Глава VI Отравленный мир: дворы государей от средневековья к возрождению
Глава VI
Отравленный мир: дворы государей от средневековья к возрождению
Знаменитый музыкант и поэт Филипп де Витри, клирик и придворный, жил в XIV в. В его балладе «Речение честного Гонтье» (Le Diet de Franc Gontier) утверждалось, что деревенским бедняком быть лучше, чем придворным. Помимо прочих неприятностей, придворный всегда подвергается опасности, что в его подаваемую на золоте еду подмешают яд. Окружение государей поэт изображал как скопище отравителей. Подобное враждебное двору настроение восходило к концу XII в. В королевствах и княжествах Западной Европы формировалось «политическое общество», в которое входили правители, их родственники и главные помощники. Оно постепенно обретало все более полноценную структуру. При этом оно не могло оставаться застывшим хотя бы вследствие демографического фактора (эпидемии чумы), а также по техническим причинам. Появлялись специалисты: военные, юристы, сборщики налогов, которые вступали в конкуренцию с «естественными» элитами: знатью и духовенством. Все это порождало и обостряло напряженность в обществе. XIV–X VI вв. являли собой период всеобъемлющей нестабильности. Его характеризовали насильственные захваты власти, гражданские войны, беспрестанные заговоры. Политика делалась непрозрачной, увеличивалась роль тайных действий, власть стремилась хранить свои дипломатические секреты. Оживлявшаяся рыцарская идеология набрасывала на все это легкий флер приятности. Развивалась политическая мысль, старавшаяся держаться в стороне от придворной грызни. В 1260 г. появился перевод «Политики» Аристотеля на латинский язык, глубоко повлиявший на литераторов и философов. Новый толчок осмыслению политического процесса дали гуманисты. Своего рода кульминацией его явилось творчество Макиавелли, а в эпоху Реформации идеологическая борьба достигла точки кипения.
В подобном контексте любая угроза жизни правителя, любые совершаемые им действия вызывали мгновенный отклик, порождали многочисленные комментарии, возбуждали споры. Все более заметно проявлялся фактор общественного мнения. Оно возникало спонтанно или ловко формировалось пропагандой, возможности которой расширило книгопечатание. Именно благодаря ему аргумент яда обретал значимость. По мнению бургундского хрониста Шателена, смерть государей все чаще и чаще приписывали «злодеяниям людей», а не «действию природы». Мысли об отравлении распространялись все шире. Кто-то от страха ничего не ел и умирал от голода; кто-то сам подстраивал отравления, дабы изменить существующий порядок; кто-то сам выдвигал страшное обвинение, в уверенности, что оно погубит или дискредитирует врага.