Ситуация с конфессиями
Ситуация с конфессиями
Российская империя захватила ВКЛ под флагом защиты прав «диссидентов» (православных), которых к 1772 году было около 6 % населения, в основном — среди крестьян в восточных воеводствах (в том числе много староверов, бежавших из России). Никаких реальных выгод в православной России они не получили. Что же касается угрозы насильственного перевода их в католичество, то она исчезла еще в 1768 году, когда сейм Речи Посполитой принял постановление о свободе вероисповедания и уравнении прав диссидентов с католиками.
Положение костёла мало изменилось. Католикам было «высочайше дозволено» свободно отправлять свои обряды. Храмы и монастыри сохранили собственность. В 1774 году императрица разрешила основать Белорусскую католическую диацезию, практически не подчинявшуюся Папе Римскому. Даже орден иезуитов, запрещенный с 1773 года в Европе, по-прежнему действовал на захваченных Россией землях ВКЛ.
Униатская церковь объединяла примерно 60 % жителей ВКЛ, в основном крестьян (среди крестьян число униатов составляло 80-82 %). Царица объявила униатов «жертвами» католической экспансии, а 22 апреля 1794 года, в связи с восстанием Костюшко, издала указ о переводе их в православие. Российские власти действовали без церемоний: собирали людей в храме и записывали их в православные. И только в тех случаях, когда возмущенная толпа изгоняла новоявленных «миссионеров», приходы оставались униатскими. Вот таким «добровольно-принудительным» способом при Екатерине около 600 тысяч униатов стали православными!
Многие униаты в знак протеста переходили в католичество. В одной только Минской губернии это сделали в 1795 году 200 тысяч униатов. Оставшиеся верующие и священники подчинялись Белорусской униатской епархии, учрежденной властями в 1783 году. Император Павел I прекратил насилие над униатами и отменил указ 1794 года. После этого часть униатов вернулась в свою веру.
Российские власти не доверяли даже лояльному по отношению к ним местному православному духовенству. Священников-беларусов переводили в глубь империи, а на освобожденные места оттуда ехали россияне, не знавшие ни языка, ни традиций и смотревших на прихожан как на схизматиков. Они подозрительно перечитывали списки здешних святых, понижали их в рангах, настойчиво боролись с Колядами, Купальем и другими исконными обычаями[143].