Второй поход Батория (1580 г.)
В кампанию 1580 года Баторий решил пойти на Великие Луки, но чтобы московиты не разгадали заранее его намерений, приказал войскам собраться под Чашниками (ныне райцентр в Беларуси) — городке на реке Улла, расположенном на равном расстоянии и от Смоленска, и от Великих Лук.
Поэтому до последнего момента царь Иван IV не знал, куда двинет король свои войска. Ему пришлось послать полки к Новгороду и Пскову, Кокенгаузену и Смоленску. На южных границах тоже надо было оставить сильные заслоны от крымцев, а на северо-западе приходилось отбиваться от шведов.
16 июня 1580 года Баторий выступил с 40-тысячным войском из Вильно к Чашникам. Примерно половину его составляла немецкая, венгерская и польская пехота. Другую половину — шляхетская и казацкая конница. От Чашников Баторий двинулся по направлению к Великим Лукам. Захват этого города перекрывал прямые пути из Москвы в Ливонию. Обеспечивая скрытность, король Стефан провел свои войска через леса и болота, там, где 150 лет назад Витовт в 1428 году шел на Новгород. Карамзин отметил:
«Баторий, подобно Витовту, просекал леса, делал гати, мосты, плоты; сражался с трудностями, терпел недостаток; вышел к Велижу, к Усвяту; взял ту и другую крепость, наполненные запасами и, разбив легкий отряд нашей конницы, приступил в исходе августа к Великим Лукам. Сей город, красивый, богатый и торговый, ключ древних южных владений Новгородской державы, обещал знатную добычу корыстолюбивому войску. Там находилось тысяч шесть россиян».
Гарнизон деревянной крепости Велиж сдался Яну Замойскому после того, как его артиллеристы подожгли башни и стены калеными ядрами. Царские ратники в Усвяте сдались Криштофу Радзивиллу оказав самое минимальное сопротивление.
Иван IV, увидев, что перехитрить Батория ему не удается, снова отправил к нему послов, но уже с другими инструкциями. Впервые он соглашался на уступки за счет завоеванных земель! В данной связи Нечволодов пишет:
«При этих обстоятельствах Иоанн, поборов свою гордость, приказал нашим послам, уже высланным к Баторию, но затем задержанным в виду открытия им военных действий, продолжать свою поездку и вести переговоры о мире.
Эти послы, князь Сицкий, дьяки Роман Пивов, Фома Пантелеев, явились к королю, когда он подошел к Великим Лукам и терпели… большие дерзости как только перешли нашу границу… Когда они прибыли в стан короля, Баторий сидел в шапке и не привстал, когда они передавали ему по обычаю царский привет.
Послы предложили королю, от имени Иоанна, Полоцк, Курляндию и 24 города в Ливонии. Но Баторий ответил, что он может согласиться на мир, если ему будет уступлена вся Ливония, а также Псков, Новгород, Смоленск, Великие Луки».
Нечволодов А. Сказания о русской земле. Книга 4, с. 206
Сицкий и Пивов заявили, что не уполномочены делать дальнейшие уступки и попросили разрешения отправить в Москву гонца за новыми инструкциями. Гонец уехал утром 5 сентября, а днем пушкари Яна Замойского удачными попаданиями взорвали пороховой склад в одной из башен крепости и зажгли ее деревянные стены.
Венгры, как и в Полоцке, опасаясь лишиться добычи, если осажденные вступят в переговоры, 6 сентября самовольно пошли на приступ. Они ворвались в город, где стали резать всех подряд, не щадя ни женщин, ни детей. Немцы и казаки последовали их примеру. Тщетно Замойский напрягал все свои силы, чтобы остановить эти зверства, ему удалось спасти только двух воевод. Казимир Валишевский пишет:
«В бешеной схватке на этот раз не был пощажен никто. Даже были перебиты монахи, вышедшие крестным ходом с иконами и крестами… Король взял пепелище, залитое кровью, покрытое истерзанными телами».
В Торопце стоял; князь Хилков с довольно большим кавалерийским отрядом. Оттуда он делал смелые вылазки, атаковал передовые литовские разъезды. Приказав немедленно начать восстановление укреплений в Великих Луках, король послал против Хилкова князя Збаражского с польской, венгерской и немецкой конницей. Збаражский разбил Хилкова под Торопцом и взял город. Там он взял в плен боярина Григория Нащекина, думного дворянина Черемисинова и 200 детей боярских.
Несмотря на глубокую осень, Баторий продолжал боевые действия, стараясь развить и закрепить свой успех. Невель был подожжен и сдался. Озерище сдался сразу, не дожидаясь пожара. Защитники крепости Заволочье под началом воеводы Сабурова отбили первый штурм, но затем сдались отряду Замойского.
Только оршанского старосту Филона Кмита-Чернобыльского с 3-тысячным литовским отрядом разбили воеводы Федор Мосальский и Данила Ногтев. Они атаковали литвинов в 40 верстах от Смоленска (возле деревни Настасьино), одержав полную победу. Московитам достались несколько знамен, 10 пушек и 50 пищалей, весь обоз, а также 370 человек пленных.[142] Однако этот успех стал единственным в кампанию 1580 года.
На этом закончился второй поход Стефана Батория. Всего за 16 месяцев (август 1578 — ноябрь 1579) он вернул все земли северо-восточной Литвы, ранее захваченные войсками Ивана IV.
Но военные действия, несмотря на зиму, продолжались. В феврале 1581 года литвины ночью подошли к крепости Холм и заняли ее, затем выжгли Старую Русу. В Ливонии они взяли замок Шмильтен и вместе с королем Магнусом опустошили часть Дерптской волости до Нейгауза, то есть до границы с Московской Русью, а также западную часть Псковской земли. Запорожские казаки со своим гетманом Оришевским совершили рейд по южным землям Московского государства.[143]
В конце февраля — начале марта 1581 года жестокие бои шли в Поднепровье. Воеводы Михаил Катырев-Ростовский, Дмитрий Хворостинин, Иван Бутурлин, Щербатый, Туренин, соединив свои отряды в Можайске, совершили поход от Смоленска к Дубровно, Орше, Шклову, Могилеву, Радомле. Они выжгли деревни вокруг этих городов; увели с собой много крестьян. Но попытки захватить Моглилев и Шклов провалились, при штурме Шклова погиб князь Бутурлин. Об этом набеге в «Баркулабовской летописи» сказано:
«Москва… з немалым войском, место славное Могилев выжог; там же у край Шклов, Копысу (Копыси), села велми выпустошили, такъже и около Могилева… Тепер же от Могилева почали отпирати с трех сторон: Чарторийский от Шупень, Темрюк з Баркулабова, войско литовское з Копыси и з Шклова. Москву от Могилева отперли, побили, отогнали. Страшно было трупу московского гледъти, реку Днепр силным трупом язовища загородили, иж колко недель днепровое рыбы не ядали и воды не пивали, для великого гнюсу трупу московского».
Карамзин так написал о завершении кампании:
«Войско изнемогало от трудов и недугов; сам король лежал больной в Полоцке и еще бледным лицом явился на сейм Варшавский (в феврале 1581 г. дать отчет в делах своих. Он сказал панам: «Радуйтесь победе, но сего не довольно: умейте пользоваться ею. Судьба предает вам, кажется, все государство Московское: смелость и надежда руководствуют к великому. Хотите ли быть умеренными? Возьмите по крайней мере Ливонию, которая есть главная цель войны… Дотоле нет для нас мира!»
Король объяснил, что необходимо не только вернуть под свой контроль южную часть Ливонии, но и овладеть всей этой страной до границы со шведской ее частью. Желательно также использовать благоприятный момент для того, чтобы разбить силы Московского государства и надолго остановить его завоевательные стремления.
Потом король сказал, что когда он отрывается от войска и спешит на сейм, у неприятеля появляется возможность восстановить свои силы, а войска Республики теряют удобное время для боевых действий. Сейм, воодушевленный его победами, решил дать денег для ведения войны еще на два года. Но при этом депутаты попросили короля, чтобы своим третьим походом он закончил войну и заключил «вечный мир», ибо шляхта и крестьяне совершенно изнурены поборами и не могут далее выносить их.
Добившись желаемого решения, король Стефан стал деятельно готовиться к третьему походу.
С другой стороны, шведский король Юхан III тоже послал свои войска в наступление. Его воевода Понтус де ла Гарди осенью 1580 года вступил в Карелию. В ноябре 1580 года он взял Кексгольм, истребив там около двух тысяч московитов.
В Эстляндии шведы осадили замок Падис, находившийся в семи верстах от Ревеля. Гарнизон Падиса, под начальством престарелого воеводы Данилы Чихачева, отбивался 13 недель. За это время ратники и жители замка съели всех лошадей, собак, кошек, даже кожаные шкуры. Как отмечает Нечволодов, «некоторые тайно питались и человеческим мясом, вероятно, с убитых товарищей и умерших младенцев».
Шведы, отчаявшись взять это орлиное гнездо, отправили своего парламентера с предложением о сдаче на почетных условиях, но защитники замка тотчас его застрелили. Наконец, в декабре 1580 года шведы ворвались в Падис, где обнаружили не полнокровных людей, а бледные тени. Они тотчас всех перебили, пощадив лишь одного — молодого князя Михаила Сицкого.
В следующем, 1581 году, шведы нанесли войскам царя Ивана целую серию весьма чувствительных поражений в Эстляндии. Так, в самом начале года Понтус де ла Гарди неожиданно появился под Везенбергом, осадив его. В марте 1581 года город сдался на условии свободного выхода гарнизона. Примерно тысяча московских стрельцов по условиям сдачи ушла оттуда с одними иконами, оставив в крепости все свое оружие и казенное имущество.
Далее шведы взяли Вейсентштейн, Леаль, Лоде, Фиккель, а также Нарву, в боях за которую погибло около 7 тысяч московитов. Кроме того, они взяли московские пограничные города Иван-город, Ям и Копорье.
* * *
В эту пору неудач и поражений царь Иван праздновал в Александровской слободе свой седьмой или восьмой брак, а также брак сына Федора. Вот что пишет об этом Карамзин:
«В то время, когда Баторий брал у Ивана город за городом, сам Иван отпраздновал у себя разом два брака. Сначала женился сын его Федор на Ирине Федоровне Годуновой (вследствие этого брака был приближен к царю и получил боярство знаменитый в будущем Борис Федорович Годунов). Затем Иван выбрал из толпы девиц себе в жены Марию Федоровну Нагую.
Замечательно распределение свадебных чинов на этой царской свадьбе: посаженым отцом царя был сын его Федор, будущий московский царь, а дружками со стороны жениха князь Василий Иванович Шуйский, а со стороны невесты Борис Федорович Годунов: оба московские цари».