4. Консолидация советского общества

4. Консолидация советского общества

Проблемы международных отношений и внешней политики в общей сумме проблем, обсуждавшихся на XVIII съезде партии, вроде бы и занимали не самое главное место. Однако по своему реальному значению они имели решающее, первостепенное значение. Вся мировая атмосфера как бы дышала предвоенной грозой, в любой момент могла разразиться катастрофа невиданных до селе масштабов. Естественно поэтому, что и внутренние, в том числе и внутрипартийные вопросы, рассматривались и обсуждались под этим углом зрения. Не стану обременять читателя цифрами и данными, свидетельствовавшими о бурном развитии всех сторон экономической, социально-политической и культурной жизни страны. Ограничусь освещением тех аспектов, которые оказались в центре вынимания доклада Сталина. Они рисуют хотя и не полную, но в целом достаточно емкую картину того, что представляла собой страна в этот сложный период ее истории.

Вождь счел необходимым подчеркнуть, что наиболее важным результатом в области развития народного хозяйства за минувшие годы нужно признать завершение реконструкции промышленности и земледелия на основе новой, современной техники. Он отметил, что у нас нет уже больше, или почти нет больше, старых заводов с их отсталой техникой и старых крестьянских хозяйств с их допотопным оборудованием. Основу нашей промышленности и земледелия составляет теперь новая, современная техника. Можно сказать без преувеличения, что с точки зрения техники производства, с точки зрения насыщенности промышленности и земледелия новой техникой наша страна является наиболее передовой в сравнении с любой другой страной, где старое оборудование висит на ногах у производства и тормозит дело внедрения новой техники[1076].

Разумеется, эта радужная общая оценка не по всем параметрам отвечала реальной действительности: ведь было еще немало заводов, фабрик и предприятий с отсталой техникой, серьезную тревогу вызывала проблема высококвалифицированных кадров, часто не обладавших необходимым опытом работы. Крупные недостатки имелись и в организации производства, налаживании необходимой кооперации между различными отраслями хозяйства. Уже не говоря о том, что в ряде наиболее технологичных производств советская промышленность, транспорт, средства связи, не исключая и сельское хозяйство, наша страна далеко отставала от ведущих капиталистических держав. Так что завышенный оптимизм Сталина, хотя и был ориентирован прежде всего на внутреннее потребление, не вполне отвечал реальностям. Однако осуждать его за это не поднимается язык, поскольку главное в тот период было — вселить в широкие массы советского населения уверенность в свои силы и свои почти неисчерпаемые возможности.

Особое внимание в докладе, вне всякого сомнения, привлекает трактовка классовой борьбы. Как читатель уже мог убедиться из всех предшествующих глав, проблема классовой борьбы являлась альфой и омегой всей политической философии Сталина. Именно с точки зрения классовой борьбы он подходил к анализу всех важнейших проблем как внутреннего, так и внешнего развития государства. Отношение к классовой борьбе лежало в основе его многолетнего бескомпромиссного противостояния со всеми политическими противниками. Именно здесь проходил водораздел между теми, кто поддерживал сталинскую генеральную линию, и теми, кто оппонировал ей. И вот, наконец, наступил своеобразный момент истины, когда вождь должен был сформулировать свое новое толкование классовой борьбы в условиях победы социализма. Повторять старые истины насчет обострения классовой борьбы по мере укрепления позиций нового общественного строя — значило продолжать дудеть в старую дуду и игнорировать качественно новый этап развития советского общества.

И Сталин пошел на довольно радикальную, по его меркам, ревизию своих прежних воззрений. Его устами была провозглашена новая истина: «В области общественно-политического развития страны наиболее важным завоеванием за отчетный период нужно признать окончательную ликвидацию остатков эксплуататорских классов, сплочение рабочих, крестьян и интеллигенции в один общий трудовой фронт, укрепление морально-политического единства советского общества, укрепление дружбы народов нашей страны и как результат всего этого — полную демократизацию политической жизни страны, создание новой Конституции»[1077].

Однако эта новая формула вождя не означала коренного поворота в его воззрениях на классовую борьбу. Она лишь приспосабливала теоретические построения к объективно сложившимся реальностям нового периода. Косвенным подтверждением этой мысли может служить довольно большой пассаж, который он посвятил в своем докладе обоснованию (а скорее — оправданию полосы массовых репрессий, которые в основном прекратились к исходу 1938 года). Вот его аргументация, если ее позволительно назвать таковой:

«Некоторые деятели зарубежной прессы болтают, что очищение советских организаций от шпионов, убийц и вредителей, вроде Троцкого, Зиновьева, Каменева, Якира, Тухачевского, Розенгольц, Бухарина и других извергов, «поколебало» будто бы советский строй, внесло «разложение». Эта пошлая болтовня стоит того, чтобы поиздеваться над ней. Как может поколебать и разложить советский строй очищение советских организаций от вредных и враждебных элементов? Троцкистско-бухаринская кучка шпионов, убийц и вредителей, пресмыкавшаяся перед заграницей, проникнутая рабьим чувством низкопоклонства перед каждым иностранным чинушей и готовая пойти к нему в шпионское услужение, — кучка людей, не понявшая того, что последний советский гражданин, свободный от цепей капитала, стоит головой выше любого зарубежного высокопоставленного чинуши, влачащего на плечах ярмо капиталистического рабства, — кому нужна эта жалкая банда продажных рабов, какую ценность она может представлять для народа и кого она может «разложить»? В 1937 году были приговорены к расстрелу Тухачевский, Якир, Уборевич и другие изверги. После этого состоялись выборы в Верховный Совет СССР. Выборы дали Советской власти 98,6 процента всех участников голосования. В начале 1938 года были приговорены к расстрелу Розенгольц, Рыков, Бухарин и другие изверги. После этого состоялись выборы в Верховные Советы союзных республик. Выборы дали Советской власти 99,4 процента всех участников голосования. Спрашивается, где же тут признаки «разложения» и почему это «разложение» не сказалось на результатах выборов?»[1078].

На самом же деле, результаты голосования едва ли можно истолковывать как самый убедительный довод в пользу того, что репрессии вызывали чуть ли не поголовное одобрение. Чисто формальная логика здесь явно неуместна и звучит неубедительно. Иначе трудно объяснить тот факт, что лично сам Сталин дал сигнал к прекращению массовых репрессий. Да, собственно говоря, массовые репрессии в истории редко когда играли созидательную роль. Хотя, конечно, в иные исторические периоды они были и необходимы, и оправданы. Сталин же ссылкой на итоги выборов лишь нашел ловкий аргумент, чтобы закрыть эту мрачную страницу советской истории. Ему отныне нужна была стабилизация всего советского общества — и решению данной задачи было подчинено все остальное.

Большое место в докладе вождя заняли вопросы укрепления стабильности нового общественного строя. Ведь не за горами находились новые непредвиденные испытания, и эти испытания вынести было по плечу лишь сплоченному сообществу граждан. Поэтому прежние классовые различия были как бы отброшены в сторону как уже отживший свой век арсенал средств борьбы. На съезде особый акцент был сделан на следующем постулате: Особенность советского общества нынешнего времени в отличие от любого капиталистического общества состоит в том, что в нем нет больше антагонистических, враждебных классов, эксплуататорские классы ликвидированы, а рабочие, крестьяне и интеллигенция, составляющие советское общество, живут и работают на началах дружественного сотрудничества. В то время как капиталистическое общество раздирается непримиримыми противоречиями между рабочими и капиталистами, между крестьянами и помещиками, что ведет к неустойчивости его внутреннего положения, советское общество, освобожденное от ига эксплуатации, не знает таких противоречий, свободно от классовых столкновений и представляет картину дружественного сотрудничества рабочих, крестьян и интеллигенции. На основе этой общности и развернулись такие движущие силы, как морально-политическое единство советского общества, дружба народов СССР, советский патриотизм. На этой же основе возникли Конституция СССР, принятая в ноябре 1936 года, и полная демократизация выборов в верховные органы страны[1079].

Впервые лозунг догнать и перегнать высокоразвитые капиталистические страны в экономическом отношении был выдвинут Сталиным в докладе на съезде партии в 1939 году. Видимо, серьезные успехи в развитии промышленности, транспорта, энергетики, а также некоторые сдвиги в развитии сельского хозяйства, не говоря уже о серьезных достижениях в области оборонного строительства, подвигли Сталина на мысль выдвинуть такой, мягко говоря, дерзкий призыв.

Сталин основывался на том, что наша промышленность выросла за отчетный период более, чем в два раза, причем весь рост продукции шел за счет социалистической продукции, что по темпам роста социалистическая промышленность стоит на первом месте в мире. «Выходит, таким образом, что по технике производства и темпам роста нашей промышленности мы уже догнали и перегнали главные капиталистические страны»[1080].

Что касается развития сельского хозяйства, то аргументация вождя основывалась скорее на арифметических показателях, чем на более глубоком качественном анализе состояния дел в этой области. Развитие сельского хозяйства шло, — говорил он — так же как и развитие промышленности, по линии подъема. Подъем этот выражается не только в росте сельскохозяйственной продукции, но прежде всего в росте и укреплении социалистического сельского хозяйства, с одной стороны, гибели единоличного хозяйства, с другой стороны. В то время как посевная площадь зерновых у колхозов выросла с 75 миллионов в 1933 году до 92 миллионов гектаров в 1938 году, посевная площадь зерновых у единоличников сократилась за этот период с 15,7 миллиона гектаров до 600 тысяч гектаров, то есть до 0,6 процента всей посевной площади зерновых. Уже не говоря о посевных площадях по техническим культурам, где роль единоличного хозяйства сведена к нулю. Известно, кроме того, что в колхозах объединено теперь 18 миллионов 800 тысяч крестьянских дворов, то есть 93,5 процента всех крестьянских дворов, не считая рыболовецких и промысловых колхозов.

Это значит, что колхозы окончательно закреплены и упрочены, а социалистическая система хозяйства является теперь единственной формой нашего земледелия[1081].

Бросается в глаза акцент, который Сталин делает прежде всего на социальных аспектах развития сельского хозяйства. А между тем практика в дальнейшем показала, что эта сторона вопроса отнюдь не всегда, а тем более не на каждом этапе исторического развития страны, приобретает решающее значение. Вообще попутно следует отметить, что во всей политической философии Сталина достаточно четко проглядывает примат политических факторов над экономическими, что порой приводило к серьезным ошибкам.

Но вернемся к призыву перегнать капиталистические страны по уровню экономического развития. Сам Сталин следующим образом сформулировал эту задачу: «Мы перегнали главные капиталистические страны в смысле техники производства и темпов развития промышленности. Это очень хорошо. Но этого мало. Нужно перегнать их также в экономическом отношении. Мы это можем сделать, и мы это должны сделать. Только в том случае, если перегоним экономически главные капиталистические страны, мы можем рассчитывать, что наша страна будет полностью насыщена предметами потребления, у нас будет изобилие продуктов и мы получим возможность сделать переход от первой фазы коммунизма ко второй его фазе.

Что требуется для того, чтобы перегнать экономически главные капиталистические страны? Для этого требуется прежде всего серьезное и неукротимое желание идти вперед и готовность пойти на жертвы, пойти на серьезные капитальные вложения для всемерного расширения нашей социалистическая промышленности. Есть ли у нас эти данные? Безусловно есть! Для этого требуется, далее, наличие высокой техники производства и высоких темпов развития промышленности. Есть ли у нас эти данные? Безусловно есть! Для этого требуется, наконец, время. Да, товарищи, время. Нужно строить новые заводы. Нужно ковать новые кадры для промышленности. Но для этого необходимо время, и немалое. Невозможно в 2–3 года перегнать экономически главные капиталистические страны. Для этого требуется несколько больше времени»[1082].

Можно сказать, что на пороге войны вождь несколько увлекся и снова впал в то состояние, которое он сам когда-то определил как головокружение от успехов. Сами международные условия делали постановку данной задачи более чем проблематичной. К тому же, в тот период не было еще в наличии достаточных материально-технических, людских и иных ресурсов, чтобы ставить выполнение данной задачи в практическую плоскость. Видимо, Сталин хотел войти в историю как человек, под руководством которого была воплощена в жизнь столь грандиозная задача. Уничтожение эксплуатации и укрепление социалистической системы в народном хозяйстве, отсутствие безработицы и связанной с ней нищетой в городе и деревне, громадное расширение промышленности и непрерывный рост численности рабочих, рост производительности труда рабочих и колхозников, закрепление земли навечно за колхозами и снабжение колхозов громадным количеством первоклассных тракторов и сельскохозяйственный машин — все это создало реальные условия для дальнейшего роста материального положения рабочих и крестьян. Улучшение же материального положения рабочих и крестьян, естественно, привело к улучшению материального положения интеллигенции, представляющей значительную силу нашей страны и обслуживающей интересы рабочих и крестьян. Все эти и подобные им констатации отнюдь не были пустой пропагандой советской печати. Однако всерьез говорить о сколько-нибудь радикальном улучшении материального положения и условий жизни основных масс населения было явным преувеличением. Конечно, жизнь улучшилась, но лишь по сравнению с теми стандартами, которые господствовали еще несколько лет назад — а это были стандарты нищеты или полунищеты. В этом контексте грандиозные прожекты вождя явно отдавали хлестаковщиной.

Это замечание нисколько не принижает реальных достижений советского общества той поры. Но во всем, в том числе и в констатации неоспоримых успехов и достижений, необходимо соблюдать чувство меры.

В области партийной работы Сталин сосредоточил свое внимание на таких ее сторонах, как меры по улучшению состава партии, разукрупнение организаций, приближение руководящих органов к низовой работе. Особый раздел он посвятил вопросам пропаганды и идеологического воспитания кадров. В этом разделе много места было отведено постановке партийной пропаганды в духе Краткого курса. В связи с этим намечалась коренная реорганизация всей системы политического просвещения, поскольку прежняя уже не отвечала потребностям жизни и часто работала вхолостую. Конкретные меры и предложения, касающиеся этой сферы, были изложены в докладе А. Жданова, звезда которого на политическом горизонте советской властной верхушки становилась все более заметной.

Сталин, считая себя теоретиком и будучи таковым, решил внести ясность в теоретическую постановку вопросов государства при социализме и коммунизме. Эти проблемы, по его мнению, заслуживали особого внимания, поскольку от их правильного теоретического разрешения и интерпретации зависели пути развития страны и перспективы дальнейшего строительства нового общества. Я не стану касаться аргументации вождя в его полемике со взглядами Ф. Энгельса по данному вопросу, которого он и здесь подверг мягкой замаскированной критике. Принципиальная новация Сталина состояла в том, что он провозгласил возможность построения коммунизма в Советском Союзе. Это было — нечто действительно новое в марксистско-ленинской теории. И Сталин, видимо, своим теоретическим вкладом намеревался встать вполне вровень с основоположниками марксизма-ленинизма не только в сфере пропаганды теории, но и в разработке принципиальных положений самой этой теории.

Неудивительно, что в официальной биографии вождя положения, выдвинутые им на XVIII съезде партии, провозглашались чуть ли не вершиной марксистско-ленинской мысли. В ней, в частности, подчеркивалось: «Доклад Сталина на XVIII съезде ВКП(б) явился программным документом коммунизма, дальнейшим шагом вперед в развитии марксистско-ленинской теории. Сталин развил дальше ленинскую теорию социалистической революции. Он конкретизировал теорию о возможности построения социализма в одной стране и пришел к выводу о возможности построения коммунизма в нашей стране и в том случае, если сохранится капиталистическое окружение. Этот вывод товарища Сталина обогащает ленинизм, вооружает рабочий класс новым идейным оружием, дает партии великую перспективу борьбы за победу коммунизма, двигает вперед марксистско-ленинскую теорию»[1083].

Объективный анализ сталинских высказываний на этот счет не позволяет сделать вывод, что он разработал теорию о возможности построения коммунизма в нашей стране в условиях капиталистического окружения. Каких-либо весомых аргументов на этот счет приведено не было, да и едва ли они существовали в природе. Поэтому правомерно говорить не о выдвижении некоей теории, а скорее всего о политическом постулате, которому придавалась значимость и вес теории. Но сначала о сути его новаций в этой области. Он говорил: «Как видите, мы имеем теперь совершенно новое, социалистическое государство, не виданное еще в истории и значительно отличающееся по своей форме и функциям от социалистического государства первой фазы.

Но развитие не может остановиться на этом. Мы идем дальше, вперед, к коммунизму. Сохранится ли у нас государство также и в период коммунизма?

Да, сохранится, если не будет ликвидировано капиталистическое окружение, если не будет уничтожена опасность военного нападения извне, причем понятно, что формы нашего государства вновь будут изменены сообразно с изменением внутренней и внешней обстановки»[1084].

Сейчас по прошествии многих десятилетий сама такая постановка вопроса кажется, по меньшей мере, утопической. Возникает законный вопрос: а верил ли сам вождь в возможность построения коммунизма в условиях капиталистического окружения? Судя по тому, что и после окончания Великой Отечественной войны он снова поднимал эту проблему, видимо, он всерьез считал такую возможность реальной.

Едва ли политически актуально в условиях реальностей XXI века вообще вести какую-либо дискуссию по данному предмету. Она представляется беспредметной и во многом схоластической, поскольку жизнь опрокинула не только эту сталинскую новацию, но и многие другие, гораздо более реалистические прогнозы и расчеты. Ясно одно — вождь отличался явным нетерпением в смысле толкования закономерностей и темпов развития общественных процессов в широкой исторической перспективе. Лавры строителя коммунизма его безусловно привлекали. Но ход развития общества не был подвластен ни вождям, ни партиям. Хотя с высоты его положения ему, видимо, казалось, что вдохновленный великими идеалами народ способен на все, в том числе и радикально изменять течение исторического потока.

Существенное политическое и идеологическое значение для страны имела реалистическая постановка Сталиным вопроса об отношении к интеллигенции. Ведь не секретом было, что в тот период, и особенно в предшествовавшие годы, в партии, как и в стране, имели распространение взгляды, откровенно враждебные советской интеллигенции. Носители этих неправильных взглядов практиковали часто грубо пренебрежительное, презрительное отношение к советской интеллигенции, рассматривая ее как силу чуждую и даже враждебную рабочему классу и крестьянству.

Вождь всем своим авторитетом осудил подобные взгляды и выступил в защиту различных слоев старой и новой интеллигенции. Сталин подчеркивал: «Наиболее влиятельная и квалифицированная часть старой интеллигенции уже в первые дни Октябрьской революции откололась от остальной массы интеллигенции, объявила борьбу Советской власти и пошла в саботажники. Она понесла за это заслуженную кару, была разбита и рассеяна органами Советской власти Впоследствии большинство уцелевших из них завербовалось к врагам нашей страны во вредители, в шпионы, вычеркнув себя тем самым из рядов интеллигенции. Другая часть старой интеллигенции, менее квалифицированная, но более многочисленная, долго еще продолжала топтаться на месте, выжидая «лучших времен», но потом, видимо, махнула рукой и решила пойти в службисты, решила ужиться с Советской властью. Большая часть этой группы старой интеллигенции успела уже состариться и начинает выходить из строя. Третья часть старой интеллигенции, главным образом рядовая ее часть, имевшая еще меньше квалификации, чем предыдущая часть, присоединилась к народу и пошла за Советской властью. Ей необходимо было доучиваться, и она действительно стала доучиваться в наших вузах. Но наряду с этим мучительным процессом дифференциации и разлома старой интеллигенции шел бурный процесс формирования, мобилизации и собирания сил новой интеллигенции. Сотни тысяч молодых людей, выходцев из рядов рабочего класса, крестьянства, трудовой интеллигенции пошли в вузы и техникумы и, вернувшись из школ, заполнили поредевшие ряды интеллигенции. Они влили в интеллигенцию новую кровь и оживили ее по-новому, по-советски. Они в корне изменили весь облик интеллигенции по образу своему и подобию. Остатки старой интеллигенции оказались растворенными в недрах новой, советской, народной интеллигенции. Создалась, таким образом, новая, советская интеллигенция, тесно связанная с народом и готовая в своей массе служить ему верой и правдой.

В итоге мы имеем теперь многочисленную, новую, народную, социалистическую интеллигенцию, в корне отличающуюся от старой, буржуазной интеллигенции как по своему составу, так и по своему социально-политическому облику»[1085].

Необходимо отметить, что столь авторитетное слово в защиту и поддержку интеллигенции, в которой так нуждалась страна, сыграло важную позитивную роль в развитии культуры, науки и техники, оградив кадры интеллигенции от несправедливых нападок и преследований, открыв больший простор для ее творческого роста.

Признаком стабилизации и некоторой либерализации положения в стране и партии явились изменения в уставе партии, с докладом о которых выступил А. Жданов. В частности, были отменены категории по приему в партию, расширены права членов партии. Но особо важным решением была отмена массовых чисток. Отказ от массовых чисток был мотивирован следующим образом: «Необходимо подчеркнуть здесь, что массовые чистки сыграли огромную роль для укрепления партии. Если наша партия представляет сейчас гораздо более организованную силу, чем когда-либо, если партия укрепила свою мощь, очистив свои ряды от всякой мрази, то в этом деле массовые чистки имели большое значение. Однако метод массовых чисток в условиях, когда капиталистические элементы ликвидированы, когда в партийном хозяйстве наведен большевистский порядок, когда партия уже избавилась от ненадежных и сомнительных элементов, явно не соответствует изменившимся условиям, не достигает цели.

…Метод массовых чисток оказался обращенным своим острием, главным образом, против так называемых пассивных членов партии и приводил к исключению из партии честных и добросовестных членов партии по мотивам их, якобы, пассивности»[1086].

Наконец, высший форум партии дал сравнительно объективную оценку чисток, проводившихся на протяжении многих лет. Разумеется, он не дал надлежащей оценки всей суммы нарушений и прямого попрания уставных норм, практиковавшихся в самых широких масштабах. Но уже было для всех очевидно, что полоса репрессий и чисток как главный метод утверждения правильности генеральной линии, олицетворяемой Сталиным, уходит в прошлое. Немаловажное значение имело и замечание, сделанное в докладе А. Жданова: «Мы должны исходить из того положения, которое неоднократно развивалось и подчеркивалось товарищем Сталиным, что сын за отца не ответчик, что нужно судить о члене партии по его делам. У нас же на практике, к сожалению, распространенным явлением является определение делового и политического лица работника не по его собственной работе, а по физиономии его родственников и предков — ближних и дальних»[1087].

Съезд завершился триумфальными восхвалениями вождя. Пленум ЦК, избранный в составе 71 члена и 68 кандидатов в члены, на своем первом заседании избрал Политбюро в следующем составе: члены ПБ — А.А. Андреев, К.Е. Ворошилов, А.А. Жданов, Д.М. Каганович, М.И. Калинин, А.И. Микоян, В.М. Молотов, И.В. Сталин, Н.С. Хрущев. Кандидаты в члены: Л.П. Берия, Н.М. Шверник. В секретариат вошли А.А. Андреев, А.А. Жданов, Г.М. Маленков, И.В. Сталин. Оргбюро было составлено из 9 человек[1088]. Если характеризовать состав руководящих органов ЦК, прежде всего ПБ, то они полностью были заполнены людьми Сталина, своего рода его тенями в этих органах. Отныне лишь чисто условно и с большими оговорками можно говорить о Политбюро как о реальном высшем партийном органе. Оно превратилось в орган, одобряющий важнейшие решения вождя. Эволюция власти завершилась своим логическим концом. Конечно, внешняя видимость функционирования уставных норм еще сохранялась, но в реальной жизни они все более и более подменялись методами, присущими бюрократическим структурам управления. Пока оставим в стороне вопрос о постепенном возрастании роли и удельного веса чисто бюрократических структур в сталинской системе власти, начиная с конца 30-х годов. Это — предмет специального рассмотрения. Здесь же следует подчеркнуть, что к концу 30-х годов произошло не просто возрастание личной власти Сталина, которая становилась фактически чуть ли не абсолютной, но во многих отношениях изменились и формы проявления и функционирования самой этой системы власти.