Загадки и догадки

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Загадки и догадки

Рассмотренный материал показывает, что реальная биография И. В. Сталина значительно отличалась от той ее версии, которая нашла отражение в официальной литературе.

Прежде всего оказывается, что И. В. Сталин был арестован не шесть, не семь и не восемь, а как минимум девять раз (1900 г., 5 апреля 1902 г., 1905–1906 гг., 25 марта 1908 г., 23 марта 1910 г., 9 сентября 1911 г., 22 апреля 1912 г., 23 февраля 1913 г., лето 1916 г.). Кроме того, не менее четырех раз его подвергали задержанию (21 марта 1901 г., осень 1904 г., 28 января 1906 г., 10 октября 1909 г.).

Иначе выглядит и хроника побегов. И. В. Сталину удалось бежать не четыре, не пять и не шесть, а по меньшей мере восемь раз (1903 г., 1904 г., 1905–1906 гг., 1909 г., 1911 г., 1912 г. — два побега, 1916 г.). К этому нужно добавить два известных нам случая, когда он сумел ускользнуть буквально из рук полиции (28 января 1906 г. и 10 октября 1909 г.).

Аресты и побеги могут лишь украсить биографию революционера. Почему же в свое время И. В. Сталин не только называл меньшее количество арестов и побегов, но и не дал их полной и точной хронологии?

Невольно возникает вопрос: может быть, И. В. Джугашвили и И. В. Сталин — это разные люди, и последний плохо знал революционную биографию первого? Не здесь ли кроется объяснение того, почему И. В. Сталин называл днем своего рождения 9 (21) декабря 1879 г., а не 6 (18) декабря 1878 г.? Почему дефект левой руки отсутствует в первом известном нам описании его примет 1902 г. и розыскном циркуляре 1904 г., но присутствует в других документах? Почему, если такой дефект действительно существовал с детства, он стал основанием для освобождения И. В. Джугашвили от службы в 1917 г., в разгар войны, но не был принят во внимание в 1900 г.? Почему летом 1909 г. И. В. Джугашвили не могли опознать секретные сотрудники Бакинского охранного отделения М. Коберидзе (Михаил?) и Н. С. Ериков (Фикус), знавшие его до этого? Почему, по мнению Г. Уратадзе, изображения И. В. Сталина не похожи на того И. В. Джугашвили, с которым он встречался в 1903 г. в кутаисской тюрьме? Почему до сих пор нам почти неизвестны оригиналы дореволюционных фотографий И. В. Джугашвили и регистрационных карт с его дактилоскопическими отпечатками? Почему в сохранившихся описаниях его примет мы обнаруживаем серьезные расхождения, особенно это касается его роста и оспенных пятен? Почему под некоторыми дореволюционными документами мы видим подпись И. В. Джугашвили, сделанную не его рукой? Почему он был равнодушен к своему сыну Якову и счел возможным отсутствовать на похоронах матери?

Несмотря на заманчивость этой версии, придающей революционной биографии И. В. Сталина детективный характер, она вызывает большие сомнения.

Если бы в 1899–1917 гг. под фамилией И. В. Джугашвили действовали два или несколько разных лиц, данное обстоятельство не могло бы не привлечь к себе внимание его товарищей по партии, знавших и встречавших его как до, так и после 1917 г. А их было достаточно много. Вот только некоторые из них: Н. Н. Аладжалова, С. Я. Аллилуев, К. Е. Ворошилов, И. Э. Гуковский, С. С. Девдориани, П. А. Джапаридзе, А. С. Енукидзе, С. И. Кавтарадзе, Л. Б. Каменев, В. З. Кецховели, Л. Б. Красин, Ф. И. Махарадзе, П. Г. Мдивани, В. П. Ногин, Г. К. Орджоникидзе, семья Сванидзе, Е. Д. Стасова, Т. П. Сухова, С. А. Тер-Петросян (Камо), С. Я. Тодрия, М. И. Фрумкин, М. Г. Цхакая, С. Г. Шаумян и т. д.

Поэтому объяснение «загадок» в биографии вождя нужно искать в другом. Тем более что они не исчерпываются арестами и побегами.

До сих пор мы не знаем действительных причин и обстоятельств исключения И. В. Сталина из семинарии.

Очень странно, что официальная историография предпочитала замалчивать первое его знакомство с полицией — обыск летом 1899 г. в селении Цроми, факт его первого ареста в 1900 г., задержание в ночь с 21 на 22 марта 1901 г.

Не все понятно с привлечением И. В. Сталина к первой переписке по выяснению политической благонадежности при Тифлисском ГЖУ 23 марта 1901 г. В частности, неясно, почему, приняв постановление о его привлечении к переписке в качестве обвиняемого, жандармы не предприняли никаких мер по его разысканию, а когда он попал в сферу наблюдения и стало известно место его проживания, ничего не было сделано для его ареста. До сих пор остается неизвестным, когда и чем закончилась для И. В. Сталина эта переписка.

Много неясного с перепиской, которая была начата после его ареста 5 апреля 1902 г. С одной стороны, рассмотрев представленные ему материалы, Департамент полиции счел возможным превращение переписки в формальное дознание и передачу дела в суд, с другой стороны, несмотря на существование свидетельских показаний, уличавших И. В. Сталина в причастности к мартовским событиям 1902 г. в Батуме, прокуратура признала необходимым закрыть это дело из-за отсутствия улик. Кто в этом отношении был ближе к истине, судить трудно, так как материалы переписки и выросшего из нее дознания обнаружить не удалось.

Вызывает вопросы эпизод с привлечением И. В. Сталина к дознанию при Тифлисском ГЖУ в 1902 г. В частности, это касается сокрытия Тифлисским ГЖУ от следствия неблагоприятных для И. В. Сталина фактов. Требует выяснения, когда, кто и с какой целью уничтожил дела № 630 и 630–1 за 1902 г. из 7-го делопроизводства Департамента полиции и подчистил дело № 175 за этот же год. Странно выглядит история с попыткой ареста И. В. Сталина во время его пребывания под стражей весной 1903 г. и его поисками в 1903 г. перед отправкой в Сибирь. Непонятно, для чего понадобилось скрывать его первый, неудавшийся побег из ссылки в конце 1903 г. Почему никто кроме крестьянина М. И. Кунгурова, не поделился воспоминаниями об обстоятельствах второго побега?

Не все понятно с поддельным удостоверением, которое И. В. Сталин изготовил в своей первой ссылке и которое свидетельствовало, будто бы он являлся агентом балаганского уездного исправника. С одной стороны, существование подобного удостоверения и возможность его изготовления вызывают большие сомнения, с другой стороны, нельзя не считаться с тем, что информация о нем исходила от самого И. В. Сталина.

В официальной литературе был вычеркнут эпизод с его возвращением после ссылки 1903–1904 гг. в Батум и появлением первых, порочащих его как революционера слухов. Между тем сам факт того, что с января по июль 1904 г. И. В. Сталина не допускали к партийной работе, не может не вызывать удивления. Удивление вызывает и другое: как совместить его неспособность из-за отсутствия денег уехать из Батума в Тифлис и проживание без работы на протяжении почти полугода.

Требуют дальнейшего выяснения обстоятельства поездки И. В. Сталина осенью 1904 г. в Кобулети и его задержания там пограничниками.

Ждет ответа и вопрос, на чем были основаны обвинения И. В. Сталина в провокации, выдвинутые меньшевиками в 1905 г.

Остается неизвестным, что стало с материалами о его аресте и побеге в 1905 г., на которые опирались ротмистр Карпов в 1911 г. и редакция газеты «Бакинский рабочий» в 1925 г.? Непонятно, почему в делах Департамента полиции «дыра» за 1905–1907 гг., а в делах Тифлисского охранного отделения — за 1905 и 1907 гг.?

Странно, что, зная о присутствии провокатора на Таммерфорсской конференции, советские историки так и не смогли установить его фамилию.

Не все ясно в истории с задержанием И. В. Сталина 28 января 1906 г.

Заслуживает более тщательного рассмотрения свидетельство Р. Арсенидзе об аресте И. В. Сталина в 1906 г. перед его поездкой в Стокгольм на IV объединительный съезд РСДРП.

Вызывают вопросы арест и освобождение Екатерины Сванидзе в конце 1906 г.

Не может не поражать переписка 1908 г. в Бакинском ГЖУ, в ходе которой был совершен подлог документов и сознательно искажена в пользу И. В. Сталина картина его деятельности в 1904–1908 гг. Особенно удивительно то, что подобная деятельность ведшего следствие ротмистра Ф. В. Зайцева оказалась в полном соответствии со справкой Тифлисского ГЖУ, представившего по сути дела сфальсифицированную в пользу подследственного информацию.

Вызывает удивление подписанное ротмистром Ф. В. Зайцевым постановление ГЖУ о высылке И. В. Сталина в Сибирь на 3 года, в то время как на его счету числилось два с половиной года неотбытой ссылки. Но еще более поразительно решение Особого совещания, сократившего срок ссылки до двух лет и заменившего Сибирь Вологодской губернией.

Если в 1908 г. И. В. Сталин действительно ушел на этап вместо арестанта Жвании, а затем сумел бежать, почему этот факт оставался скрытым на протяжении десятилетий? Почему исчезли материалы, связанные с его этапированием и первым пребыванием в Сольвычегодске? Когда и куда пропали материалы первой сольвычегодской ссылки И. В. Сталина и что именно подчищалось после Великой Отечественной войны в делах Вологодского ГЖУ за 1908 г.?

Удивительно, что, имея двух секретных сотрудников (Михаила и Фикуса), хорошо знавших И. В. Сталина, бакинская охранка в 1909–1910 гг. на протяжении нескольких месяцев принимала его за бежавшего из ссылки Тотомянца, хотя из розыскных циркуляров Департамента полиции явствовало, что в 1909 г. под такой фамилией из ссылки никто не бежал, а в картотеке Департамента полиции такая фамилия до 1909 г. отсутствовала. Не менее удивительно, что Кавказское районное охранное отделение и Департамент полиции с доверием относились к информации Бакинского охранного отделения на этот счет.

Специального выяснения требуют разногласия, которые возникли в 1909–1910 гг. внутри Бакинского комитета РСДРП и были связаны с вопросом о провокации.

Можно понять, почему, арестовав И. В. Сталина в 1910 г., Бакинское ГЖУ постановило выслать его в административном порядке в Сибирь на 5 лет. Но чем объяснить, что это предложение, одобренное бакинским градоначальником и бакинским окружным прокурором, не получило поддержки Особого совещания при наместнике, которое, воспретив проживание И. В. Сталина на Кавказе в течение пяти лет, предпочло возвратить его на прежнее место ссылки для отбывания остававшегося срока?

Еще более поразительно то, что, обнаружив в сентября 1910 г. документы, уличавшие И. В. Сталина в принадлежности к Бакинскому комитету РСДРП в качестве секретаря, и имея все основания для передачи дела в суд (а это открывало возможность вынесения приговора о замене ссылки тюремным заключением, каторжными работами или же вечным поселением в Сибири), Бакинское ГЖУ ничего не сделало для привлечения И. В. Сталина к суду.

Есть убедительные данные о его побеге из Сольвычегодска в 1911 г. Почему же этот факт был вычеркнут из его биографии?

Нельзя не признать странным то, что в 1911 г. Особое совещание при МВД не только отвергло предложение Петербургского ГЖУ о высылке И. В. Сталина в Сибирь на 5 лет, ограничив срок ссылки тремя годами, не только предоставило ему возможность самому выбрать место ссылки, но и позволило ему добираться туда самостоятельно, т. е. без конвоя, а Петербургское охранное отделение, по существу, сфальсифицировало описание его примет.

Много вопросов вызывает переписка 1912 г. и последовавшее за ней постановление Особого совещания при МВД, в соответствии с которым И. В. Сталин, ставший к этому времени членом ЦК РСДРП и имевший на своем счету два года и девять месяцев неотбытой ссылки, снова был приговорен лишь к трем годам гласного надзора полиции.

Странно, что получив в 1912 г. в свое распоряжение архив Тифлисской организации РСДРП и Русского бюро ЦК РСДРП, содержавший документы, написанные рукой И. В. Сталина, Тифлисское ГЖУ точно так же, как в 1910 г. Бакинское ГЖУ, не предприняло никаких действий для привлечения его к суду.

Трудно признать не только суровым, но и соответствующим назначению Особого совещания при МВД его решение 1913 г. о высылке И. В. Сталина, за которым числился очередной побег и почти три года неотбытой ссылки, под гласный надзор полиции на 4 года.

Требуют более тщательного исследования обстоятельства происшествия, произошедшего в Курейке весной — летом 1914 г. и дающего основания предполагать возможность неудачной попытки нового побега И. В. Сталина.

Остается непонятным факт сокрытия побега И. В. Сталина из Туруханского края весной — летом 1916 г.

Не все ясно с его призывом на военную службу в конце 1916 г., особенно если учесть, что списки призывников утверждались местным губернским жандармским управлением и Департаментом полиции. Как же в них оказался человек, который входил в ЦК пораженческой партии, незадолго перед этим совершил очередной побег и по своим физическим данным вообще был непригоден к военной службе? Складывается впечатление, что таким образом его просто-напросто «вытаскивали» из Курейки.

Более внимательного рассмотрения требует пребывание И. В. Сталина в Ачинске: это касается не только его отсутствия вечером 4 февраля 1917 г. на собрании в городской думе, но и обстоятельств отъезда в Петроград.

Уже обращено внимание на то, что, бежав из ссылки, И. В. Сталин неоднократно возвращался туда, откуда его высылали и где по этой причине его знали как местная полиция, так и жандармы. Имея в виду побег И. В. Сталина 1904 г., Л. Д. Троцкий объяснял его возвращение на Кавказ тем, что к этому времени он еще не дорос до общероссийской деятельности и поэтому не мог «перерезать кавказской пуповины»{1}. Но ведь то же самое повторилось ив 1912 г., когда, бежав из Вологды и Нарыма, И. В. Сталин оба раза возвращался в Петербург, откуда перед тем был выслан.

Не может не настораживать то, что почти сразу же после революции И. В. Сталин начинает выявлять материалы о самом себе, изымать их из местных архивов и ограничивать к ним доступ в Москве. Объяснить это его скромностью невозможно. Именно в это время его именем называли города, улицы и заводы, он сам вписывал в свою «Краткую биографию» несуществовавшие факты и незаслуженные оценки. Следовательно, главная причина организованных им масштабных архивных поисков была связана со стремлением ограничить доступ исследователей к одним документам и уничтожить другие.

Все это вместе взятое невольно рождает самые худшие подозрения и придает заманчивость версии о связях И. В. Сталина с охранкой. Однако несмотря на внешнюю убедительность этой версии, бесспорных доказательств в ее пользу до сих пор не приведено.

Что же касается косвенных аргументов, то при более внимательном их рассмотрении они оказываются отнюдь не такими бесспорными, как это может показаться на первый взгляд.

Прежде всего это касается побегов.

Здесь необходимо иметь в виду по крайней мере три обстоятельства.

Во-первых, охранка ценила своих секретных сотрудников и старалась их не подставлять. Известно, например, что Евно Фишелевич Азеф являлся секретным сотрудником Департамента полиции с 1892 по 1909 г. и за это время был арестован только один раз, а Анна Егоровна Серебрякова прослужила в Московском охранном отделении без единого ареста четверть века{2}. Между тем за 18 лет после исключения из семинарии И. В. Сталина арестовывали как минимум девять раз и не менее четырех раз подвергали задержанию. И чем выше поднимался он по ступенькам партийной иерархии, тем чаще становились аресты и продолжительнее ссылки. Если разделить названные 18 лет на два равных периода (до и после 1908 г.), мы получим следующую картину: в 1899–1908 гг. И. В. Сталин провел на воле не менее семи с половиной лет, а в 1908–1917 гг. — лишь около полутора лет.

Во-вторых, имеются свидетельства современников о том, что из царской ссылки бежать не представляло особого труда. Вот мнения двух лиц, находившихся по разные стороны баррикад. «Ссылка, — констатировал бывший заведующий Особым отделом Департамента полиции Л. А. Ратаев, — существовала только на бумаге. Не бежал из ссылки только тот, кто этого не хотел, кому, по личным соображениям, не было надобности бежать»{3}. «Бежать, — признавался Л. Д. Троцкий, сам совершивший два побега, — в большинстве случаев было нетрудно»{4}. На 1 января 1903 г. (год первой ссылки И. В. Сталина) общая численность приговоренных к гласному надзору полиции составляла 3250 человек, из них 2507 человек находились на месте ссылки и на этапах, а также отбывали свой срок за границей (существовал до 1917 г. и такой вид наказания), остальные 743 человека, почти каждый четвертый, числились в самовольной отлучке или же в побеге{5}. На 1 апреля 1913 г. (год последней ссылки И. В. Сталина) общая численность административно-ссыльных достигла 4858 человек, из них 141 человек получил право отбывать срок ссылки за границей, 302 человека находились на этапе, 2175 человек отбывали назначенный им срок, остальные 2240 человек (почти каждый второй) числились в бегах{6}.

Поэтому сам факт частых побегов И. В. Сталина может вызвать удивление только у человека, совершенно незнакомого с состоянием дореволюционной ссылки.

В-третьих, следует учитывать, что совершить побег самостоятельно можно было только в виде исключения. Для его успеха требовались деньги, документы и явки. Поэтому обычно в подготовке и обеспечении побега участвовали несколько человек. И не представляло труда установить, бежал ли ссыльный (арестант) в одиночку или же его побег был организован, и если организован, то кем? Побеги, организованные жандармами, нередко привлекали к себе внимание и становились причиной провала секретных сотрудников. Поэтому разработанная в 1908 г. инструкция Московского охранного отделения о работе с секретными сотрудниками рекомендовала избегать подобной формы освобождения арестованного секретного сотрудника и предлагала в случае его ареста освобождать вместе с ним всех арестованных{7}.

«Непотопляемость» секретных сотрудников в условиях, когда рядом провал следовал за провалом, тоже могла вызвать подозрения. Учитывая это, 24 мая 1910 г. Департамент полиции обратился к охранным отделениям со специальным циркуляром № 125534. В нем говорилось:

«Милостивый государь! Практика указала, что сотрудники, давшие неоднократно удачные ликвидации и оставшиеся непривлеченными к следствию или дознанию, безусловно, рискуют при следующей ликвидации, если вновь останутся безнаказанными, провалиться и стать, с одной стороны, совершенно бесполезными для розыска, обременяя лишь бюджет Департамента полиции и розыскных учреждений, с другой же стороны, вынуждаются вести постоянную скитальческую жизнь по нелегальным документам и под вечным страхом быть убитыми своими товарищами. В подобных случаях более целесообразно не ставить сотрудников в такое положение и, с их согласия, дать им в конце концов возможность, если то является необходимым, нести вместе с своими товарищами судебную ответственность, имея в виду то, что, подвергшись наказанию в виде заключения в крепость или в ссылке, они не только гарантируют себя от провала, но и усилят доверие партийных деятелей и затем смогут оказать крупные услуги делу розыска как местных учреждений, так и заграничной агентуре, при условии, конечно, материального обеспечения их во время отбытия наказания. Сообщая о таковых соображениях, по поручению г. товарища министра внутренних дел, командира Отдельного корпуса жандармов, имею честь уведомить Вас, милостивый государь, что его превосходительством будет обращено особое внимание как на провалы агентуры, так и на ее сбережение, и в особенности на предоставление серьезных секретных сотрудников для заграничной агентуры, которая может пополняться только из России и притом лицами, совершенно не скомпрометированными с партийной точки зрения. Примите, милостивый государь, уверения в совершенном моем почтении»{8}.

Таким образом, арест секретного сотрудника как форма прикрытия его сотрудничества с охранкой входит в практику политического сыска дореволюционной России только с 1910 г. Однако подобный арест секретного сотрудника с последующими его ссылкой или тюремным заключением допускался только с согласия его самого. Если с этих позиций подойти к арестам И. В. Сталина 1910, 1911 и 1912 гг., то их можно было бы рассматривать как форму прикрытия, но этого никак нельзя сказать об аресте 1913 г. и последовавшей за ним ссылке в Туруханский край.

Исходя из этого, можно утверждать, что частые побеги И. В. Сталина не могут рассматриваться даже в качестве косвенного аргумента в пользу версии о его сотрудничестве с охранкой. Более того, с учетом сказанного выше они выглядят не столько как улика, сколько как алиби.

Необходимо также учитывать, что если бы И. В. Сталин был секретным сотрудником, он обязательно получал бы жалованье. Обычно оно составляло около 20–25 руб. в месяц{9}. Сумма — достаточная для существования одного человека. Секретным сотрудникам, занимавшим в революционном подполье особое положение, выдавались более высокие оклады: 50–100 руб.{10} Еще более высокие оклады имели секретные сотрудники, близкие к руководящим органам политических партий или же входящие в их руководство. Так, жалованье Р. В. Малиновского составляло 500–700 руб. в месяц, или 6000–8400 руб. в год{11}. Для сравнения: оклад директора Департамента полиции без квартирных не превышал 7 тыс. руб. в год{12}.

Если же принять во внимание партийное содержание (известно, что в 1909 г. в Баку И. В. Сталин получал в месяц 40 руб.{13}, а в 1913 г. в Петербурге как член ЦК 60 руб.{14}), то он не должен был испытывать недостатка в деньгах. Однако даже его политические противники отмечали, что он жил очень скромно. «Сам Сталин был одет бедно, вечно нуждался и этим отличался от других большевиков-интеллигентов, любивших хорошо пожить (Шаумян, Махарадзе, Мдивани, Кавтарадзе и другие)»{15}, — вспоминал, например, Н. Жордания. А вот что писал в 1908 г. С. Г. Шаумян: «На днях нам сообщили, что К[обу] высылают на север, и у него нет ни копейки денег, нет пальто и даже платья на нем. Мы не смогли найти ему <…> денег, не смогли достать хотя бы старого платья»{16}.

Итак, с одной стороны, в нашем распоряжении имеется большой фактический материал о загадках в революционной биографии И. В. Сталина, рождающих подозрения относительно его связей с охранкой, с другой стороны, очевидно, что как для подобного обвинения, так и для его опровержения одних косвенных аргументов недостаточно.