б. Попытка перехватить инициативу в отношениях с Россией

б. Попытка перехватить инициативу в отношениях с Россией

На сообщение русских послов о смерти Василия III, Сигизмунд Старый ответил, что он желает мирного соседства – как когда-то его отец Казимир. Ответ Сигизмунда был двусмысленным: внешне демонстрируя добрую волю, он напоминал о границах 1449 г. При правлении опекунов малолетнего Иоанна IV (сына племянницы Михаила Глинского Елены), началась борьба группировок. Влиятельный Михаил Глинский был в 1534 г. году схвачен и умерщвлен в тюрьме. Узнав об этих событиях, великий князь и рада панов решили воспользоваться затруднениями опасного противника.

Презрев неудачи, испытанные в обозримом прошлом, аристократия страны грезила о былом могуществе Литвы, чему, естественно, способствовал ход относительно успешной Десятилетней войны. Желание воспользоваться удобным случаем было вполне понятным и своевременным, однако главные лица рады панов не сумели трезво оценить ситуацию и свои возможности. Великокняжеские замки, такие как Крево и Мядининкай, ремонтировались плохо и пребывали в запустении. Правда, появились каменные замки у магнатов (Гяранайняй у Гаштольдов), но состояние литовской фортификации было посредственным. Посол Германии Сигизмунд Герберштейн определил, что немалая часть литовского войска лишена шлемов и доспехов. Панские и поветские контингенты /549/ составляли 20–30 тыс. воинов, включая и призывников из пограничных воеводств, охранявших замки. Вместе с силами великокняжеских земель Великое княжество Литовское, по сообщениям русских источников и итальянских наблюдателей, располагало 40 000 воинов. Этого количества явно не хватало для борьбы с таким соперником, как Россия. Последняя имела в два или даже в два с половиной раза больше жителей, ее власть с большей легкостью могла собрать необходимые средства, войско было намного дисциплинированнее. Рада панов не уделила должного внимания стратегии своих действий в надежде, что всё решит российская смута. Был расчет и на помощь Польши, хотя поколение, заседавшее в раде панов, само испытало, как нелегко получить подобную помощь, кстати, весьма ограниченную.

Кроме смуты в самой России, оптимизм литовских политиков питался раздорами среди крымских татар. Державший верх Сеадет-Гирей в 1532 г. обратился к Литве за помощью. Послы были предусмотрительно посланы и к нему, и к Ислам-Гирею. Еще до их прибытия Ислам изгнал Сеадета; его посольство также предлагало дружбу. Неясно, успел ли Андрей Мацкевич доставить положительный ответ Исламу, но это уже не имело значения, ибо в конце 1533 г. по решению турецкого султана власть в Крыму разделил с Исламом Сахиб-Гирей. Последний в начале 1534 г. отправил в Литву дружественное посольство. Литва отправила к обоим ханам опытного дипломата, хорошо разбиравшегося в татарских делах: дубингяйского державца Аникея Горностая. Его задача была не из легких, поскольку оба хана отправили предложения дружбы и в Москву. Правда, послы прибыли туда слишком рано, и застали агонию и смерть Василия III. Русские поддержали Сахиб-Гирея, ибо с Ислам-Гиреем у них были старые счеты. Литва, само собой, заключила союз с Сахиб-Гиреем. По его повелению в мае 1534 г. /550/ крымчане и ногайцы вторглись в российское приграничье (Рязанскую и Пронскую земли). Русские отразили нападение, однако на южном рубеже были вынуждены держать боеготовое войско. Нового вторжения не последовало, поскольку на Сахиба совершил нападение подстрекаемый русскими Ислам. Ни один из ханов не сумел одолеть противника. Русским удалось завязать контакты с Молдавией. Фронт на юге России не был создан, однако равновесное противоборство ханов и относительно стабильное положение Сахиб-Гирея обеспечивало Литве спокойствие на южных границах.

Литовская дипломатия действовала и на севере: была совершена попытка втянуть в войну Ливонию, с которой в 1514 г. заключили бессрочный мирный договор. Однако Ливония не была склонна отказаться от двадцатилетнего договора о перемирии с Россией, заключенного в 1531 г.

Неплохо потрудившись во внешнеполитической сфере и обеспечив постоянную поддержку монарха, обещавшего помощь со стороны Польши, рада панов менее всего заботилась о внутреннем развитии самой Литвы. Была надежда обойтись шаблонными мероприятиями. 15 февраля 1534 г. в Вильнюсе собрался сейм. Рада панов без труда добыла его согласие на серебщину (6 грошей с однолошадного плуга, 12 грошей с сохи, запряженной двумя волами; кроме того, платежами были обложены города). В 1534 г. было собрано 26 345 коп грошей, в 1535 г. – около 30 000, в 1536 г. – около 20 000. Этими суммами пополнились платежи, собираемые в великокняжеском домене, в 1534–1536 г. составившие 49635 коп грошей. Регулярно взимаемые платежи позволили содержать определенное число наемников. Еще были живы командиры, обретшие опыт в прежних битвах. В надежде на тактические преимущества рада панов всерьез не занималась военной стратегией, что было необходимо для борьбы со столь мощным противником. Это была существенная ошибка литовского руководства.

К войне приступили в конце лета 1534 г. Действовало 20-тысячное полевое войско. В августе месяце Мстиславский державец Юрий Зеновьевич выслал на задание группу разведчиков. Столкнувшись с русским отрядом в 1100 воинов, литовцы его разгромили и захватили пленных, располагавших нужными сведениями. Эта мелкая операция подтвердила преимущество литовцев в открытом поле. Главные силы Литвы собрались в Минске; 1 августа им был проведен смотр. Имелись планы похода на Чернигов и Стародуб, в том направлении (к Гомелю) был выслан авангард под командой киевского воеводы и польного гетмана Андрея Немировича и конюшего Василия Чижа. Гетман Георгий Радзивилл в ранге главнокомандующего следовал за ними, но, чувствуя, что /551/ сведения разведки недостаточны, он особо не торопился. Получив от Юрия Зеновьевича сообщение о том, что собранные под Смоленском крупные силы русских готовятся к переходу границы, Радзивилл скомандовал Немировичу и Чижу повернуть на север (к Буйничам) и несколько изменил собственный маршрут. Достигнув Дулеб (близ Могилева), литовцы получили более точные сведения от перебежавших на их сторону Вельского и Ляцкого: впечатление о больших силах русских под Смоленском сложилось из-за прибытия туда наместника Никиты Оболенского (сконцентрированные на южной границе русские части перебрасывались на западные рубежи). Для создания полной картины потребовалось еще несколько дней, но в целом весь ход предыдущих событий подтвердил избранную Георгием Радзивиллом тактику: главные силы литовцев ударили не вхолостую.

В Могилеве литовское полевое войско было разделено на три части. Немирович и Чиж 18 августа выступили в ранее намеченном направлении к Стародубу. Ян Вишневецкий и Андрей Кошерский подтянулись к Смоленску. Георгий Радзивилл с сильным резервом (10 000 воинов) остался в Могилеве. Резерв был необходим для борьбы с численно превосходящим противником, однако за эту предосторожность пришлось заплатить высокую цену: к Стародубу были посланы весьма ограниченные силы. Была надежда, что тут действия литовцев облегчит переход на их сторону Вельского и Ляцкого, руководивших обороной на этом участке.

Андрей Немирович и Василий Чиж, имея в распоряжении несколько тысяч воинов, столкнулись с хорошо укрепленной областью. Тут были Чернигов (обороной руководил Феодор Мезецкий), Гомель (защищал Дмитрий Оболенский), Радогощ (оборонял Матвей Лыков). Самой сильной крепостью был Стародуб, который оборонял Феодор Оболенский. Немирович достиг Стародуба 3 сентября, литовцы сожгли город. Осаде помешала вылазка русских, произведенная через несколько дней; в плен попал ротмистр польских стрелков Суходольский. Вылазку удалось отбить, однако /552/ Немирович понял, насколько малы его ресурсы для взятия столь мощной крепости. Это препятствие не лишило его инициативы. Прервав осаду Стародуба, он двинулся к Радогощу, разбил Барбашина, пытавшегося преградить ему путь, и одним ударом достиг своей пели. Пал Радогощ – город и замок (в последнем сгорел Лыков). Немирович пошел на Почеп. Взять его не удалось, тогда Немирович не стал терять время, а двинулся к Чернигову. Этот замок умело оборонял Мезецкий, а литовские артиллеристы проявили себя ниже всякой критики. Большой урон литовцам нанесла вылазка русских. Близилась зима, и войско Немировича вынуждено было вернуться в Могилев.

Вишневецкий и Кошерский достигли Смоленска 13 сентября. Русские успели укрепить свой гарнизон силами, присланными из Москвы. Изобретательный Никита Оболенский сумел защитить не только замок, но и город. С несколькими тысячами человек литовские командиры ничего не могли поделать, поэтому накануне зимы они вернулись в Могилев. Призывное войско было распущено.

Кампания 1534 г. не принесла территориального выигрыша, хотя поход Андрея Немировича и Василия Чижа вывел из строя оперативную базу южного крыла русских. Можно назвать ошибкой Георгия Радзивилла то, что он выделил для такой операции слишком малый контингент, но вряд ли другой командующий вел бы себя иначе. Главную ошибку совершила рада панов, неосмотрительно начавшая военные действия.

Только теперь была проявлена настойчивость в отношении Польши, которую вновь попросили о помощи. В ноябре 1534 г. рада панов, решившая увеличить подати на оплату наемников, официально обратилась к польскому сенату и Петроковскому сейму. Тем временем военный механизм России уже работал. Испуганные литовским наступлением русские вельможи забыли о взаимных распрях. В том же ноябре 1534 г. против Литвы действовало уже 150 000-ное войско. Главная группировка (ее ударной частью командовал Михаил Горбатый) в декабре 1534 г. перешла границу и через Дубровно и Оршу двинулась в сторону Минска. Тогда же силами Новгорода и Опочки нанесли удар новгородский наместник Борис Горбатый и Василий Шереметьев. Через Витебскую и Полоцкую земли их воины также двигались к Минску. В январе 1535 г. они соединились с центральной группировкой. Объединенное русское войско подошло к Вильнюсу, однако атаковать его не решилось. Повернув назад, оно через Полоцк 1 марта возвратилось в Опочку. Зимой 1534–1535 г. была приведена в действие и южная русская группировка (ее главными силами командовали Феодор Оболенский и Иоанн Тростенский). Следуя со стороны Стародуба, она разорила Гарвольскую, Рогачевскую, Бобруйскую, /553/ Свислочскую и Слуцкую области и достигла Новогрудка. На обратном пути разорила Турово-Любечско-Мозырьский регион и ушла в Чернигов.

Фактически была разорена вся Северная Белоруссия. Разрушения и потери были огромны, враг угнал много людей. Русские вновь провозгласили религиозную войну. Они не сжигали церквей, некоторых православных даже отпускали из плена. Литовское нападение превратилось в неудачную оборонительную войну. Как и ранее, имевшее преимущество в открытом поле литовское рыцарское войско, интересы которого оберегались сословными установками, сражалось лишь в удобное для него летнее время. Русских призывников никто не спрашивал, когда им сподручнее воевать, потому зима для этой державы была самым удобным военным временем. На сей раз русские не пытались взять ни одного замка. Они стремились истребить как можно больше людей и имущества, и этой цели достигли. Их многочисленное войско двигалось отдельными соединениями, прикрывавшими главное ядро, а этого не могли себе позволить литовские командиры, располагавшие значительно меньшими силами.

Раду панов эти события ошеломили, послышались требования спешного мира. Однако в таких обстоятельствах мир означал бы горькое поражение, которое уже испытали родители и старшие представители этого поколения. Главное, что это было бы первым звеном в цепи новых неизбежных поражений. Потому победило более решительное мнение: искать способы успешного продолжения неразумно начатой войны.

Неудача Литвы на сей раз произвела впечатление на поляков, и от них был получен положительный ответ. Поляки взяли на себя некоторые платежи. За 26 тыс. польских золотых были наняты 1000 всадников и 500 пехотинцев, которыми командовал польский гетман Андрей Гурка. Поскольку достаточная сумма не была вовремя собрана, ее предоставило духовенство. В свою очередь дворный подскарбий Литвы Иван Солтан нанимал воинов в Польше уже за литовские деньги. Было собрано около 5000 наемников. Ими командовал польский великий гетман, опытный полководец Ян Тарновский. Польские ротмистры пытались нажиться, требуя установления равного курса литовских и польских грошей, и это, естественно, мешало вербовке. Сигизмунд Старый прекратил эту спекуляцию, повелев набрать других ротмистров. В конце апреля 1535 г. польские наемники направились в Литву.

Военной кампании 1535 г. очень помогла литовская дипломатия. Несмотря на явную склонность Ислам-Гирея к России, оставшийся в Кафе (Феодосии) Аникей Горностай не прерывал с ним /554/ переговоров. Его информация своевременно передавалась в Вильнюс. К Ислам-Гирею в нужный момент прибыл с дарами новый литовский посол, красносельский державец Василий Тышкевич. Когда в апреле 1535 г. послы Ислам-Гирея заключали в Москве договор о дружбе, его войско уже вторглось в Рязанскую область. Неожиданный татарский удар расстроил все оперативные планы русских. Войско, сконцентрированное в Черниговской области, было спешно переброшено к юго-восточной границе. Русские командиры, не смея вступать в бой, с берега Оки наблюдали неистовства врага на другом берегу. Южный русский фланг против Литвы был оголен, однако в других местах в конце июня 1535 г. были сконцентрированы две крупные группировки. Ядром смоленской группировки, направленным против Мстиславля, командовали Василий Шуйский и Даниил Пронский. Северной группировкой (силами Новгорода и Пскова) командовали новгородские наместники Борис Горбатый, Василий Воронцов и псковский наместник Иван Бутурлин. Они базировались в Опочке. Если бы литовцы пытались атаковать Смоленск, обе группировки должны были соединиться и прикрыть его. Если бы литовцы ударили на юге, опоченская группировка должна была атаковать Полоцк, а смоленская группировка – следовать широким фронтом, захватив Витебск и Мстиславль, вглубь Великого княжества Литовского. Поскольку основные литовские силы должны были быть скованы на Стародубско-Черниговском фронте, смоленская и опоченская группировки готовились ударить им в тыл. Крымско-татарское нападение разрушило эти планы.

Наученное ошибками 1534 г., литовское военное руководство разгадало замысел русских. Литовские силы распределились на три группировки. Основные силы (Вильнюсского воеводства и Волыни, включая подразделения с уже безопасной татарской границы) под началом великого гетмана Георгия Радзивилла соединились с польскими наемниками. Полоцк прикрывали жямайты, случане и сами полочане под командой соответственно Жямайтского старосты Иоанна Радзивилла, слуцкого князя Георгия и полоцкого воеводы Ивана Глебовича. Призывники тракайского воеводства, полесских княжеств и Подляшья составили третью – резервную – группировку, которая должна была собраться в Минске. Литовское руководство было предупреждено о походе Ислам-Гирея в Рязанскую область. Расположившись в Речице, основная группировка ожидала сообщения об этом, чтобы начать действовать.

Георгий Радзивилл (вместе с ним находился польный гетман Андрей Немирович) при поддержке Тарновского и Гурки вступили на территорию России в июле 1535 г. Русские оценивали эту группировку в 40 000 человек. При ней была хорошая артиллерия и два /555/ польских горных инженера. 14 июля был осажден, а 16-го взят Гомель. В конце того же месяца литовцы при поддержке поляков осадили Стародуб, который с 14-тысячным гарнизоном защищал Дмитрий Оболенский. Сделав подкоп под стены, польские инженеры взорвали их, и 29 августа русская крепость пала. Командиры и большая часть гарнизона были взяты в плен. В отместку за ожесточенный отпор Ян Тарновский приказал убить 1400 пленных. Подрыв стародубских стен произвел огромное впечатление. Почеп и Радогощ были взяты без сопротивления. Литовцы заняли территорию до Мглина и Брянска.

Куда хуже складывались дела на севере. Опоченская группировка русских сковала отряды Иоанна Радзивилла, Ивана Глебовича и Юрия Олелковича. Воспользовавшись этим, Бутурлин 29 июня начал строить крепость у Себежского озера, на территории Великого княжества Литовского. Оставшиеся на российской территории Горбатый и Воронцов готовы были в случае надобности прикрыть его. 20 июля крепость была закончена. Новгородский архиепископ Макарий освятил ее и назвал Ивангородом. Этот русский маневр литовское руководство попросту прозевало. Тем временем Шуйский ударил по направлению на Мстиславль и Радомль. Его поход не позволил получить передышку полоцкой группировке литовцев и одновременно угрожал тылу войска, возглавляемого Георгием Радзивиллом.

Сигизмунд II предвидел это и указал, что в подобном случае следует объявить всеобщий воинский призыв. Собираться войско должно было в Минске. Рада панов на словах это указание выполнила, объявив срок сбора 25 августа (только вместо Минска назвала Крево). Однако монарх находился в Польше, военачальники на фронтах, а весь труд по призыву перекладывался с одних плеч на другие. Раздавались жалобы на то, что крайчему Григорию Остику, которому было поручено руководить мобилизацией, казначей не выделяет денег. Поскольку в строй не спешили паны, тем более не торопились дворяне. К счастью, прочная оборона пограничных замков (в Радомле командовал оршанский державец князь Федор Заславский, в Мстиславле – его староста, князь Василий Полубенский) изрядно затруднила поход Шуйского. Русские тем не менее достигли Кричева, Орши и Дубровно, но удачные действия Георгия Радзивилла сорвали их дальнейшее продвижение. В сентябре Шуйский уже вернулся на территорию России.

Решающим результатом кампании 1535 г. было, без сомнения, занятие района Стародуб-Радогощ. Си- /556/ гизмунд II приказал вновь собрать призывников, конкретно указав даже волости (Гарвольскую, Речицкую, Могилевскую, Кричевскую, Пропойскую, Чечерскую, Мозырьскую, Порицкую, Бобруйскую, Борисовскую, Любошанскую, Свислочскую). Он повелел отстроить взятые у русских замки: Радогощ был поручен тракайскому воеводе Ивану Заберезинскому, Почеп – брестскому старосте Александру Ходкевичу. Однако всё расстроилось благодаря пустой казне. Уже 30 августа польские наемники, ссылаясь на взятие Стародуба, заявили, что их служба окончена. Не без труда удалось уговорить их продлить ее еще на полтора месяца. Это, конечно, уже ничего не решало. Замки не были восстановлены, войско отступило почти со всей занятой территории и было распущено (пушки оставлены в Бобруйске). Российским дипломатам удалось уговорить молдавского господаря Петра, который в августе 1535 г. разорил южную границу Польши. Это отвлекло внимание союзника Литвы на весь 1536 г.

Кампания 1535 г. стоила Литве около 90 тыс. коп грошей, Польше – 30 тыс. польских золотых. 10 апреля 1536 г. русские уже начали отстраивать Стародуб и 20 июля завершили его восстановление. На севере Великое княжество Литовское утратило Неведровскую, Межовскую, Дернёвскую, Свольнянскую, Асвяйскую, Лиственскую, Непоротовичскую волости. 26 января 1536 г. на территории Литовского приграничья русские закончили строительство Озерищенской крепости, с опорой на которую она завладели Нещедровской, Вербило-Слободской, Кубекской, Островнинской, Березнинской, Ясской, Долисской волостями. В феврале 1536 г. воины киевского воеводы Андрея Немировича и полоцкого воеводы Ивана Глебовича осадили Себеж, однако Иван Засекин, в распоряжении которого были немецкие наемники, отразил нападение.

Русских порядком испугали набеги крымских и казанских татар, совершенные осенью 1535 г. и продолжившиеся в 1536 г. Литва не смогла ими воспользоваться вследствие истощения казны, однако эти набеги способствовали мирным переговорам, которые начались осенью того же 1535 г. Между тем, в мае 1536 г. сейм в Вильнюсе обсудил предложение Сигизмунда II о передаче в ведение польного гетмана половины призывников с тем, чтобы военное руководство имело в распоряжении хоть какие-то силы. Всеобщий призыв был намечен на 29 июня. Рада панов одобрила предложения великого князя, однако выдвинула условие, чтобы на войну были снаряжены и державцы его имений. Сигизмунд II отдал соответствующие распоряжения державцам Вильнюсского (двенадцать) и Тракайского (двадцать одно) воеводств. Андрей Немирович получил около 3000 воинов, с помощью которых были отражены отдельные рейды русских в 1536 г. В конце июля под /557/ Кричевом русские были разбиты. Пали более 1000 воинов, а оба командира – Оболенский и Колычев – попали в плен. Следует отметить, что далеко не все призывники собрались 29 июня.

Война истощила обе стороны. Началу переговоров, по обычной практике, предшествовал обмен посольствами относительно самих переговоров. Руководивший этой подготовительной стадией Георгий Радзивилл старался принудить русских к тому, чтобы переговоры происходили в Вильнюсе или хотя бы на границе. Однако российская дипломатия, даже рискуя затягиванием войны, категорически стояла за проведение переговоров в Москве. Следивший за всем ходом дебатов Сигизмунд II и на сей раз согласился с этим настоятельным требованием русских. 11 января 1537 г. под Москву прибыла литовская делегация – полоцкий воевода Иван Глебович, витебский воевода Матвей Янович и секретарь великого князя Вацлав Майшягальский. Рада панов подобрала людей смышленых и хорошо знакомых с русским хитроумием, способных ориентироваться в замысловатых перипетиях переговорного процесса (кстати, поголовно католиков). Собственно к переговорам приступили в Москве лишь 14 января. Обе стороны поначалу выставляли максимальные требования, однако, как и в других случаях, мир был более нужен сословной и не такой огромной Литве, а не России, не привыкшей считаться со своими подданными. Все-таки, представители Литвы имели небольшое моральное преимущество: Гомель литовцы взяли в результате ожесточенной борьбы, а русские Себеж и Заволочье на самом порубежье отхватили втихомолку, как бы невзначай. Этот символический военный перевес позволил литовским дипломатам нащупать реальную основу для соглашения – взаимное признание занимаемых позиций. Далее на переговорах приступили к обсуждению более мелких вопросов. Русские вели речь о своих военнопленных (литовцам это было не нужно), чем было непросто воспользоваться, ибо Россия никогда не была склонна идти ради пленных на существенные уступки. Дважды российская сторона грозила прервать переговоры, но нервы оказались крепче у литовцев. Окончательно было условлено, что за Россией остаются Себеж и Заволочье, а за Литвой – Гомель. Занятые неподалеку от своих замков земли русские возвратили, оставив себе лишь Долисскую и упомянутые Себежскую и Заволочьинскую волости. Относительно Гомельской области уговорились так: России остается Залесье, Святиловичи, Холодна, Скарловичи, Лапичи, а Литве – Уваровичи, Телешовичи, Тереничи, Кошелёвский лес, Морозовичи, Липиничи, Полешаны. 17 февраля 1537 г. был заключен договор, в котором предусмотрено пятилетнее перемирие, начиная с 25 марта. Сигизмунд II через два месяца утвердил договор в присутствии российских послов. /558/

Трехлетняя война не принесла Литве территориальных приобретений и еще раз показала, что Россия сильнее. Рада панов Литвы не сумела использовать возникшие выгодные ситуации. Угроза российского давления сохранилась. И всё же перед лицом такой угрозы даже очень скромный военный баланс имел определенное значение. Будучи нападающей стороной, Литва войну не проиграла и смогла остаться серьезным противником. С еще большей очевидностью было продемонстрировано превосходство литовского войска на поле боя. Более эффективной (за исключением разве что битвы под Оршей в 1514 г.) была помощь со стороны Польши. Поэтому война показала, что программа Иоанна III – завоевать Литовское государство – отнюдь не является легко осуществимой. Россия, получив известный урок, серьезно отнеслась к перемирию с Литвой. Трехлетняя война принесла Литве передышку более чем на 10 лет.