Часть четвертая От абсолютизма к современному государству: закат или метаморфоза?

Часть четвертая

От абсолютизма к современному государству: закат или метаморфоза?

В XVII в. в Европе утвердился абсолютизм, который век спустя породил «просвещенный деспотизм». Происшедшие с тех пор революции, а также эволюционные преобразования глубоко изменили структуры власти, во всяком случае, в том, что касается современного демократического государства. Семейный подход к управлению уступил место формальному распределению ответственности; появились выборы с их неизменным ритмом электоральных циклов. Тем не менее эти столь непохожие эпохи объединены в заключительной части книги. Дело в том, что у них есть много общего. Несмотря на всю разницу в дифференциации функций, уже абсолютистские административные структуры начинали дробить власть и уменьшать роль в ней отдельного индивидуума. Государственный аппарат постепенно разрастался, приобретал большую устойчивость, становился менее уязвимым к ударам, наносимым отдельному лицу. Политическое отравление в таких условиях должно было, по-видимому, утрачивать актуальность. Как раз это утверждала в 1790 г. Мария-Антуанетта, отвечая придворному, который опасался угроз в адрес королевы: «В этом веке нет Бренвилье (знаменитая отравительница XVII в.), а имеется только клевета, и она стоит гораздо больше как орудие убийства; я погибну именно от нее». Кроме всего прочего, быстро развивалась химия, а со второй половины XVII в. еще и токсикология. Все это делало toxicatio прежних веков все более нереальным. Зато отношение к нему как к отвратительному злодеянию сохранялось, и это становилось полезным, когда требовалось очернить внутреннего противника или заклеймить внешнего врага. В процессе преобразования старой тирании в тоталитарную диктатуру не исчезала ее тесная связь с ядом. Развивавшаяся химия научалась не только более точно определять, какое отравляющее вещество применено, – она стала превращать яд в оружие массового уничтожения. Сеявшие смерть газовые атаки Первой мировой войны давали оружию яда вторую молодость.

Наш очерк применения яда в политике начинался с рассказа о практике veneficium, тесно связанной с магией. Он заканчивается историями об иприте и полонии. Мы увидим здесь глубокий разрыв, но также и существенную преемственность.