Бой под Чашниками и осада Уллы (1567–1568 гг.)

Итак, война с ВКЛ из-за Ливонии продолжалась. Но, испытывая недостаток средств, Иван IV решил ограничиться оборонительными действиями.

20 июля 1567 года под Чашниками литвинский князь Роман Федорович Сангушко (1537–1571) во главе 2-тысячного отряда напал ночью на 8-тысячное войско московитов, которым командовал князь Петр Серебряный. Московиты были разбиты и в панике бежали.

Тем же летом князь Николай Радзивилл «Рыжий» безуспешно осаждал Ригу. Как писал бывший опричник Генрих Штаден, «рыжий из Вильно» стоял под Ригой и думал взять ее «лаской или хитростью». Это ему не удалось, тогда он решил взять город силой. Увы! Под Ригой пали несколько тысяч его воинов, но крепость устояла.

В середине февраля 1568 года литвинский гетман Ю. А. Ходкевич (отец знаменитого Яна Карла Ходкевича) осадил небольшую крепость Улла (ныне городской поселок в Бешенковичском районе Беларуси), которую московиты захватили в 1566 году[122]

Однако вскоре (4 марта) он вынужден был снять осаду. Вот что писал Ходкевич по этому поводу в своем донесении королю Сигизмунду Августу:

«Прибывши под неприятельскую крепость Улу, я стоял под нею недели три, промышляя над нею всякими средствами. Видя, что наши простые ратные люди и десятники их трусят, боятся смерти, я велел им идти на приступ ночью, чтобы они не могли видеть, как товарищей их будут убивать, и не боялись бы, но и это не помогло.

Другие ротмистры шли хотя и нескоро, однако кое-как волоклись; но простые ратные люди их все попрятались по лесу, по рвам и по берегу речному. Несмотря на призыв, увещания, побои (дошло до того, что я собственные руки окровавил), никак не хотели идти к крепости, и чем больше их гнали, тем больше крылись и убегали, вследствие чего ночь и утро прошли без всякой пользы…

Тогда я отрядил немцев, пушкарей и слуг моих (между ними был и Орел Москвич, который перебежал ко мне из крепости). Они сделали к стене примет и запалили крепость. Но наши ратные люди нисколько им не помогли и даже стрельбою не мешали осажденным гасить огонь. Видя это, я сам сошел с коня и отправился к тому месту, откуда приказал ратным людям двинуться к примету. Хотел я им придать духу. Хотел или отслужить службу вашей королевской милости, или голову свою отдать, но, к несчастию моему, ни того, ни другого не случилось.

После долгих напоминаний, просьб, угроз, побоев, когда ничто не помогло, велел я, татарским обычаем, кидать примет, дерево за деревом. Дело пошло было удачно, но храбрость москвичей и робость наших всему помешали. Несколько москвичей выскочили из крепости и, к стыду нашему, зажгли примет, а наши не только не защитили его, но и разу выстрелить не смели, а потом побежали от наших шанцев (траншей). Когда я приехал к пушкам, то не только в передних шанцах, но и во вторых и в третьих не нашел пехоты, кроме нескольких ротмистров, так что принужден был спешить четыре конные роты и заставить стеречь пушки, ибо на пехоту не было никакой надежды»…

Нечволодов А. Сказания о русской земле. Книга 4, с. 164

Конечно, при таком упадке воинского духа шляхты воевать Литве с Москвой было трудно.

Уллу осадил 20 сентября 1568 года и взял штурмом 24 сентября отряд князя Романа Сангушко. При этом он захватил в плен двух воевод (братьев Вельяминовичей), 300 дворян и боевых холопов, 600 стрельцов. Крепость во время штурма сгорела, но вскоре ее восстановили по приказу Стефана Батория.