"МАМА, КТО ЭТИ ТЕТИ?.."

"МАМА, КТО ЭТИ ТЕТИ?.."

В тот весенний вечер сорокалетний инженер Игорь Израилевич Злоцкий, бывший сотрудник московского Гипрокино, вышел на улицы Тель-Авива в далеко не отличном настроении. Только что ему объявили, что утром он должен отправиться в город Натанья для шестимесячного обучения языку иврит в тамошнем ульпане — так называются эти специальные курсы для олим.

— Вам повезло, — бодро сказал Злоцкому чиновник мисрада. — Не будь вы строителем, вам еще не одну неделю пришлось бы ожидать направления в ульпан. Правда, должен вас предупредить, — доверительно продолжал чиновник, — директор ульпана недавно специально протелефонировал нам, чтобы к нему присылали поменьше олим из Советского Союза. Во-первых, они своим мрачным настроением действуют ему на нервы, а во-вторых, господин директор просто… не очень уважает советских евреев. А вы, как назло, из самой Москвы. Так что постарайтесь произвести на него хорошее впечатление.

Но к тому моменту израильский образ жизни успел уже произвести на Злоцкого столь отвратительное впечатление, что он сейчас думал не о директоре натанийского ульпана.

Инженер досадовал на самого себя: как же он не догадался, что письмо, полученное им от богобоязненной тещи, о том, что у его бывшей жены Галины, уехавшей в Израиль, отнялись ноги от тоски по оставленному мужу, что Галя без него угасает, — все это было продиктовано хитро задуманным планом. Мать и дочь решили любой ценой заполучить в Израиль Игоря, с которым, кстати, Талина Эйнаховна легко и без всяких переживаний развелась перед отъездом к матери…

…Подавленный невеселыми мыслями, Злоцкий вышел на каменную набережную Гаяркон. Он даже не замечал мелкого, назойливого дождя, разогнавшего прохожих.

Вдруг кто-то преградил Злоцкому дорогу. Подняв глаза, Игорь Израилевич увидел немолодую, ярко накрашенную женщину, до предела декольтированная, она пыталась соблазнительно улыбаться.

— Пойдем со мной, — услышал Злоцкий ее жалобный голос, — я тебя развеселю. — Сказано это было, кстати, на идиш: тель-авивские проститутки, как лица неофициальные, не считают для себя обязательным зазывать клиентов на иврите.

Не успел Злоцкий опомниться, как послышался голос более юной конкурентки:

— Зачем такому красивому мужчине старуха! Он пойдет со мной. Она взяла Злоцкого под руку. — Правда?

Тут же к Злоцкому поспешили еще две женщины. Злоцкий резко выдернул руку и побежал. Вслед ему неслись восклицания, дословный перевод которых печатные страницы не выдерживают.

И лишь самая юная проститутка, пытаясь догнать ускользнувшего клиента, кричала:

— Ты, наверно, сейчас занят. Приходи сюда в пятницу вечером. Я буду ждать!

Уже потом Злоцкому объяснили, что пятничный вечер — это своеобразные часы "пик" для женщин вроде той, что пыталась его догнать на набережной Гаяркон. В эти часы вплоть до субботней полуночи все на израильских улицах замирает. Покорные законам религии, владельцы закрывают рестораны, магазины, кинотеатры. Автобусы не ходят. Делом заниматься нельзя. А проститутки стараются максимально использовать эти часы.

— Получается, религиозные правила распространяются на все, кроме проституции, — удивился по прибытии в Израиль бывший житель Ташкента Урман. — Куда смотрит всесильный раввинат? Подумайте, как я могу объяснить моей восемнадцатилетней дочери, что у вас поощряется проституция?!

Хитро подмигнув, тель-авивский парикмахер из старожилов успокоил наивного оле:

— Скажите вашей дочери, что даже в священных книгах говорится о наложницах. Правда, тем платили дорогими тканями и драгоценными каменьями, а не лирами. А что касается субботнего дня, то священные книги запрещают в день субботний прикасаться только к жене своей и рабыне. Насчет проституток там ничего не сказано.

Лею Шор из Кишинева поразила покорность, с которой коренные израильтянки мирятся с проституцией, все шире и шире растущей.

— Ничего не поделаешь, мужчины есть мужчины, — слышала не раз Лея. — Проститутка в конце концов не такое дорогое удовольствие. Гораздо хуже будет, если мужчина заведет себе любовницу — вот это дорого обойдется жене и детям.

Откуда все-таки у большинства израильтянок такое смиренное терпение к явлениям, посягающим на их семейный очаг? Ответом на этот вопрос могут стать документальные признания депутата кнессета Хайки Гроссман. В них говорится, как министерство религии (а это одно из самых влиятельных израильских учреждений) настойчиво узаконивает любые изуверские наставления талмуда о полной зависимости женщины от мужчины.

"Имеется немало молодых вдов, — отмечает Хайка Гроссман, — мужья которых пали в шестидневной войне и которые ради "халицы" (разрешения от родных покойного мужа на вторичное вступление в брак) вынуждены платить разоряющий их выкуп родственникам покойного. Они делают это по совету раввина, так как у них нет другого адреса для разрешения этой проблемы, неведомой ни одному другому государству". В упомянутом документе говорится и о трагическом положении брошенных мужьями "агун" (соломенных вдов), лишенных права даже помыслить о создании новой семьи, и об унизительной для женщины церемонии "явум" — бездетная вдова по принуждению становится "ущербной" (то есть законно бесправной) женой брата покойного мужа.

Может быть, более независима в Израиле женщина с высшим образованием, так называемая академаим? Убедительный ответ дает такое, к примеру, объявление в газете "Наша страна":

"Для моей дочери, 27 лет, рост 1,6, разведенной, _очень красивой_, с высшим образованием, с собственной квартирой и машиной, _ищем_ хорошего человека высшим образованием в возрасте до 35 лет. Просим писать нам по адресу: Раанана, почт. ящик 138".

Только горькую улыбку может вызвать упоминание о высшем образовании невесты, рекламируемой с целью выгодной продажи. Ведь это объявление словно нарочно помещено под интервью советника министерства-абсорбции, где он отмечает "весьма тяжелые осложнения" в трудоустройстве академаим, особенно женщин, и предсказывает, что в ближайшее время следует ожидать катастрофически массовой безработицы среди олим с высшим образованием и опять-таки "особенно среди женщин".

Значит, далеко не случайно в числе женщин, чьи фотографии можно увидеть в альбомах наиболее респектабельных домов свиданий, есть немало академаим!

А министерство религии продолжает утверждать, что моральным устоям общества угрожает вовсе не проституция, а смешанные браки, столь обычные для семей бывших советских граждан.

Можно ли после этого удивляться стремительному росту проституции в Израиле?

Выборочные социологические обследования показывают, как резко с каждым годом увеличивается число подростков, вступающих в связь с проститутками. Вот как в городе Герцлие компания местных школьников "мило подшутила" над стариком, бывшим жителем Черновиц, приехавшим в Герцлие по делу. Старик попросил показать ему гостиницу поскромнее, где с него недорого возьмут за ночлег. Юнцы участливо вызвались проводить почтенного незнакомца в самую дешевую гостиницу города. Поблагодарив провожатых, старик спокойно вошел в вестибюль.

Тут же он был окружен стаей полуголых молодых женщин. Испуганный старик метнулся к стойке, за которой стоял пожилой человек — то ли владелец, то ли приказчик. Он деловито осведомился у старика:

— Вам комнату на время? Или на всю ночь?

Как не трудно догадаться, молодые шутники привели старика в замаскированный под гостиницу публичный дом.

Об этих и подобных им эпизодах беженцы рассказывали не для зубоскальства. Ведь многие приехали в Израиль с молодыми дочерьми. Можно себе представить состояние родителей девушек, лишенных возможности учиться и не сумевших найти работу.

— Не мог же я держать дочь целый день взаперти в четырех стенах, да еще обшарпанных, — невесело вспоминает Михаил Урман. — Когда она говорила мне, что пойдет прогуляется, у меня сердце замирало!

Встревоженные родители к тому же успели приметить юрких маклеров, оценивающим взглядом рассматривающих новоприбывших девушек. Один из таких "посредников", готовых "устроить судьбу" девушки, как-то подкатился к супругам Шор:

— Неужели вашей дочери всего пятнадцатый год? Ей-богу, ее сложению позавидует двадцатилетняя. Наверно, девушке хочется модно приодеться и потанцевать в шикарном ресторане. Не мешайте же ей в молодости порезвиться…

Нелегко в такой обстановке воспитывать детей. Что могла ответить Клара Розенталь своей дочурке Тане, когда девочка засыпала ее вопросами:

— Мама, кто эти тети с папиросками? Почему они стоят по вечерам на улице? Почему хватают за руки почти каждого дядю? Разве их дочкам не страшно дома, когда мамы на улице?

А что могла сказать своей двенадцатилетней дочке женщина из Черновиц, когда на глазах девочки произошел такой случай?

Поезд шел из Беэр-Шевы в Хайфу. Среди пассажиров набитого до отказа общего вагона было несколько молодых женщин в воинской форме. Девочка с восхищением разглядывала блестящие пуговицы и яркие нашивки на их мундирах.

Взрослых же, в том числе и Зельмана Хаимовича Шаптеваня, бывшего сотрудника кишиневского "Молплодоовоща", поразило другое: именно эти девушки на глазах у детей с откровенной вульгарностью заигрывали с молодыми пассажирами. А затем уединялись с ними в купе, с грохотом защелкнув дверной замок. Одна пара сменяла другую.

Наконец какой-то пожилой мужчина не выдержал и возмущенно воскликнул:

— Какие бесстыдницы! Хоть бы детей постыдились!

И тут в разговор вмешалась молодая женщина, нехотя оторвавшаяся от увлекшей ее книжки:

— А что тут страшного! Армейские девушки могут себе это позволить. Не так часто им дают отпуск. А главное, в их воинский паек входят такие, слава богу, проверенные противозачаточные средства, которые в обычных аптеках не всегда купишь. А если и можно достать, то цена ой как кусается! Нам они не по карману.