Раскол Кавказского союза
Раскол Кавказского союза
9 января тысячи рабочих Петербурга направились к Зимнему дворцу, чтобы вручить царю петицию со своими требованиями. Однако на улицах города их встретили войска, открывшие по ним огонь. Несколько сот человек было убито, более тысячи ранено. Этот день вошел в историю как Кровавое воскресенье, а Николай II, отдавший приказ о стрельбе и, видимо, поэтому возведенный церковью в ранг святых, еще раз продемонстрировал, что неслучайно получил в народе прозвище Николай Кровавый{1}. После 9 января по всей стране прокатилась волна забастовок протеста. Брожение охватило и города Кавказа.
Где именно в это время находился И. В. Джугашвили и чем был занят, еще требует выяснения. Известно лишь, что после Нового года он из Тифлиса отправился в Баку. Было очевидно, что петербургские события представляют собой важную веху в развитии революционного движения. В новых условиях вопрос о единстве действий и, следовательно, о созыве нового партийного съезда приобретал особое значение.
Еще в конце ноября 1904 г. собравшиеся на одно из своих первых заседаний члены Кавказского бюро по подготовке к созыву III съезда РСДРП выступили с воззванием, в котором заявили о недоверии заграничным центрам и призвали местные организации взять подготовку съезда в свои руки. Это означало недоверие не только редакции «Искры», перешедшей после II съезда в Руки меньшевиков, но и редакции возникшей к этому времени большевистской газеты «Вперед», во главе которой стоял В. И. Ленин. Когда подобный смысл воззвания Кавказским бюро был Дознан, оно дезавуировало его. Не позднее 6 января 1905 г. И. В. Джугашвили поставил в известность об этом редакцию газеты «Вперед»{2}.
15 января из Баку он обратился к редакции газеты «Вперед» с новым письмом:
«Товарищ!
Это заявление разослано во все кавказские комитеты с просьбой отозваться. Дело в том, что ноябрьская конференция представителей Кавказского союза поставила Агитационное бюро Кавказского союза в строго определенные рамки, ограничив его компетенцию задачами лишь агитации (см. 3-ю резолюцию конференции, по которой вопрос об Организационном комитете откладывается до новой конференции или съезда представителей Кавказского союза, стало быть, и не решается Агитационным бюро). Теперь шаг сделан, правда, не совсем уверенный, но все-таки шаг. Только некоторая трусость <…> и вызванный ею „цекистский фетишизм“ помешали Бакинскому комитету трезво взглянуть на дело и дать пощечину врагу (ЦК), который как таковой давно порвал с нами и систематически терзает партию. Но, судя по настроению бакинских товарищей, можно с уверенностью сказать, что „временный разрыв“ с ЦК скоро превратится в „постоянный“ — особое мнение пяти товарищей уже теперь имеет больше сторонников, чем заявление Бакинского комитета. 15 января 1905 г. Вано.
P. S. Скоро пришлю корреспонденцию из Баку. На днях выеду в Тифлис и напишу корреспонденцию из Тифлиса. Баку готовится к демонстрации. Получены два номера „Вперед“. На товарищей производит хорошее впечатление. Б[акинский] к[омитет] просит пустить в печать его заявление с особым мнением пяти товарищей»{3}.
Если исходить из содержания приведенного письма, то в середине января 1905 г. И. В. Джугашвили должен был вернуться в Тифлис, где именно в это время произошло резкое обострение событий.
16 января у губернатора состоялось совещание, на котором было решено не дожидаться, когда развернувшаяся после Кровавого воскресенья агитация приведет к массовым волнениям в городе, и нанести по социал-демократической организации превентивный удар{4}. К этому тифлисская охранка готовилась давно. И уже давно в ее архиве накапливалась информация о наиболее активных членах Тифлисской организации РСДРП.
Оказался в поле ее зрения и И. В. Джугашвили. В сентябре 1904 г., по всей видимости, через секретного сотрудника по кличке Панцулия охранке удалось установить факт его пребывания в Тифлисе. В результате в Тифлисском охранном отделении появилась специальная карточка на И. В. Джугашвили.
Вот первая запись в ней: «Сведения. Джугашвили. О лице, состоящем членом партии социал-демократов, имеющиеся в Тифлисском охранном отделении с сентября 1904 г. Ф. И. О.: Джугашвили Иосиф Виссарионович, кличка наблюдения по —…, кружковое прозвище —…, звание: крестьянин сел. Диди Лило Тифлисской губернии и уезда, занятие: ученик Тифлисской духовной семинарии, лета —…, вероисповедание —…, приметы —…, имеется ли фотографическая карточка —…, где ныне проживает —…, семейные связи: мать его Екатерина проживает в городе Гори Тифлисской губернии, революционные связи —… Деятельность по партии. В 1902 г. при Тифлисском ГЖУ был привлечен обвиняемым к дознанию о тайном кружке РСДРП и по этому делу, как видно из предписания Департамента полиции от 17 июля 1903 г. за № 4305, Иосиф Джугашвили подлежал высылке под гласный надзор полиции сроком на 3 года, куда и был выслан административным порядком полицией»{5}.
Троеточие указывает на отсутствие соответствующих данных в распоряжении Тифлисского охранного отделения. Это означает, что в сентябре 1904 г. оно не располагало конкретными сведениями об И. В. Джугашвили и не имело его фотографии.
8 октября в карточке Тифлисского охранного отделения была сделана новая запись: «Джугашвили бежал из ссылки и в настоящее время является главарем партии грузин, рабочих»{6}. После этого в регистрационной карточке появились его приметы, взятые из розыскного циркуляра Департамента полиции от 1 мая 1904 г.{7} Дальнейшие записи имеют очень скупой и случайный характер{8}, а в сводках наружного наблюдения за 1904–1905 гг. фамилия И. В. Джугашвили отсутствует{9}.
Между тем, когда 2–3 октября в Тифлисе были произведены обыски и аресты, у жены П. А. Джапаридзе В. М. Ходжишвили было обнаружено письмо с упоминанием Кобы{10}. 30 ноября 1904 г. жандармам удалось захватить революционный склад, где снова были обнаружены записи с упоминанием Кобы{11}. По существовавшим правилам охранка должна была завести в своей картотеке карточку на Кобу и приступить к выяснению его личности. Но никаких данных на этот счет, как и самой карточки, обнаружить не удалось.
Несмотря на то что в поле зрения Тифлисского охранного отделения И. В. Джугашвили попал в сентябре, только 6 ноября 1904 г. (№ 2385) охранное отделение обратилось в местное жандармское управление с просьбой сообщить имеющиеся у него сведения о нем{12}.
Ответ был дан 16 ноября (№ 7136):
«На запрос от 6 сего ноября за № 2385 сообщаю Вашему высокоблагородию, что Иосиф Джугашвили в 1902 г. при сем управлении был привлечен обвиняемым к дознанию „О тайном кружке Российской социал-демократической рабочей партии в г. Тифлисе“ и по этому делу, как видно из предписания Департамента полиции от 17 июля 1903 г. за № 4305, Иосиф Джугашвили подлежал высылке в Восточную Сибирь сроком на 3 года, куда был и выслан административным порядком»{13}.
Жандармское управление не только не предоставило в распоряжение своих коллег биографических данных об И. В. Джугашвили, не указало его родственные связи, но и ни словом не обмолвилось об обыске у него 21 марта 1901 г., о его привлечении к делу о социал-демократическом «кружке интеллигентов» (1901 г.) и к делу о батумских беспорядках (1902 г.).
25 ноября Тифлисское охранное отделение обратилось в Тифлисское ГЖУ с новой просьбой — выслать фотографию И. В. Джугашвили{14}.
16 декабря 1904 г. начальник Тифлисского охранного отделения Ф. А. Засыпкин представил в Департамент полиции обзор наблюдения за Тифлисской организацией РСДРП за октябрь-ноябрь 1904 г. К этому обзору был приложен «Список деятелей местной социал-демократической организации, поданным наблюдения, в октябре — ноябре (по 8 декабря) 1904 г.». В нем значились 131 человек. 19-м в этом списке фигурировал И. В. Джугашвили:
«19. Джугашвили Иосиф Виссарионов, крестьянин села Диди Лило Тифлисской губернии, разыскивается циркуляром Департамента полиции за № 5500 от 1 мая 1904 г. В 1902 г. привлекался обвиняемым при Тифлисском губернском жандармском управлении, последствием чего была высылка под гласный надзор полиции на 3 года в Восточную Сибирь (предложение Департамента полиции 17 июля 1903 г. № 4305), откуда 5 января 1904 г. скрылся. По указанию агентуры, проживает в городе Тифлисе, где ведет активную преступную деятельность»{15}.
Представляя эти данные, Тифлисское охранное отделение тем самым ставило Департамент полиции в известность о готовящейся ликвидации Тифлисской организации РСДРП. Однако когда через месяц, в ночь с 16 на 17 января 1905 г., были произведены аресты, задержанию подверглись только 13 человек: Михаил Бочаридзе, Нина Гургенидзе, Нина Каландарашвили, Филипп Махарадзе, Кирилл Никадзе, Исидор Рамишвили, Мелитон Руссия, Николай Сулханов, Александр Цулукидзе, Захар Чочуа, Шалва Шарашидзе, Шалва Элиава, Юлиан Яшвили. Еще 5 человек (Вера Бессмертная, Теофил Гурешидзе, Арчил Джапаридзе, Нина Косюра, Мелани Чодришвили) сумели избежать ареста{16}. Что же касается остальных, они были оставлены на «разводку».
Принятые меры не дали желаемых результатов, и 23 января в городе произошла первая массовая демонстрация. На Головинский проспект под красным знаменем вышла многочисленная процессия. В центре города зазвучали революционные песни. То, о чем мечтали организаторы первомайской демонстрации 1901 г., свершилось.
Как и тогда, против демонстрантов были брошены городовые И казаки. Однако если в 1901 г. им удалось навести порядок всего лишь за несколько минут, на этот раз произошло самое настоящее сражение. Многие его участники были избиты. Порядок был все-таки наведен, но произошедшие события свидетельствовали, что за прошедшие четыре года антиправительственное движение ушло далеко вперед и стало приобретать массовый характер{17}.
Произведенные аресты способствовали изменению расстановки сил внутри Тифлисского комитета РСДРП, в результате чего на заседании Тифлисского комитета 17 января меньшевики оказались в большинстве. Произошел своеобразный переворот{18}.
Этот переворот по времени совпал с возвращением из-за границы Ноя Жордании.
«До приезда Ноя Жордания, — вспоминал Б. Бибинейшвили, — все меньшевики, начиная с Чхеидзе и кончая Рамишвили, представлялись твердокаменными большевиками и колотили себя в грудь от досады, читая меньшевистские статьи»{19}.
Понимая, что последует за переходом Тифлисского комитета на сторону меньшевиков, большевики в ночь с 17-го на 18-е перепрятали партийные библиотеку и кассу, а также отказались сдать типографию{20}. Не найдя поддержки со стороны Союзного комитета, Тифлисский комитет 26 января заявил о выходе из Кавказского союза РСДРП. 30 января Союзный комитет потребовал от Тифлисского комитета не только отозвать свое заявление, но и ввести в свой состав новых членов{21}, на что Тифлисский комитет ответил отказом. Более того, 7 февраля он выступил с открытым заявлением и тем самым предал возникшие разногласия широкой огласке{22}.
Таким образом, обострение борьбы между правительством и обществом характеризовалось не сплочением перед лицом общего противника, а обострением борьбы внутри Кавказского союза РСДРП.
Было ли это отражением тех противоречий, которые существовали внутри рабочего движения или же кто-то сознательно способствовал подобному развитию событий, сказать трудно. Но нельзя не обратить внимание на то, что именно в это время на Кавказе наряду с обострением внутрипартийной борьбы происходит искусственное обострение национальных противоречий.
Еще при подготовке декабрьской забастовки между рабочими развернулась агитация, которая имела своей целью столкнуть армян и татар между собой. Тогда она не дала результатов, но несколько позднее привела к кровавым событиям.
«Вечером 6 февраля в Баку происходило нечто небывалое, — писал один из очевидцев этих событий. — Почти повсюду на улицах, особенно удаленных от центра, то и дело слышны были ружейные и револьверные выстрелы. Убитые и раненые насчитываются за ночь десятками. Весь город объят ужасом <…>. Мотивом к печальному событию послужило следующее. В центре города одним армянином был убит довольно состоятельный татарин. Единоверцы последнего вступились за убитого сородича и убили несколько ни в чем не повинных армян из прохожих. Таким образом, началось кровавое побоище», для ликвидации которого пришлось вызывать войска{23}.
По воспоминаниям Мамеда Мамедьярова, в феврале 1905 г. Сталин был в Баку и пытался противодействовать армяно-татарской резне, которая, по мнению автора воспоминаний, была развязана нефтепромышленниками Дадаевым и Тагиевым{24}.
А вот свидетельство Мухтара Гаджиева: «Под руководством тов. Сталина… в Балаханах во время армяно-татарской резни мы, пять товарищей, каким-то образом получили винтовки и собрались вокруг армянского района, по поручению тов. Сталина мы не должны были допустить здесь резни»{25}. «Тогда же, — вспоминал один из участников этих событий, — Сталин дал боевой дружине задание захватить типографский шрифт, мы, 15 человек, сделали это и отвезли шрифт в крепость к Б.»{26}.
Из этого явствует, что в феврале 1905 г. в Баку уже существовали боевая дружина местной организации РСДРП и что И. В. Джугашвили имел к ней самое непосредственное отношение.
Из Баку он вернулся в Тифлис не позднее 13 февраля. В этот день в Тифлисе возле Ванского собора был организован многотысячный митинг, в котором приняли участие армяне, грузины, татары, русские и представители других национальностей. К этому дню И. В. Джугашвили была написана специальная листовка, посвященная бакинским событиям. Отпечатанная в количестве 3 тыс. экземпляров, она призывала рабочих не поддаваться на провокации и не допустить повторения произошедшего. Под этим лозунгом и прошел митинг{27}.
Армянское и тюркское духовенства заявили о необходимости примирения. Демонстрация примирения состоялась в понедельник 14 февраля{28}. В этот день на Хлебной площади в квартире Хананяна И. В. Джугашвили встретился с Камо и здесь написал листовку, посвященную прошедшей демонстрации. Она была опубликована на следующий день{29}.
После этого мы снова видим И. В. Джугашвили в разъездах. Имеются сведения, что не ранее 3 — не позднее 5 марта он посетил Баку[36], где вместе с членом Бюро комитета большинства М. Лядовым (Мандельштамом) участвовал в заседании обновленного городского комитета РСДРП{30}.
По возвращении в Тифлис И. В. Джугашвили поселился на квартире Бердзеношвили (ул. Тамары) и здесь написал брошюру «Коротко о партийных разногласиях», которая представляла собой популяризацию ленинской работы «Что делать?» Точная дата ее написания неизвестна, однако упоминание в ней газеты «Социал-демократ» № 1 за 1 апреля дает основание утверждать, что работа над брошюрой началась не ранее этой даты{31}.
И. В. Джугашвили еще работал над своей брошюрой, когда в Лондоне открылся III съезд РСДРП. Решающее значение в борьбе за его созыв имело событие, которое произошло 9 февраля 1905 г. В этот день на квартире писателя Л. Н. Андреева (1871–1919) почти в полном составе были арестованы ЦК РСДРП (Е. М. Александрова — бывшая жена М. С. Ольминского, Л. Е. Гальперин, И. Ф. Дубровинский, Л. Я. Карпов, А. А. Квятковский, В. Н. Крохмаль, В. А. Носков, В. Н. Розанов) и один из его агентов, М. А. Сильвин. В результате этого на воле остались только Р. С. Землячка, Л. Б. Красин и В. И. Ленин. 4 марта они выступили с заявлением, которое признавало правомерность действий Бюро комитета большинства, направленных на созыв очередного съезда партии, и призвали местные организации прислать своих представителей на съезд{32}.
На этот призыв откликнулись и большевики, и меньшевики. Но если первые собрались в Лондоне, где 12 апреля открылся III съезд РСДРП{33}, то вторые направили своих представителей в Женеву и здесь провели свою конференцию{34}. Тем самым был сделан шаг на пути создания двух независимых друг от друга политических партий.
К этому времени раскол стал свершившимся фактом и внутри Кавказского союза РСДРП. 12 марта Тифлисский комитет поставил вопрос о роспуске Союзного комитета{35} и начал готовить общекавказскую конференцию.
В разгар этой борьбы «Ной Рамишвили во время дискуссии, — отмечал С. Талаквадзе, — демагогически назвал Коба <…> агентом правительства, шпионом-провокатором»{36}. Если бы лидер грузинских меньшевиков имел на руках соответствующие доказательства, он обязан был не только привести их, но и потребовать партийного расследования выдвинутого им обвинения. А поскольку ничего подобного он не сделал, есть основание думать, что в основе его обвинений лежали лишь подозрения.
Влияние меньшевиков продолжало расти. 14–15 апреля 1905 г. им удалось созвать общекавказскую конференцию и, выразив недоверие Союзному комитету, избрать свое Кавказское бюро РСДРП, которое противопоставило себя Союзному комитету РСДРП{37}. Так возникли два общекавказских руководящих центра социал-демократического движения, и между ними развернулась борьба за влияние.