2. Влияние хозяйственных перемен на жизнь страны

2. Влияние хозяйственных перемен на жизнь страны

а. Рост товарного рынка

Распространение правильного трехполья и рост барщинных фольварков с конца XV в. стремительно увеличили производство товарного зерна во владениях великого князя, панов и дворян. Уже в конце XV в. в Великом княжестве Литовском было около 80 поселений городского типа, расположенных по большей части на западе государства. В первой половине XVI в. разделение труда стало важным фактором, определяющим общественную структуру. Товарные отношения расширялись как с ростом городов Литвы, так и по мере вовлечения ее в европейский товарный рынок.

До сороковых годов XVI в. из страны вывозилось еще немного зерна. Экспорт в ту пору преимущественно увеличивался за счет лесных полуфабрикатов. Великий князь отдавал большие лесные площади внаем местным и зарубежным (прусским) предпринимателям. Возрастало число предприятий, речной лесосплав превратился в важную отрасль хозяйства. Цены на древесину росли, и Литва с лихвой покрывала убытки от падающих цен на мед, воск и шкуры. Упомянутые товары, составившие основу экспорта страны в XIV–XV в., хотя еще числились среди вывозимых, однако уже не играли прежней роли. Их абсолютные величины, надо сказать, остались существенными. На рубеже второго и третьего десятилетия вильнюсская таможня за год пропускала около 15 тыс. восковых камней. За воск в 1519–1522 г. она получила 6530 коп грошей. Через Каунас в то время проходило в 10 раз меньше. Цены на зерно росли, так что торговая конъюнктура для барщинных поместий как внутри страны, так и за границей была благоприятной. Дворяне во второй четверти XVI в. окончательно превратились в хозяйствующих землевладельцев, передав первые позиции в военном ремесле своим и зарубежным профессионалам, нанимаемым за деньги.

Товарные отношения привели к тому, что из отдельных протяженных торговых путей стала формироваться дорожная сеть, объединяющая различные местности страны с рыночными узлами и корчемными точками. Денежный оборот, коснувшийся крестьянства, уже не удовлетворялся мелкими номиналами денежек и полугрошей. Сигизмунд II в 1535 г. начал чеканить литовские гроши, в годы правления Сигизмунда III Августа шкала номиналов особенно разрослась. В 1545 г. началась чеканка полудинариев, в 1565 г. – двудинариев, в 1565 г. – двугрошей, в 1546 г. – трехгрошей, в /578/ 1565 г. – четвериков, в 1547 г. – шестериков, в 1565 г. – монет, соответствовавших полуталерам (15 грошей) и талерам (30 грошей), в 1547 г. – золотых флоринов (дукатов), в 1563 г. – золотых португалов (10 флоринов).

Традиционно сложившиеся мыты (пошлины) перестали соответствовать объему и структуре торговли (в первом десятилетии XVI в. брали 1 грош с товарной бочки, полгроша с вола, копу грошей с 10 восковых камней, 15 грошей с мешка соли; были отдельные восковая и соляная камеры). Государство утрачивало возможность увеличения своих доходов. Плохо справляясь с контролированием таможен, великий князь позволял откупать их. На рубеже XV–XVI в. за это соперничали польские толстосумы, но уже в начале XVI в. на подобное оказались способны и литовские подданные. Луцкую таможню на три года откупил в 1505 г. тракайский войт Николай Прокопович. В 1505 г. камеры таким откупщикам стали отдавать в заклад, подобно поместьям. В 1514 г. Абрам Езофович за 4 тыс. коп грошей получил восковую и соляную камеры в Бресте. В 1529 г. брестскую таможню откупила еврейская община. В середине двадцатых годов такую монополию приобрел еврей Михаил Езофович. К брестскому таможенному комплексу относились Гродно, Дрогичин, Бельск, Каменец, Мельник, между тем как тут же, в Подляшье, находящиеся цехановская и тикоцинская камеры принадлежали к Каунасу. Во второй четверти XVI в. частная эксплуатация таможен была несколько систематизирована, расширена таможенная сеть. Большие города, особенно Вильнюс и Каунас, бдительно охраняли свое штапельное право. Ярмарки стали центральным элементом городских привилегий.

Наемный труд распространялся и в городе, и в деревне. В 1547 г. великий князь издал распоряжение о найме для Вильнюса, приказав заключать сделки утром на базарной площади. Много наемных работников требовалось для лесного дела, речного флота и ремесел в больших городах. Наем постепенно приходил на смену закладу. I Литовский статут требовал рассчитываться за долг закладом неограниченное количество раз, а II Литовский статут (1566 г.) просто требовал расплатиться за долг закладом.

Уже в 1529 г. в великокняжеских установлениях для поместий вильнюсского и тракайского поветов решалось, к каким крестьянским службам следует применять барщину, а к каким – денежную дань. Последняя характерно названа осадой (барщинным откупом), т. е. заменяла собой барщину. К этому стремились богатые кресть- /579/ янские службы, что не всегда совпадало с желаниями землевладельцев. Если в фольварочных поместьях службам было разрешено откупаться от барщины деньгами, то в Жямайтии, где фольварков почти не было, денежные повинности требовалось насаждать, что привело к крестьянскому восстанию. Великий князь решил взимать деньги там, где было невыгодно применять меры для основания фольварков. Там, где они уже прижились и развивались, денежные повинности специально не вводились. Однако они возникли всюду, и это указывает, что товарные отношения в полной мере достигли села.

Литовская неманская флотилия взяла на себя перевозки по этой реке. Неман стал соперничать с Даугавой, хотя и ее значение возрастало. За вторую половину 1507 г. и весь 1508 г. на каунасской таможне было получено за соль 7 тыс. коп грошей, тогда как в 1508 г. на полоцкой таможне получили только 1291,5 копы. Еще меньше поступало с владимирской и луцкой таможен. В 1529–1532 г. за мед и золу на каунасской таможне взыскали 1460 коп грошей. Реки оставались важнейшими путями. Доставка товаров из Кракова в Вильнюс включала 40 проц. стоимости конной тяги. Речная доставка стоила куда меньше. Однако реки не могли обслужить весь объем товара. Начатая Сигизмундом-Августом реформа землеустройства (волочная) совпала с инициированными государством кампаниями по прокладке новых и улучшению старых дорог, что ускорялось ранее состоявшимся заселением пограничных участков. По просекам Судовии был проложен путь из Алитуса в Пруссию через Симнас и Вирбалис. Начал функционировать тракт с ответвлениями из Упите в Кенигсберг через Кедайняй, Йосвайняй, Каунас, Вилькию, Сяряджюс (быв. Пештве), Велюону, Скирснямуне, Юрбаркас.

Высказываемые на сеймах жалобы дворян на ремесленников свидетельствовали, что поместья не могли обойтись без городской продукции. Государство было вынуждено приняться за регулирование мер и весов. В 1547 г. великий князь ввел (польскую) бочку в 4 польских корца (около 500 л, определение подобной меры вызвано поляками, которые управляли его имениями), однако ее вытеснила местная вильнюсская бочка (около 400 л).

Вильнюс, являясь столицей страны и унаследовав многовековые традиционные связи с Ригой, Новгородом, Черным морем, а также с Кенигсбергом, Данцигом и Краковом, выделился как международный торговый центр. Однако товарно-денежные отношения развивались в Великом княжестве Литовском как составная часть европейского рынка; значи- /580/ тельное влияние на них оказывали экспорт и импорт. Поэтому рынок страны не формировался. Прибрежье Немана было связано с Кенигсбергом, этническая Восточная Литва тяготела к Вильнюсу, Черная Русь и Подляшье – к Данцигу, берега Даугавы и этническая Северная Литва – к Риге. Стремительно поднимался Могилев, чей замок был впервые упомянут только в 1503 г. Город Могилев источники упоминают в 1505 г., а в тридцатые годы XVI в. он уже был самым большим городом восточной окраины государства и пунктом транзитной торговли между Москвой и Краковом. В Россию шли сукно и пряности, в Польшу – пушнина и кожи. Могилевские купцы чаще гостили в Москве и Люблине, чем их контрагенты в Могилеве.

В середине XVI в. литовский грош включился в международную денежную циркуляцию, а сама страна – в революцию европейских цен, вызванную открытием Америки.