Этика и функция рыцарства в эпоху Ричарда

Возрастающий аристократизм рыцарства во второй половине XII века и разработка Церковью дидактических трудов, восхваляющих идентичные ценности и идеал, потребовали расширить осознание функции и миссии, возложенной на рыцарство^17[663].

Схема трех сословий, несколько подзабытая со времен Адальберона, всплывает на поверхность в работах некоторых моралистов, и можно увидеть появление, главным образом в империи Плантагенетов, отражения, более близкого к теме рыцарства и его роли в обществе.

Иоанна Солсберийского можно рассматривать по этому поводу как главного, первого из этих теоретиков^18[664]. В его «Поликратике», написанном в 1159 году, он устанавливает принципы, по которым мужчина становится законным рыцарем. Он должен быть выбран государем на основе физических и моральных данных (сила тела и характера, смелость, верность и т. д.) и должен принести воинскую клятву, согласно которой он обязуется подчиняться правителю, быть ему верным, храбро сражаться по его приказу, но оставаться солидарным со своими товарищами. Вот основные качества воителей по классической, навеянной произведениями Фронтина и Вегеция, формулировке поведенческого кодекса, принятого всей армией. Рыцари, говорит он, это «вооруженные руки принца» на службе у него, чтобы обеспечивать порядок внутри и безопасность страны от врагов снаружи. Работая в эпоху, когда возник конфликт между Генрихом II и Томасом Бекетом, канцлером Англии (которому он посвятил свою книгу), Иоанн Солсберийский, будучи хорошим священнослужителем, подчеркивает, что короли и прочие правители должны, очевидно, сами править по предписаниям Церкви, обученные и направляемые епископами. Они всего лишь хранители публичной власти, дарованной Богом, так как он один располагает настоящей властью. Вот почему, как только они перестают следовать отмеченному Царем Небесным пути и слишком откровенно отклоняются от него, эти земные государи, сначала законные, перестают ими быть и становятся тиранами; законом может быть разрешено их убить. Эта очень оригинальная доктрина тирании приводит к государственной и клерикальной (но не мирской) концепции власти государя.

Перейдя затем к воинам, Иоанн Солсберийский применяет тот же принцип: milites служат Богу, полностью подчиняясь правителю, который является образом Бога, пока остается ему верен^19[665]. Так же как король пользуется отныне властью, данной Богом, получая меч из рук церковнослужителей (очевидный намек на церемонию коронации^20[666]), так же новые milites, после того как приняли воинский пояс (cingulum militae), знак их новой военной функции на службе того, что можно было назвать государством, отправляются в церковь, где на алтаре лежит меч, который будет им передан как символ этой должности^21[667]. Получив ее, рыцарь должен понять природу своего задания: защищать слабых и главным образом Церковь от распространителей зла:

«Обязанность рыцарства состоит в защите Церкви, битве с вероломством, уважении духовенства, охране бедных от несправедливости и обеспечении мира в стране и — как учит этому клятва — в пролитии крови за своих братьев, а если нужно, то и отдаче жизни за них»^22[668].

Однако Иоанн Солсберийский утверждает, что в его эпоху еще очень многие рыцари восставали против церкви, грабили их, нарушали внутренний порядок христианства. Они забывают, говорит он, о том, что должны служить Церкви, даже если они не давали специальной клятвы, предписывающей им эту обязанность: на самом деле, меч, предварительно положенный на алтарь, должен быть для них символом обязательного послушания Богу и Церкви через послушание государю, который их избрал.

Действующим в рамках этой двойной верности рыцарям обещано спасение души. Иоанн Солсберийский идет еще дальше: если их государь верен (но не им об этом судить), рыцари через него служат Богу и таким образом становятся «святыми»^23[669]. Здесь мы видим очень четкое и сильное выражение благословения рыцарства на исполнение своей функции на государственной службе, даже если речь идет о государстве, представленном как община, скорее как географическая и человеческая единица, нежели политическая, управляемая государем, ведомым Богом и наученным церковными властями. Сакрализация «мирского» рыцарства, как королей и правителей, не менее очевидна.

Несколько лет спустя, в 1176 году, Этьен де Фужер, епископ Реннский, напишет на старофранцузском одно из первых «сословий мира», используя традиционную трифункциональную схему^24[670]. Как и Иоанн Солсберийский, он подчиняет общество Церкви, заданием епископов которой является управление государями, сопротивление им, если они станут тиранами^25[671]. Задача королей заключается в том, чтобы показать пример добродетели, дабы царили мир и справедливость; так внутренние сословия смогут выполнить эту миссию кормилицы и защитницы. Этьен де Фужер в трехстишии обобщает функции трех сословий:

«Священник должен молиться, рыцарь должен защищать и прославлять, а крестьянин должен работать»^26[672].

Рыцарство приписало себе возвышенную роль. Как каждый моралист, Этьен де Фужер подчеркивает одновременно древность и благородство этого сословия, а также нынешний моральный упадок, на который повлияли мирские нравы:

«Высоким сословием было рыцарство,

Но в этом и трагедия.

Слишком любят танцевать и развлекаться»^27[673].

Рыцарь, отмечает Этьен де Фужер, должен быть свободным, рожденным от свободной матери^28[674], перед тем как обрести «сословие»; конечно, слово ordo, на латинском, как и на старофранцузском, обозначает как состояние, так и статус^29[675]. Для рыцарей это вопрос о сословии, в которое они попадают посредством церемонии посвящения. Это метка об их вхождении в должность, предполагающую использование меча, чтобы карать преступников и таким образом обеспечивать мир и правосудие:

«Меч дан рыцарям,

Которым караются негодяи,

Которые причинили несчастье работающим»^30[676].

Здесь рыцари — помощники государей. Сами они служат Богу не напрямую и могут обеспечить себе спасение, если они верны и не совершают предательства:

«Можно спастись в своем сословии, если нет угрызений совести»^31[677].

Чтобы подчеркнуть обязательное подчинение рыцаря Церкви, Этьен де Фужер намекает на меч, взятый с алтаря во время посвящения в рыцари. Для него это возможность изложить в краткой форме миссию рыцаря, функцию, которую он будет выполнять при жизни:

«С алтаря меч нужно взять,

Чтобы людей Христа защищать,

И на алтарь вернуть этот меч, Когда уходишь в мир иной»^32[678].

Общий взгляд, который выражает поэт-епископ из Ренна, в глубине очень близок видению Иоанна Солсберийского. Как епископ, глава Церкви, он пытается представить современное христианское общество как единое тело, управляемое государями, располагающими воинской силой, но в первую очередь управляемое духовенством. Конечно, рыцари избраны правителями, которым они служат, но у них также есть обязанность перед Церковью.

Петр Блуаский, современник Ричарда и близкий двору Плантагенетов, вдохновляется работами Иоанна Солсберийский, учеником которого он являлся, также обличает исчезновение военной дисциплины и «неблагородное» поведение многих рыцарей, которые соперничают в гордыне (superbia), не перестают поносить сословие духовенства и глумиться над Церковью. Когда-то, говорит он, новые рыцари клялись, что не сбегут на поле боя, предпочтут общий интерес личной жизни; сегодня они получают свой меч с алтаря, признавая этим ритуалом, что они сыны Церкви и что им надо почитать духовенство,» защищать бедных, наказывать преступников и обеспечивать свободу родины. Но в действительности они делают все наоборот^33[679]. Кроме того, здесь еще, как мы видим, глобальная миссия рыцарства соотносится с символикой, связанной с посвящением в рыцари, — посвящением, о котором больше ничего не говорится^34[680].

Гелинанд из Фруамона, сначала бывший трувером при дворе Филиппа Августа, уходит из мирской жизни в 1182 года, чтобы стать цистерцианским монахом во Фруамоне. Иногда он повторяет слово в слово Иоанна Солсберийского, чтобы описать рыцарскую миссию и их этику^35[681]. Он тоже утверждает моральные обязательства рыцарей перед Церковью, по причине того, что они получили мечи с алтаря. Он впервые упоминает о существовании «в некоторых регионах» ночного бдения накануне серьезного испытания. В церкви, накануне посвящения, будущий рыцарь должен простоять всю ночь, читая молитвы^36[682]. Это упоминание свидетельствует о четком усилении религиозного характера церемонии в регионах, где укоренилась эта традиция, хотя Гелинанд не дает больше указаний ни мест, ни случаев этого ритуала.

Таково в общих чертах содержание дидактических документов церковного происхождения, касающихся рыцарства и его функции, которые Ричард мог знать прямо или косвенно благодаря цитатам или устному пересказу. Это, в частности, относится к произведениям, авторы которых были из семей, близких двору Генриха II, т. е. родственниками Алиеноры. Выше уже упоминалась его встреча с Иоахимом Флорским, и спор, который произошел между ними касательно конца света, что Ричард, каким бы светским он ни был, интересовался некоторыми пунктами духовного воспитания. В частности, он мог справиться о манере, в которой моралисты и теологи его времени рассматривали функции правителей и их воинов. Еще более вероятно, что Ричард черпал в литературе на романском языке, а не в латинских произведениях священнослужителей, свою собственную концепцию рыцарства.