь»{39}.
Позднее Тифлисское ГЖУ несколько детализировало имевшуюся у него информацию: «25 ноября 1901 г. в доме Аракела Окуашвили в квартире рабочего Николая Ерикова было вновь заседание комитета, причем из четырех выборных интеллигентов не было Иосифа Джугашвили, который в промежуток между 11 и 25 ноября был комитетом командирован в город Батум <…> с целью пропаганды. Из членов рабочих были: Захар Чодришвили и Аракел Окуашвили, кандидат Георгий Чхеидзе, хозяин квартиры Николай Ериков и пришедший из любопытства Сергей Старостенко»{40}.
Есть три объяснения причин переезда И. В. Джугашвили из Тифлиса в Батум. Одно из них связывает его с конфликтом, который якобы возник внутри Тифлисского комитета, в результате чего И. В. Джугашвили был исключен из партийной организации{41}. Если бы это соответствовало действительности и произошло до 25 ноября, то, располагая сведениями о составе Тифлисского комитета и его заседаниях, ГЖУ не могло не знать о подобном конфликте. Однако ничего подобного, даже намека на него в его донесениях нет{42}. Кроме того, следует учитывать, что в случае исключения И. В. Джугашвили из партийной организации не могло быть и речи о его сотрудничестве с Тифлисским комитетом в последующем. Поэтому приведенная версия представляется сомнительной.
Другое объяснение сводится к тому, что И. В. Джугашвили был направлен в Батум Тифлисским комитетом для ведения там партийной работы. Этому соответствует агентурная информация, полученная Тифлисским ГЖУ от своего секретного сотрудника: «2 декабря вечером снова происходило совещание ЦК в том же доме Окуашвили. На этом совещании было решено отправить в Батум для пропаганды там Иосифа Джугашвили»{43}. Однако эта версия хотя и представляется более убедительной, вступает в противоречие с тем, что, прибыв в Батум, И. В. Джугашвили вынужден был искать средства для своего существования.
В связи с этим заслуживает внимания утверждение автора одной из самых первых биографий Сталина Г. Л. Шидловского, который писал: «В конце 1901 г. у него (Джугашвили. — А.О.) был произведен обыск, после чего он переселился в Батум»{44}. О том, что это «переселение» было связано с возникшей угрозой ареста, писал позднее, видимо, на основании ходивших в эмиграции слухов Лев Нусбаум{45}.
Действительно, как мы уже знаем, осенью 1901 г. жандармы не только напали на след И. Джугашвили, но и установили за ним наблюдение. Ранее были приведены те сведения о нем, которыми Тифлисское ГЖУ располагало к началу ноября 1901 г. Вот более поздние данные на этот счет: «Джугашвили жил совместно с неизвестным по фамилии товарищем. 4 ноября утром был на сходке в Дидубе, 6 ноября заходил в лечебницу Гедеванова, что на Никольской улице (есть основания думать, что в названной лечебнице был у фельдшера Чачуа). 9 ноября Джугашвили вместе с упомянутыми товарищами ездил на Шемаханскую улицу в дом № 20. 18 ноября Джугашвили был на совещании комитета на Кубинской улице в доме № 9, а 22 того же ноября утром был на квартире Г. Караджева. С первых чисел декабря Джугашвили и его товарища в городе уже не видели»{46}. К этому следует добавить, что жандармам было известно участие И. В. Джугашвили в конференции 11 ноября. Следовательно, с конца октября до конца ноября они держали его под постоянным наблюдением.
Если принять версию о возникшей угрозе ареста, становится понятно, почему И. Джугашвили совершенно неожиданно для товарищей не явился на заседание 25 ноября и почему после 2 декабря заседания Тифлисского комитета временно были приостановлены почти на полтора месяца.