1. Роль историографии в формировании национального самосознания

1. Роль историографии в формировании национального самосознания

Память о прошлом играет колоссальную роль в жизни человека. Если человек не помнит своих родственников, значит, у него нет семьи. Если спортивная команда не помнит своих поражений и побед, не извлекает из них уроков — значит, нет команды. Если в армии нет своих традиций, не изучаются лучшие образцы военного искусства мира, значит, нет армии.

В медицине утрату памяти считают серьезнейшим психическим заболеванием, которое называется «амнезия». Человек, потерявший память, не способен к прогнозированию своего поведения, к сложной целенаправленной деятельности, его жизнью полностью управляют те, кто вокруг него.

В литературе и журналистике с подачи киргизского писателя Чингиза Айтматова утвердилось слово «манкурт». Оно обозначает человека, превращенного в биоробота путем ликвидации памяти[4].

И точно так же, как отдельный индивид, лишенный памяти, превращается в больного субъекта, всецело зависящего от окружающих его людей, так и народ, забывший свое прошлое, превращается в стадо, покорное пастухам. А историография (историческая наука) — это коллективная память народа.

Трудно надеяться на то, что народ обладает сформированным национальным самосознанием, если он не знает историю Отечества, изложенную с позиции приоритета национальных интересов. Вот, к примеру, эмоциональный заголовок интервью с доктором юридических наук Сергеем Шахраем в специальном выпуске российского журнала «Родина» (сентябрь 2012 г.), посвященном 1150-летию России: «Воскресить историю как основу национального самосознания!»[5].

Но знать всю историю невозможно в принципе. Сколько книг надо прочитать человеку, чтобы познакомиться со всей историей своего народа и государства? Сотни! Для обычных людей (не историков) это — тупиковый путь. Выход указал английский историк Генри Бокль (1821-1862), который сказал:

«Истинное знание состоит не в собирании фактов, которое делает человека лишь педантом, а в использовании фактов, которое делает его философом».

Иными словами, для понимания истории достаточно знать главное:

1) Общую схему развития человеческих общностей (например, у марксистов это теория общественно-экономических формаций). Как уже сказано выше, для меня такая схема — теория развития локальных цивилизаций Д. А. Тойнби, дополненная некоторыми положениями теории Л. Н. Гумилева.

2) Механизмы, обусловливающие развитие человеческих общностей. Марксисты считали такими механизмами развитие процесса материального производства и сопровождающую его непрерывную борьбу между двумя главными общественными классами — собственниками (земли, средств производства) и неимущими (пролетариями). Для меня это концепция столкновений Вызовов исторического процесса и Ответов на них, которые ищет творческое меньшинство (по Тойнби) или пассионарная часть общества (по Гумилеву).

3) Основные этапы и события в истории Отечества.

Это и есть тот «инструмент», который позволяет анализировать любые конкретные факты, размещать их на соответствующих «полочках» в шкафу истории, давать им оценки.

Приведу конкретный пример для иллюстрации своей мысли: фазы развития локальной цивилизации во времена Великого Княжества Литовского, Русского и Жамойтского (ВКЛ).

Возникновение: от занятия Миндовгом княжеского стола в Новгородке (1246 г.) до конца правления Витеня (1316 г.).

Расцвет (поступательное развитие): от начала правления Гедимина (1316 г.) до конца правления Казимира IV (1492 г.).

Надлом (кризис): от Александра Казимировича (1492 г.) до конца правления Владислава IV (1648 г.).

Разложение (деградация): от Яна II Казимира (1648 г.) до конца правления Станислава Понятовского (1795 г.).

Разумеется, конкретные даты в этом контексте условны. Ведь нельзя сказать, что до такого-то года происходил рост, а уже в следующем году произошел надлом. Но для общей ориентации подобное разделение удобно.