Лукреций

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Лукреций

Основной недостаток римской философии — отсутствие самостоятель­ности — сказался и в творчестве величайшего римского философа Тита Лукреция Кара (около 98—54 гг.). О жизни его мы не знаем ничего досто­верного. От него осталась неоконченная и недостаточно обработанная по­эма «О природе вещей» в 6 книгах, написанная гекзаметром. В своих фи­лософских взглядах Лукреций не оригинален, следуя великому греческо­му материалисту Эпикуру. Но его поэма как таковая является глубоко оригинальным произведением, не имеющим себе равных в мировой лите­ратуре. В ней Лукрецию удалось гармонически слить науку, философию и поэзию. В ярких художественных образах он рисует картину природы и человеческого общества, взятых в их непрерывном развитии, понимаемых как вечно движущийся мир материи.

Лукреций — дитя гражданских войн. Эпоха порождала у людей созна­ние неуверенности в завтрашнем дне, боязнь смерти, страх перед богами. Лукреций желает освободить человека от этих призрачных ужасов посред­ством материалистической философии Эпикура, отрицавшего бессмертие души, загробное воздаяние и вмешательство богов в жизнь вселенной, раз­вивающейся по своим неизменным законам. Мировоззрение Лукреция оп­тимистично. Он — гуманист, верящий в человека, который от животного состояния сумел подняться до вершин культуры. Во второй половине 5-й книги Лукреций рисует замечательную картину развития человеческого общества, в основе которого лежит эволюция орудий труда. Эта картина свидетельствует о гениальной интуиции поэта и философа, который сумел близко подойти к материалистическому пониманию исторического про­цесса.

Перевод поэмы Лукреция на русский язык осуществлен замечатель­ным московским филологом-классиком, мастером поэтических пе­реводов Ф. А. Петровским. Чтобы дать представление о повествова­тельной манере римского поэта-философа, приведем два-три отрыв­ка из этого перевода.

В начале своего произведения Лукреций формулирует главный на­учный принцип: люди должны понять, что мир — вечен; он не со­здан никем из богов. Это понимание поможет им избавиться от рели­гиозного страха:

За основание тут мы берем положенье такое: Из ничего не творится ничто по божественной воле. И оттого только страх всех смертных объемлет, что много Видят явлений они на земле и на небе нередко, Коих причины никак усмотреть и понять не умеют И полагают, что все это божьим веленьем творится. Если же будем мы знать, что ничто не способно возникнуть Из ничего, то тогда мы гораздо яснее увидим Наших заданий предмет: и откуда являются вещи. И каким образом все происходит без помощи свыше.

(I, 149—150)

Здравый смысл, под которым надо понимать надлежащий синтез ощу­щений и представлений, свидетельствует, что в мире есть только тела и пространство, в котором они пребывают:

Но продолжаю я нить своего рассуждения снова. Всю, самое по себе, составляют природу две вещи: Это, во-первых, тела, во-вторых же, пустое пространство, Где пребывают они и где двигаться могут различно. Что существуют тела, непосредственно в том убеждает Здравый смысл; а когда мы ему доверяться не станем, То и не сможем совсем, не зная, на что положиться, Мы рассуждать о вещах каких-нибудь тайных и скрытых. Если ж пространства иль места, что мы пустотой называем, Не было б вовсе, тела не могли бы нигде находиться И не могли б никуда и двигаться также различно.

(I, 418—428)

В обоснование того, что все тела состоят из мельчайших неделимых частиц-атомов, находящихся в вечном движении, Лукреций ссыла­ется на ставшее знаменитым сопоставление с игрой пылинок в луче солнечного света:

Вот посмотри: всякий раз, когда солнечный свет проникает В наши жилища и мрак прорезает своими лучами, Множество маленьких тел в пустоте, ты увидишь, мелькая, Мечутся взад и вперед в лучистом сиянии света; Будто бы в вечной борьбе они бьются в сраженьях и битвах, В схватки бросаются вдруг по отрядам, не зная покоя, Или сходясь, или врозь беспрерывно опять разлетаясь. Можешь из этого ты уяснить себе, как неустанно Первоначала вещей в пустоте необъятной мятутся. Так о великих вещах помогают составить понятье Малые вещи, пути намечая для их постиженья. (II, 114—124)

Здравым смыслом продиктованы суждения древнего философа не только о жизни природы, но и о развитии человека и человеческого общества. Решающими факторами этого процесса являются нужда, обостренный ею разум и технический прогресс:

День ото дня улучшать и пищу и жизнь научали Те, при посредстве огня и всяческих нововведений, Кто даровитее был и умом среди всех выделялся... Были открыты потом и разного рода металлы: Золото, медь, серебро, и веский свинец, и железо... Древним оружьем людей были руки, ногти и зубы, Камни, а также лесных деревьев обломки и сучья, Пламя затем и огонь, как только узнали их люди. Силы железа потом и меди были открыты, Но применение меди скорей, чем железа, узнали: Легче ее обработка, а также количество больше. Медью и почву земли бороздили, и медью волненье Войн поднимали, и медь наносила глубокие раны: Ею и скот и поля отнимали: легко человекам Вооруженным в бою безоружное все уступало. Мало-помалу затем одолели мечи из железа, Вид же из меди серпа становился предметом насмешек; Стали железом потом и земли обрабатывать почву, И одинаковым все оружием в битвах сражаться... Судостроенье, полей обработка, дороги и стены, Платье, оружье, права, а также и все остальные Жизни удобства и все, что способно доставить усладу: Живопись, песни, стихи, ваянье искусное статуй — Все это людям нужда указала, и разум пытливый Этому их научил в движеньи вперед постепенном.

(V, 1105—1107, 1241—1242, 1283—1296, 1448—1453) Наука

Гигантская фигура Лукреция, с его попыткой дать подлинно научную тео­рию природы и общества, стоит совершенно особняком. Другие римские уче­ные этой эпохи не поднимались выше собирания материала и его примитив­ной эмпирической обработки, причем вопросами естествознания они почти не занимались. Характерно, что Цезарь для реформы календаря вынужден был прибегнуть к помощи александрийского астронома. Типичным предста­вителем римской науки конца гражданских войн был такой собиратель, как Варрон. Больше всего римские ученые проявляли самостоятельность в эту эпоху в области юриспруденции (Кв. Муций Сцевола, Сервий Сульпиций Руф) и лингвистики (Л. Элий Стилон и Марк Теренций Варрон).