2. Пять войн с Москвой за 45 лет (1492-1537 гг.)

2. Пять войн с Москвой за 45 лет (1492-1537 гг.)

К концу XV века Великое Княжество Московское (ВКМ), которое до того было частью Золотой Орды, избавилось от подчинения великим ханам[96]. И сразу же занялось захватом земель по всему периметру своих границ.

Сразу подчеркну важное обстоятельство. В Москве всегда очень болезненно воспринимали упоминия о своем ордынском прошлом. Например, когда в 1566 году послы Жигимонта II Августа, ссылаясь на хроники, напомнили о зависимости Московского государства от Орды, то в ответ услышали от дьяка П. Григорьева:

«Мы того не слыхали, чтобы татарове Москву воевали, того не написано нигде, а в свои хроники что захотите, то пишите!».

В предыдущее столетие Великое Княжество Литовское подступало к берегам Волги, совершало походы на Москву, назначало своих ставленников в Псков и Новгород. Теперь ситуация изменилась. ВКЛ постепенно теряло прежнюю силу. Восточная же соседка укреплялась и расширяла территорию. Московия, подмяв под себя города восточной Руси, входившей в состав татарской Орды, набирала мощь. Захватив в 1478 году Новгородскую республику, она стала страной примерно одинаковой с ВКЛ по территории и населению.

Великий князь и король Казимир Ягайлович умер 7 июня 1492 года. В соответствии с оставленным им завещанием королем Польским стал его сын Ян Альбрехт, великим князем Литовским — сын Александр.

А в Московии с 1462 по 1505 год правил Иван III Васильевич — самый успешный из всех великих князей Московских. Он силой присоединил Ярославское княжество (в 1463 г.), купил Ростовское княжество (в 1474 г.), захватил часть Рязанщины, Новгород (в 1456-77 гг.), Тверь (в 1483-85 гг.), Вятскую землю (в 1485-89 гг.).

В 1472 году Иван женился вторым браком на Зое Палеолог — племяннице последнего императора Константина XI Палеолога (в Москве ее назвали Софией). Приехавшие в ее свите образованные греки вложили в голову молодого деспота ряд перспективных идей. После 1480 года земли бывшей варяжской «Руси» стали трактовать в Москве как свои, но захваченные Литвой.

На московских печатях вскоре появился герб павшей Византийской империи — двуглавый орел[97]. С этим московиты явно погорячились, так как странная птица символизировала единство европейской и малоазиатской частей Восточной Римской империи. Но отступать было поздно.

Более того, Москва объявила себя «оплотом истинного христианства», «третьим Римом» — после падения первого Рима (Западной Римской империи) в 476 году и второго (Византийской империи) в 1453 году. Доморощенные идеологи, вроде псковского монаха Филофея (жил в середине XV века), заявляли, что падение первых двух есть наказание божие («кара Господня») за «измену истинному христианству», под которым они понимали московский вариант христианства, весьма далекий от греческого православия[98].

Московская церковь обожествляла правителей своего государства[99]. В этом главное отличие «московской веры» от других ветвей христианства. В 1547 году князь Иван IV сам себя провозгласил царем (искаженный римский термин «цезарь») «всея Руси». А в 1589 году и московский митрополит объявил себя патриархом «всея Руси». С того времени в Москве постоянно ссылаются на этот факт, чтобы оправдать захват Украины и Беларуси, где были свои собственные митрополиты, ориентировавшиеся на Константинополь.

Иван III прямо писал князю Литвы Александру — своему зятю (его женой в 1495-1506 гг. была Елена, дочь Ивана): «твоя вотчина — Литва, моя — Русь». Границей между ними он называл Березину. При этом, помимо «истинной веры», Иван ссылался еще и на принадлежность княжеств Руси потомкам «первого русского князя» Рюрика, в действительности не существовавшего. Нам все это кажется чепухой, но в ту эпоху аргументы подобного рода воспринимали серьезно.

Изначально лживая идеи «собирания своих земель» на сотни лет стала основой для идеологии разбоя властителей Москвы. Дескать, жители княжеств варяжской Руси к Киеву не хотели присоединяться, к Вильне не хотели, к Стамбулу не хотели, а тянулись душой и телом к захудалому городишке в лесах финского Залесья, где якобы обосновались «главные Рюриковичи». Эта идея цветет и пахнет до наших времен. Вот, например, что писал московский автор в 1963 году о захвате Вятской земли:

«В 1485-86 великий князь Иван III подавил мятеж сепаратистов. В августе 1489 московское войско окончательно покорило Вятскую землю, казнив зачинщиков мятежа, выселив крупных вятских феодалов и купцов и уничтожив земское самоуправление. На Вятскую землю была распространена общерусская система управления (наместничество)» (СИЭ, том 3, ст. 975).

То есть, патриоты, защищавшие свое Отечество, никогда прежде колонией Москвы не бывшее, названы «сепаратистами», а попытка сопротивления с их стороны квалифицирована как «мятеж»! Тот же автор (С. М. Каштанов) отметил в своей статье, что здесь существовало земское самоуправление (т. е. демократия), которое Москва заменила наместничеством. Другими словами, самоуправление местного населения заменил произвол московского чиновника. По его мнению, вятичи должны были только радоваться всему этому, а они — неблагодарные — вздумали бунтовать!

За 500 с лишним лет непрерывного разбоя сравнительно небольшое Московское княжество (в 1389 году, в конце правления Дмитрия Ивановича, которого московские сказочники позже назвали Донским, около 43 тысяч кв. км.) превратилось в самую большую в мире империю. Если не считать Британии, но у той были исключительно заморские территории.

Площадь СССР составила к моменту распада 22 млн 402,2 тысячи кв. км. Это означает, что Московское княжество захватило еще 520 таких же княжеств! Даже больше, ведь надо прибавить еще территории Польши и Финляндии, которые в 1918 году обрели независимость, а также крупные части Армении и Азербайджана, ныне входящие в состав Турции и Ирана.

Московия (затем Россия) всегда отличалась от других государств именно ненасытным аппетитом в отношении чужих земель. Ученые давно отметили, что ее развитие происходило экстенсивно, путем захвата все новых и новых земель, с последующим выкачиванием оттуда природных и людских ресурсов. Поэтому в нынешнюю эпоху развала империй, когда приходится делать ставку на интенсификацию, Россия неумолимо движется к краху. Продолжать многовековую захватническую политику стало невозможным, а ничего другого россияне не умеют и не хотят.