3

3

7 декабря началась широкомасштабная японская агрессия. Авиация Страны восходящего солнца нанесла сокрушительные удары по Перл-Хабору, острову Гуам, Маниле, Гонконгу. Ее армия вторглась на Филиппины, в Таиланд, Малайю, Бирму, Индонезию. Франклин Рузвельт тут же обратился к конгрессу с просьбой объявить войну Японии, что тот и сделал на следующий день. All декабря, в соответствии с условиями Антикоминтерновского пакта, Берлин и Рим открыто присоединились к Токио, стали его союзниками.

Теперь Соединенным Штатам невольно приходилось, и в довольно значительной степени, сокращать военную помощь, оказываемую Лондону и Москве.

В еще более опасном положении оказалась Великобритания. Итало-немецкая армия «Африка» под командованием генерала Роммеля возобновила наступление и вновь оказалась под Эль-Аламейном. Всего в 150 километрах от Александрии. Создала непосредственную угрозу захвата не только Каира, но и Суэцкого канала, даже Ближнего Востока.

Подобный поворот событий и вынудил Уинстона Черчилля в большей степени озаботиться судьбою Британской империи, нежели боевыми взаимодействиями с СССР.

В Кремле приходилось искать выход из еще более страшной ситуации. Ведь враг блокировал Ленинград, стоял у порога Москвы, захватил Киев, Харьков, Ростов-на-Дону. И все же в ходе советско-британских переговоров, проходивших с 16 по 20 декабря в советской столице для окончательного согласования и подписания договора о союзе и взаимной помощи в войне против Германии, Арктика напомнила о себе.

18 декабря, обращаясь к А. Идену, Сталин заметил: «Если мы не желаем превратить военное соглашение в простую бумажку, то необходимо, чтобы оно было подтверждено определенными практическими действиями. В прошлом мы ставили вопрос о «втором фронте»… о присылке британских войск на советский фронт. Если британское правительство считает в настоящий момент данное предложение несущественным, то мы готовы не настаивать на нем и выдвигаем теперь новое, третье предложение: совместная англо-советская операция на Севере, в районе Петсамо и в Северной Норвегии. СССР смог бы дать для этой операции сухопутные силы, от Англии потребовалась бы помощь с флотом и авиацией. В результате было бы оккупировано Петсамо, и в Северной Норвегии был бы создан очаг сопротивления германской агрессии. В дальнейшем туда можно было бы направить и норвежских волонтеров».

Подобное предложение выражало полное понимание интересов британского кабинета и являлось, при желании, достаточно просто выполнимым. Потому Иден и проявил готовность пойти навстречу советской стороне. Что касается Северной операции, ответил он, то она представляется ему весьма желательной и осуществимой. Он готов начать переговоры о ней уже сейчас, во время своего пребывания в Москве, с привлечением к обсуждению этого вопроса генерала Нея (начальник Имперского генерального штаба. — Прим. авт.). И поспешил уточнить: «Когда примерно данная операция предполагается?»

«Через месяц или, может быть, через шесть недель», — ответил Сталин»³⁵.

К теме Севера вернулись на последней встрече, 20 декабря. Сталин вновь подчеркнул, что «не склонен требовать чего-либо невозможного и поэтому не настаивает на присылке английских войск на советский фронт». Продолжил: «Если британское правительство готово принять участие в операциях по Петсамо, он может это только приветствовать и готов устроить генералу Нею свидание с начальником советского Генерального штаба маршалом Шапошниковым».

Тут же, по телефону, договорился о свидании военачальников³⁶. К сожалению, дальше единственной, к тому же оказавшейся чисто протокольной, встречи Нея и Шапошникова дело так и не пошло. Почему — вскоре, уже из Лондона, объяснил Майский в сообщении о беседе 24 января 1942 года с Криппсом, только что отозванным из Москвы. Выяснилось, что бывшего посла «очень беспокоит проблема транспорта из Англии и США в СССР». Что, по его мнению, «на Архангельск до весны рассчитывать особенно не приходится… К тому же немцы начали уже охотиться за конвоями в районе Мурманска, и не безрезультатно. Пока Петсамо и север Норвегии остаются в руках немцев, эффективная охрана прилегающих морей от самолетов и подводных лодок Германии невозможна». Иными словами, признал правоту Сталина.

Сообщая об этом разговоре, Майский добавил: «Аналогичное мнение здесь приходится слышать на каждом шагу в правительственных и парламентских кругах»³⁷.

Стаффорд Криппс, по сути, выразил опасения, господствовавшие в те дни в адмиралтействе. Опасения, порожденные прежде всего переходом сильнейшего в мире германского линкора «Тирпиц» под охраной четырех эсминцев в Тронхейм 16 января. Именно этот корабль и заставил командование британских ВМС отсрочить выход очередного конвоя на Архангельск — РQ-9, отклонить предложение провести задуманную Москвой операцию у Киркинеса и Петсамо. Правда, почти сразу же отменило распоряжение о задержке выхода судов на восток, сопроводив такое решение строжайшим для исполнения условием: одновременно в районе между 10° западной долготы и 15° восточной долготы, то есть от Исландии до Шпицбергена, не должно находиться более одного конвоя³⁸. Попыталось тем самым свести к минимуму возможную опасность.

Предосторожность оказалась более чем своевременной. 23 февраля в Айс-фьорде, что в 15 милях от Тронхейма, появилось еще пять немецких кораблей. Карманные линкоры «Адмирал Шеер» (при переходе Северным морем получивший несерьезное повреждение, нанесенное торпедой британской подводной лодки «Трайдент») и «Принц Ойген», которых сопровождали три эсминца. Столь мощное соединение стало причиной постоянной головной боли у адмирала Тови. Ведь теперь противник мог в любой момент нанести сокрушительный удар не только по конвоям, но и по флоту метрополии. В любом месте между островами Ян Майен и Медвежий.

Новая ситуация заставила Тови для прикрытия очередных конвоев, РQ-12 — шестнадцати судов, следовавших на восток, и РQ-8 — пятнадцати, возвращавшихся на запад, направить свои главные силы: линкоры «Дьюк оф Йорк» и «Кинг Джорджу», линейный крейсер «Рипаул», авианосец «Викториес», крейсер «Беруик» и двенадцать эсминцев.

Адмирал не ошибся. 5 марта «Тирпиц» в сопровождении трех эсминцев вышел в море, взяв курс на Север. Явно намеревался обрушить всю мощь своей артиллерии на суда, о которых его оповестила авиаразведка. 9 марта британские и немецкие корабли оказались довольно близко друг от друга. В 200 милях к юго-западу от Медвежьего, почти у самой кромки льдов. Торпедоносцы поспешили атаковать вражеский линкор. Но тот сумел уклониться от ударов с воздуха и, так и не приняв боя, отвернулся на юг. 13 марта он вновь встал с якоря в Айс-фьорде.

Единственным ощутимым результатом короткого похода «Тирпица» стало потопленное, но не им, а сопровождавшим его эсминцем, отставшее от конвоя советское судно «Ижора».

Первое в Арктике морское сражение пока еще не произошло. И все же само пребывание там четырех крупных германских кораблей — к уже находившимся под Тронхеймом 21 марта присоединился тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер» — сыграло свою роль. Сковало силы флота метрополии. Заставило его находиться в постоянной боевой готовности.

Между тем немцы усилили охоту на конвои. Использовали для того эсминцы и подводные лодки, число которых на Севере значительно увеличили, и авиацию, базировавшуюся на норвежских аэродромах в Буде, Бардуфосе, Тромсе, Банаке, Киркенесе, Петсамо. Чуть ли не свели на нет существовавшую у союзников систему охранения. Если с августа 1941 года по февраль 1942-го из прошедших в двадцати одном встречном конвое 177 судов погибли только 2, то с марта по май 1942 года лишь в восьми встречных конвоях было потоплено 21 из 150³⁹.

Более того, был нанесен урон и британскому флоту, в тот же период потерявшему эсминец «Пенджаби», крейсеры «Тринидад» и «Эдинбург». Особенно значительной оказалась гибель «Эдинбурга». На его борту из Советского Союза было отправлено 465 слитков золота общим весом 5,5 тонны, предназначавшихся для оплаты военных поставок США и Великобритании⁴⁰.

Небывалая прежде активность немцев в Арктике, все возраставшая результативность их непрекращавшихся нападений, да к тому же в ограниченной зоне — к западу и к востоку от острова Медвежий, заставили наконец и в Лондоне задуматься о стратегическом значении Шпицбергена. Хотя со слишком большим запозданием, но все же решили предотвратить создание на архипелаге военной базы Германии. То, что еще в августе 1939 года рекомендовал правительству СССР сделать адмирал Н.Г. Кузнецов, на чем в беседах с британским послом С. Криппсом настаивал в июле 1941 года Молотов.

Выполнение такой задачи взяли на себя норвежцы, проживавшие в Англии. В небольшую, всего 50 человек, группу вошли военные моряки, метеорологи и радисты. Возглавил их тот, кто лучше многих знал и сам Шпицберген, и условия жизни на нем. Срочно произведенный в полковники директор государственной угольной компании «Стуре Норшке» Эйнар Свердруп, брат знаменитых полярников Отто и Харалда Свердрупов.

На большом ледоколе «Исбьерн» и паруснике «Селис» норвежцы 12 мая подошли ко входу в Айс-фьорд. Пока суда трое суток пробивались через зимний лед, они дважды подвергались атакам «Фокке-Вульфов». Был потоплен «Исбьерн», а «Селис» сожжен. При налете погибли пятнадцать человек, в том числе и Свердруп, и потому командование взял на себя лейтенант военно-морского флота У. Ролл-Лунд.

Тридцать пять человек, почти половина из которых были ранены, все же добрались до Баренцбурга, где и обосновались. Запасы продовольствия, оставленные советскими шахтерами на случай партизанских действий, помогли продержаться первые дни после высадки. А начиная с 20 мая все необходимое, в том числе и оружие, боеприпасы, им доставили из Шотландии на летающих лодках «Каталина». Десантники быстро наладили работу метеорологической станции и начали регулярно передавать сводки погоды. Лишь затем приступили к поиску немецкой группы, находившейся на острове. Постоянными рейдами вынудили тех покинуть свой лагерь, бросив все оборудование, и уйти в горы, как можно дальше от побережья⁴¹.

Шпицбергенская десантная операция, ограниченная по своим конечным задачам, так и не смогла повлиять на общую ситуацию в Арктике. Вскоре, со значительным увеличением светового дня, немцы усилили удары по полярной трассе, связывавшей Советский Союз с его западными союзниками. Трассе, по которой одиннадцать месяцев бесперебойно поступала военная помощь.

В конце мая из Исландии вышел очередной конвой PQ-16, состоявший из 35 судов, а из Северной России — QP-12, насчитывавший 15. Прикрывали их четыре британских крейсера — «Найджириа», «Норфолк», «Кент», «Ливерпул», и три эсминца, к которым в зоне действия Северного флота — к востоку от 25° восточной долготы, по линии Шпицберген — остров Медвежий — Нордкап, присоединились шесть британских тральщиков. Несмотря на столь серьезное охранение, вражеской авиации удалось потопить семь судов и повредить еще два, а также и эсминец.

Становилось более очевидным, что безопасность конвоев на всем протяжении их маршрута может обеспечить прежде всего морская авиация, базирующаяся в этом самом опасном районе. Если и не на Шпицберген или Медвежий, то хотя бы у Кольского залива. Переговоры о том прошли в Москве в первых числа июня. Согласно достигнутой договоренности, непрерывное патрулирование зоны должны осуществлять 210-я и 240-я эскадрильи самолетов-амфибий «Каталина», прибытие которых в Мурманск ожидалось в конце июля⁴². Однако следующим конвоям PQ-17 и встречному QP-13, насчитывавшим 71 транспорт, пришлось выйти в море для создания надежного прикрытия с воздуха 27 июля.

То, что в Тронхейме находились «Тирпиц», «Хиппер» и четыре эсминца, а в Нарвике — «Шеер», «Лютцов» и шесть эсминцев, заставило адмирала Тови на этот раз выделить для охраны конвоев значительное соединение. Направить к востоку от Ян Майена «Дьюк оф Йорк» и «Вашингтон» (американский), авианосец «Викториес», крейсеры «Кумберленд», «Найджириа» и четыре эсминца, а к западу от Медвежьего — крейсеры «Лондон», «Норфолк», американские «Тускалуза» и «Уичита», три эсминца. В свою очередь, немцы вывели в море на север от Нордкапа «Тирпиц», «Шеер», «Хиппер», семь эсминцев и два торпедных катера, но их участие в боевых действиях так и не потребовалось.

QР-13 благополучно миновал большую часть пути и стал приближаться к Исландии. Встречный же РQ-17 только еще вошел в опасную зону, которую намеревался пройти севернее Медвежьего, у самой кромки льдов. Но именно тогда его и обнаружили вражеская авиация и подводные лодки. Атаку начали немецкие самолеты, 4 июля потопившие первый транспорт.

Не располагая надежными сведениями о том, где же теперь оказались немецкие корабли, и опасаясь их удара по конвоям и его прикрытию, адмиралтейство поспешило отдать странный приказ. Охранению срочно отойти на запад, а конвою рассеяться и самостоятельно следовать в советские порты. 8 июля флот метрополии, так и не встретив врага, не выполнив того, что ему было поручено, вернулся в Скапа-Флоу. Только потому в течение последовавших четырех суток германская авиация потопила 14 транспортов, а подводные лодки добавили к списку потерь союзников еще 10. Помимо того, враг смог потопить сопровождавшие конвой танкер и спасательное судно. В то же время из 202 немецких самолетов, принявших участие в нападении, было сбито 5⁴³.

Трагическая судьба PQ-17 ввергла британские власти в шок. 18 июля заставила Черчилля, не знавшего всех обстоятельств роковых событий, поспешить вообще отказаться от использования северного маршрута.

«В настоящий момент, — делился он своими соображениями со Сталиным, — в Архангельск прибыло только четыре парохода, а шесть других находятся в гаванях Новой Земли. Последние, однако, могут по отдельности подвергнуться нападению с воздуха. Поэтому в лучшем случае уцелеет только одна треть.

Я должен объяснить опасности и трудности этих операций с конвоями, когда эскадра противника базируется на Крайнем Севере. Мы не считаем правильным рисковать нашим флотом метрополии к востоку от острова Медвежий или там, где он может подвергнуться нападению немецких самолетов, базирующихся на побережье (Норвегии. — Прим. авт.). Если один или два из наших весьма немногочисленных мощных судов погибли бы или хотя бы были серьезно повреждены в то время, как «Тирпиц» и сопровождавшие его корабли, к которым скоро должен присоединиться «Шарнхорст» (линкор. — Прим. авт.), остались бы в действии, то все господство в Атлантике было бы потеряно…

Мои военно-морские советники сообщают мне, что если бы они располагали германскими надводными, подводными и воздушными силами при данных обстоятельствах, то они генерировали бы полное уничтожение любого конвоя, направляющегося в Северную Россию… Поэтому с очень большим сожалением мы пришли к заключению, что попытка направить следующий конвой PQ-18 не принесла бы Вам пользы и нанесла бы только невозместимый ущерб общему делу».

Пять дней спустя Черчилль получил резкий, нелицеприятный ответ Сталина:

«Наши военно-морские специалисты считают доводы английских морских специалистов о необходимости прекращения подвоза военных материалов в северные порты СССР несостоятельными… Приказ английского адмиралтейства 17-му конвою покинуть транспорты и вернуться в Англию, а транспортным судам рассыпаться и в одиночку добираться до советских портов без эскорта наши специалисты считают непонятным и необъяснимым… Я никак не мог предположить, что правительство Великобритании откажет в подвозе военных материалов именно теперь, когда Советский Союз особенно нуждается в подвозе военных материалов в момент серьезного напряжения на советско-германском фронте»⁴⁴.

Тем временем в Лондоне прошло предварительное расследование обстоятельств того, почему же РО-17 был оставлен без охраны, и Черчиллю пришлось внять увещеваниям Сталина. Согласиться с ним: «Мы принимаем предварительные меры к отправке конвоя из 40 судов в первую неделю сентября. Я должен, однако, прямо сказать, что, если угроза с воздуха для германских надводных судов в Баренцевом море не будет столь сильна, чтобы удержать их от операций против конвоев, у нас мало шансов, как показал опыт конвоя № 17, провести благополучно даже треть судов»⁴⁵.

Действительно, PQ-18 вышел из шотландского порта Лох-Ю 2 сентября и прибыл в Архангельск 17-го. Во время следования по старому маршруту он потерял 13 транспортов из 40: три судна потопили немецкие подводные лодки, а десять — самолеты. Новая неудача с проводкой конвоя заставила Великобританию снова отменить отправку военной помощи на Мурманск и Архангельск. Возобновить ее, теперь под новыми кодовыми обозначениями SW — в восточном направлении, RF — в западном, лишь 15 декабря.

Лето 1942 года в Арктике оказалось более чем неудачным не только из-за прекращения поставок из США и Великобритании на пять месяцев. То, что накануне войны рассматривали всего лишь как некую потенциальную возможность — превращение Баренцева и Карского морей в театр военных действий, стало жестокой реальностью.