РОСТ ГОРОДОВ, ГОРОДСКАЯ ПЛАНИРОВКА И ИСКУССТВА

Новая фаза в истории голландских искусств и архитектуры, как и в экономической деятельности, началась в конце 1640-х гг., аскетизм предыдущей четверти века закончился в середине 1640-х гг. Новый этап в развитии нидерландского Золотого Века был одним из самых крупномасштабных, поражающих воображение, богатым и более ярким, и стремившимся к еще большей сложности в отношении подробностей и перспективы. Как мы видели, в 1647-72 гг. нидерландская коммерция (за исключением балтийских насыпных грузоперевозок) находилась в более растущей и динамичной фазе, чем в предыдущей четверти столетия — как отмечали Айтзема, Питер де ла Кур, Питер де Грот и другие современники — и прямым результатом этого, как отмечал Эммануэль ван дер Ховен в начале XVIII в., было то, что большинство самых красивых, больших и роскошных зданий и скульптурных памятников не только в его родном городе, Амстердаме, но и в Гааге, Лейдене, Харлеме и Дордрехте появилось в 1650-х и 1660-х гг.^{892} Это был также самый плодотворный период нидерландского Золотого Века по части городского развития и планировки. Более того, то, что относится к городской планировке, архитектуре и скульптуре, применимо также к живописи и декоративным искусствам. Эта новая фаза в развитии искусств и архитектуры, которая ознаменовала зенит нидерландских художественных достижений с точки зрения масштаба, сложности и международного воздействия, непрерывно продолжалась до великого краха (художественного, как и финансового, и политического) 1672 г.

Неудивительно, что в период экономического упадка 1620-х и 1630-х гг., отмеченного участием Нидерландов в конфликте с Испанией и продолжающейся Тридцатилетней войной, существовали ярко выраженные тенденции к приостановке проектов городского развития и строительства крупных зданий. Сельское хозяйство процветало, как никогда раньше, и работа над проектами по осушению земель и строительству гидротехнических сооружений ускорилась. Но города находились в достаточно стесненном положении, и на протяжении четверти века с 1621 г. их власти не помышляли о крупных переменах или сносе старых и обветшавших зданий, чтобы расчистить место для новых строений. Таким образом, несмотря на то, что этот период был отмечен исключительно быстрым ростом населения приморских провинций, городские советы в целом отложили в долгий ящик проекты по строительству новых домов, городских стен и ворот, церквей, портовых сооружений и образовательных учреждений.

В Амстердаме и, несомненно, также в других городах резкое замедление темпов строительства жилых домов после 1621 г. означало рост перенаселенности в беднейших частях города.

Самым известным примером такой приостановки были планы строительства новой амстердамской ратуши. Существующая ратуша не соответствовала ее расширившимся функциям задолго до того, как vroedschap в 1648 г., году заключения Мюнстерского мира, решил выделить средства для постройки главной ратуши подходящего размера и убранства^{893}. Но можно привести много других примеров. Так, в Лейдене пришедшие в упадок привратные здания нуждались в замене задолго до 1647 г., но только после 1648 г. началось строительство новых привратных зданий. Существовала также настоятельная потребность в новой большой церкви, способной вместить увеличившееся количество реформатских прихожан. Архитектурные планы лейденской «Marekerk», первой из ряда великих монументальных церквей, построенных в Голландии и Зеландии в середине века, были готовы к 1639 г.; но большая часть работ была оставлена на конец 1640-х гг., а внушительный фасад, стоивший больше всего, — на 1650-е гг., когда в городе одновременно осуществлялся ряд других крупномасштабных проектов^{894}.

В некоторых случаях отсрочка строительства новых церквей вызвала ощутимые проблемы тесноты. Во Флюшинге реформатские богослужения до 1616 г. проводились только в главной церкви, а затем еще и во второй церкви, которая была расширена в 1620-х гг. Но хотя строительство третьей церкви Флюшинга началось только после 1648 г., всем прихожанам давно уже было негде поместиться, что заставило vroedschap испрашивать у штатгальтера разрешение на использование для проведения богослужений его резиденцию в городе, Принценхоф, из-за чрезмерного наплыва людей. Третья реформатская церковь Флюшинга была построена в 1650-54 гг.^{895}

Стимул к быстрой урбанизации и развитию городов, характерный для новой фазы, начавшейся в первой половине 1640-х гг., был, таким образом, прежде всего экономическим и социальным. В таких городах, как Лейден, Харлем и Делфт, где мануфактурное производство составляло основу городского процветания и роста, регенты и владельцы мануфактур считали планы городского развития средством стимулирования дальнейшего роста производства, а также обеспечения жильем населения^{896}. Существование этих городов зависело от притока рабочей силы, навыков и инвестиций извне, и в гонке за привлечение иммигрантов они соперничали друг с другом. Вызвавшие широкое обсуждение планы по разбивке нового квартала в Лейдене в 1640-х и 1650-х гг. активно лоббировали текстильные «магнаты», такие, как Питер де ла Кур, предупреждавший бургомистров, что арендная плата, которую платили рабочие-текстильщики за свои дома, растет слишком быстро, и что если город не предпримет крупномасштабного увеличения жилой застройки, то перспективы роста и жизнеспособности Лейдена окажутся фатально ослабленными. Еще более продолжительные споры относительно программы городского обновления шли в Харлеме, где архитектурную экспертизу и планы предоставили ван Кампен, Питер Пост и Саломон де Брей^{897}. После завершения нескольких крупных проектов в центре города vroedschap решил в 1671 г. приступить к масштабному расширению городской территории, побуждаемый к этому быстрыми темпами развития городской текстильной промышленности и необходимостью в более дешевом жилье для рабочих-текстильщиков, и вдохновляемый надеждой способствовать тем самым промышленному развитию Харлема. Это было рискованное решение, неудачно приуроченное и оказавшееся слишком амбициозным. Но в 1671 г. никто не мог знать об этом. Программа расширения городской застройки, принятая в Амстердаме в 1671 г., крупнейшая в истории развития города в XVII в. и ставшая предметом обсуждения на протяжении многих лет, по предсказанию английского посла Даунинга, была слишком амбициозной; но он ошибся. Новые каналы и расширенные старые, проложенные в это время в Амстердаме, быстро стали обрамляться красивыми домами, среди которых было много самых прекрасных городских особняков в Республике^{898}. В середине и конце 1640-х гг., еще до начала осуществления крупномасштабных строительных проектов, цены на большие дома в Амстердаме резко подскочили; в 1650-х гг. они устойчиво росли; в конце 1660-х гг. дома богачей в Амстердаме немного подешевели, но в основном цены на них оставались неизменными до 1672 г.^{899}

Крупные проекты были предприняты также в Роттердаме и Гааге. Власти Дордрехта были менее амбициозными, но ван дер Ховен справедливо включил город в свой список, так как в нем в 1647 г. также начались работы по расширению площади застройки, была увеличена гавань, чтобы соответствовать произошедшему после 1647 г. росту речной торговли, и город построил много новых привратных зданий. Кроме главных голландских городов, Мидделбурга и Гронингена, который приступил к постройке новой большой церкви, Утрехт также проводил многочисленные дебаты о расширении и обновлении города в 1650-х и 1660-х гг. Размышления отцов города в Утрехте воплощали смесь экономических, социальных, политических и культурных мотивов, которые лежали в основе проектов развития голландских городов того периода. Утрехтские регенты преследовали цель обеспечить ремесленников более дешевым жильем и способствовать тем самым росту промышленности, а также привлечь богатых людей путем строительства роскошных домов. Но они также беспокоились о том, чтобы Утрехт не уступал голландским городам по своей помпезности, надеясь, украсив свой город, возвысить его престиж и побудить жителей больше им гордиться^{900}.

Таким образом, соперничество между городами проявлялось не только в сфере экономики, но также в политике и в области искусств. Практические соображения играли большую роль, но эстетические принципы также немало значили. Многие регенты, такие как Герард Рейнст, Йохан Хюйдекопер и Корнелис, и Андрис де Греф в Амстердаме, или Говарт ван Слингеландт, пенсионарий Дордрехта, были известными ценителями искусств^{901}. Но искусство для этих людей было не только частным делом — оно считалось также средством придать большее великолепие своим городам. Это желание возвышения, в большом масштабе, столь типичное в голландском контексте для зенита Золотого Века, объясняет высокую степень взаимодействия между архитектурой, скульптурой, живописью и декоративными искусствами, которая представляла собой еще одну характерную черту периода после 1647 г.

Типичной особенностью кульминационной фазы, охватывавшей промежуток времени от середины 1640-х до 1672 г., было возведение ряда больших церквей. Большинство крупных церквей, построенных в Нидерландской Республике между 1572 г. и ее падением в 1795 г., было воздвигнуто и украшено в 1645-75 гг. Церковное строительство было результатом роста численности населения и прогресса конфессионализации, но, что касается больших нереформатских церквей (в том числе двух больших синагог в Амстердаме), — также следствием роста веротерпимости, характерной для первого безштатгальтерного периода. Первой в этом ряду стало «Marekerk» в Лейдене, внушительное шестиугольное здание, построенное по проекту Арента ван Гравесанде, отчасти работавшего совместно с Якобом ван Кампеном, величайшим из пяти основных архитекторов нидерландского классицизма середины XVII столетия^{902}. Затем последовала Новая церковь в Харлеме, возведенная по проекту ван Кампена в 164551 гг. Следующей — и одной из самых красивых — была «Oostkerk», построенная в Мидделбурге в 1647-67 гг., как раз в то время, когда количество реформатских проповедников в городе достигло максимальной величины, увеличившись с десяти до одиннадцати. Архитекторами этой, второй большой шестиугольной церкви в Республике, были Гравесанде и Питер Пост, взявший за образец, главным образом, лейденскую «Marekerk»^{903}. Красивая Новая церковь в Гааге, третья из больших городских церквей и первая, построенная за несколько столетий, была сооружена в 1649-56 гг. по совместной инициативе vroedschap'а и Hof'а Голландии, по проекту Питера Норвитса, брата Гравесанде. Амстердам, в отличие от других городов, построил несколько новых церквей в начале XVII в.; но и здесь также в связи с продолжающимся разрастанием города возникла необходимость в еще одной, реформатской «Oostkerk», возведенной в 1669-71 гг.

Но в Амстердаме, что было особенно характерно, в течение этого периода появились также огромные, монументальные церкви, построенные для тех общин горожан, которые не принадлежали к реформатам. Особенно впечатляющими были великолепная круглая церковь, построенная лютеранской общиной в 1667-71 гг., здание с внушительным куполом, производившее неизгладимое впечатление на ценителей архитектуры и вмещавшее 5 450 человек^{904}; главная синагога евреев-ашкеназов, построенная в 1669-71 гг. по проекту Элиаса Боумана (1635-86 гг.); и большая «Португальская синагога», одно из самых крупных зданий в Голландии, начатая в 1671 г., также по проекту Боумана, но завершенная только в 1675 г. из-за приостановки работ во время французского вторжения 1672-74 гг. Эти две синагоги были не только первыми внушительными культовыми зданиями иудаизма, построенными в Республике, но и первыми в западной Европе — ибо те, что было разрешено строить в итальянских городах, в том числе Венеции и Риме, были красивыми только внутри^{905}. Им не дозволялось производить впечатление снаружи.

Параллельно с большими церквями, на протяжении четверти века после Мюнстерского мира было построено множество других монументальных зданий и сооружений. В Амстердаме большие суммы денег и ресурсов были затрачены на новую ратушу, которая была, несомненно, самым впечатляющим архитектурным проектом, когда-либо предпринимавшимся в Республике. Ко времени начала работ в октябре 1648 г. бургомистры вместе с ван Кампеном, Вингбонсом и другими архитекторами уже целое десятилетие обсуждали планы строительства своей новой резиденции. Партийный блок Штатов, доминировавший в амстердамском городском совете, и особенно Корнелис де Греф, который главным образом повлиял на конечный результат, хотели, чтобы здание новой ратуши было самым большим во всей Республике и воплощало не только величие Амстердама, но и светские ценности и гордость жителей, элиты и регентов за свой город^{906}. Но в конце 1640-х гг. пришлось пойти на некоторые уступки строгим кальвинистским элементам во vroedschap'е, ибо Новая церковь, расположенная рядом с тем местом, где предполагалось построить ратушу, сильно пострадала от пожара в 1645 г. и требовала существенной реставрации и расширения, чтобы ее не затмевала своей (по мнению многих проповедников и ортодоксальных кальвинистов) чрезмерной пышностью планируемая ратуша. Ван Кампену и скульптору Квеллину, руководившему строительством ратуши, также было поручено отремонтировать соседнюю церковь. Однако строительство главного дополнения к последней, направленного на то, чтобы уравновесить величие ратуши, было прекращено после смерти Вильгельма II, в связи с новым возвышением партийного блока Штатов.

Амстердамская ратуша, крупнейшее архитектурное и художественное сооружение той эпохи, была также, по своему великолепию и классицистскому стилю, самым наглядным воплощением кульминационной фазы Золотого Века. Работая в беспрецедентном масштабе (ибо у него не было настоящего образца для подражания), ван Кампен успешно сочетал различные палладианские и другие итальянские классические влияния в единое целое с безошибочно нидерландским оттенком^{907}. Новое здание было торжественно открыто с многочисленными церемониями — официальными, художественными и литературными, в том числе декламацией Вонделем своих написанных по заказу стихов, — в 1655 г. Но это была всего лишь архитектурная оболочка. Большая часть работ над скульптурами и большими, предназначенными для публичного обозрения картинами, украсившими ратушу изнутри, была выполнена в конце 1650-х-1660-х гг.

Но Амстердам был единственным городом в центре Республики, нуждавшимся в новой ратуше в середине XVII в. Более типичными городскими проектами за пределами Амстердама между 1640-ми и 1672 гг. были привратные здания, Палаты весов, благотворительные учреждения и орнаментированные ворота, такие, как те, что были спроектированы Гравесанде для украшения средневекового форта в центре Лейдена. Следующими, после Амстердама в плане обновления и возвышения городского статуса, были Лейден и Харлем. Городское развитие в Лейдене было направлено, по большей части, на расширение города и количество имевшегося в нем дешевого жилья, но повышение статуса также имело высокий приоритет. Примечательно, что виноторговец Жан де Париваль (с простительным энтузиазмом) называл Лейден, в то время один из крупнейших мануфактурных городов Европы, «cette ville la plus nette et la plus plaisante qui soit en l'Europe» («самым чистым и самым приятным городом в Европе» (фр.)), особенно в связи с «la beaut? des edifices» («красотой зданий» (фр.))^{908}. Процветающая индустрия производства lakens и камлотов с 1640-х гг. стала источником средств для оплаты этой роскоши; формирование будущего образа города и архитектурное вдохновение происходили от гордости за свой город — желания превзойти Харлем, Гаагу и Делфт и встать вровень с Амстердамом.

Прокладка новых каналов и улиц в Лейдене достигла своей кульминации в 1650-х и начале 1660-х гг., до вспышки чумы середины 1660-х гг.^{909}Vroedschap поручил разработку главных архитектурных планов Гравесанде, который был городским архитектором в 1638-55 гг., а впоследствии — Питеру Посту. Гравесанде, овладевший всеми тонкостями своей профессии, работая над дворцом Фредерика-Хендрика в 1630-х гг., получил более широкое признание благодаря своим архитектурным планам «Marekerk».

Он был также архитектором лейденского «Lakenhal» (Зала тканей), построенного для размещения в нем штаб-квартиры бурно растущей новой индустрии laken в начале 1640-х гг. Увлеченный вихрем архитектурных работ в Лейдене в начале 1650-х гг., он разработал планы первого привратного здания города, «Doelenpoort» (1648 г.); городского общежития для официальных посетителей (1654 г.); изящного здания библиотеки «Bibliotheca Thissiana» (1655 г.); и нескольких казенных зданий, наряду с самым великолепным каналом города — Рапенбургом. После отъезда Гравесанде на авансцену выдвинулся Пост, спроектировавший Палату весов (1657 г.) и соседний «Дом масла».

«Doelenpoort» Гравесанде было первым из восьми великолепных привратных зданий вокруг Лейдена, построенных в 1648-72 гг.^{910} Они были возведены из дорогостоящих материалов и должны были производить впечатление^{911}. «Zijlpoort» (1657 г.) было украшено великолепным мраморным рельефом, обрамленным барочными трофеями, львами и пушками, изваянными Ромбоутом Верхульстом, самым известным скульптором, работавшим в Республике в этот период, и самым влиятельным, не в последнюю очередь, благодаря его скульптурам для амстердамской ратуши. При украшении Лейдена vroedschap'ом овладела настоящая мания к часам и часовым башням. Одни из них были установлены на вершине Белых ворот (1650 г.), около которых пассажирские барки брали на борт и высаживали пассажиров, и служили средством поощрения пунктуальности отхода барок. Одни из самых больших из городских часов Лейдена, изготовленные в Гааге, были установлены на восьмиугольной башне «Marekerk» в 1648 г.

В Амстердаме новая ратуша затмила собой всё остальное (см. илл. 26). Тем не менее, кроме нее, церквей и синагог в городе с конца 1640-х по 1672 г. осуществлялось много других строительных проектов. Оба главных городских сиротских приюта были заменены большими зданиями; реформатский сиротский приют, построенный по проекту Элиаса Боумана в 1657 г., был рассчитан на 800 детей — население целой деревни^{912}. Было построено большое здание нового адмиралтейства с внушительным фасадом, напоминавшим ратушу, для соответствия разросшимся функциям амстердамского адмиралтейства после первой англо-голландской войны в 1656-61 гг. По этому случаю vroedschap также заказал Вонделу написать стихи для декламации во время торжественного открытия здания. Для украшения интерьера Фердинанду Болу было поручено написать четыре большие аллегорические картины, за которые он получил 2 000 гульденов^{913}.

Большая часть новой городской территории, которая возникла в результате расширения границ города, начавшегося в 1663 г., продавалась с аукциона большими участками под строительство широкофасадных особняков для элиты купечества, финансистов и регентов. У самых успешных людей в городе отныне появился сильный стимул застраивать и переезжать в престижные новые районы Херенграхт и Кейзерсграхт, или, по крайней мере, застраивать другие места в сопоставимом масштабе, если они хотели поддержать свой статус. К числу наиболее внушительных новых домов относились построенный для братьев Трип (Триппенхёйс), начатый в 1660 г. по проекту Юстаса Вингбонса, и резиденции Йосефа Дёйтза и Иеронима Хассе, построенные в 1670-72 гг. на Херенграхт по проекту Филипса Вингбонса^{914}. Триппенхёйс был украшен картинами Николаса Маса и Цезаря ван Эвердингена и знаменитыми портретами Якова Трипа и его жены, написанными для этого дома Рембрандтом в 1661 г.

Амстердам и Лейден превосходили все остальные города по своему величию. Но в других городах также выполнялись многочисленные перестройки, среди которых было много крупномасштабных проектов. Значительную часть центра Делфта пришлось перестраивать после чудовищного взрыва пороха в 1654 г., который разрушил сотни домов и стал причиной гибели многих горожан, в том числе самого талантливого ученика Рембрандта, Карела Фабрициуса. Несколько проектов было осуществлено в Гауде, особенно большая новая Палата весов, построенная в 1668 г. по проекту Поста, — место, где на протяжении следующей половины столетия, возможно, были сложены самые высокие «башни» из голов сыра, чем где-либо еще на земле. Роттердам также обзавелся в этот период новыми каналами и прекрасными зданиями, среди них Схеландсхёйсом, построенным в 1662-65 гг. по проекту Поста, и ставшим одним из шедевров нидерландской классицистской архитектуры.

Особое значение имели архитектурные и художественные проекты, выполнявшиеся в Гааге. Если амстердамская ратуша была наивысшим воплощением гордости за свой город и республиканских ценностей, слава Оранского дома получила свое самое полное выражение в изящном Хюйс тен Босх, наполовину законченном ко времени смерти Фредерика-Хендрика в 1647 г. и достроенном Амалией фон Сольмс в 1650-х гг. Параллель между обоими великими предприятиями подчеркивает тот факт, что ван Кампен был также архитектором и осуществлял общее наблюдение за работами по украшению Хюйс тен Босх. Художественным шедевром дворца был так называемый Оранский зал (Oranjezaal), стены которого были покрыты фресками, прославлявшими подвиги Фредерика-Хендрика^{915}. Некоторые из них были написаны антверпенским художником Якобом Йордансом и Гонсалесом Кокесом, другие нидерландскими художниками: ван Кампеном, Герритом Хонтхорстом, Цезарем ван Эвердингеном, Саломоном де Бреем, Яном Ливенсом и Питером Саутманом.

Хюйс тен Босх и Новая церковь являлись двумя главными проектами, осуществленными в Гааге в 1650-х гг. — но был также и третий, Зал Штатов, или «Statenzaal». Это был зал во дворцовом комплексе Бинненхоф, где проходили заседания Штатов Голландии. Ян де Витт был одним из самых активных уполномоченных Штатов, которые осуществляли надзор за этой обширной перестройкой, отчасти в тесной связи с архитектором Питером Постом.

Процветающие голландские города находились так близко друг к другу, и транспортное сообщение между ними на барках — которое достигло апогея своего развития в 1660-х гг.^{916} — сделало удобный осмотр достопримечательностей настолько легким занятием, что рядовые граждане также могли наслаждаться новой архитектурой, общественной и частной, сравнивая изменения в одном городе с другим. Покуривавшие трубки, дружески беседующие между собой пассажиры, сидя на барках, могли также осматривать многие из сельских вилл, направляясь в Голландию и Утрехт. Таким образом, эти две провинции превратились в своего рода витрину, неотъемлемой чертой которой стали также разбитые в классическом стиле сады.

Эти сельские виллы и окружающие их сады были разбросаны по сельской местности, особенно к северу от Харлема, вокруг Гааги и вдоль реки Вехт, между Утрехтом и Зюйдер-Зее, особенно вокруг Марссена и Брюкелена. Большинство из этих особняков, часто наполненных картинами, гобеленами, фарфором и другими предметами роскоши, принадлежало амстердамским купцам и регентам реформатского происхождения, в том числе один из самых красивых, Гаудестейн, в Марссене, который принадлежал амстердамскому бургомистру Йохану Хюйдекоперу и неоднократно изображал на своих картинах художник, которому он покровительствовал — Ян ван дер Хейден. Но вдоль Вехта располагались также загородные дома и сады, принадлежавшие католикам, меннонитам и португальским евреям.

Мода на строительство уединенных вилл в сельской местности, где можно было наслаждаться безмятежной жизнью, началась в конце 1620-х и 1630-х гг., как только угроза испанского вторжения вглубь Республики стала не столь острой — но классическая эпоха нидерландских сельских особняков продолжалась с середины 1640-х гг. до 1672 г. В эти годы были построены многие из самых красивых и некоторые из самых ранних зданий этого типа, в том числе «Гаудестейн» Хюйдекопера, перепланированный и заново отделанный. Виллы были наглядным воплощением богатства и патрицианского статуса торговой элиты, но также богатства высших чиновников Гааги. Среди расположенных вблизи Гааги были «Зоргвлит», построенный для Якова Катса в начале 1650-х гг., и резиденция Константина Хюйгенса «Хофвейк». Хюйгенс дал толчок моде на сельские виллы, написав поэму о сельском доме в 2 824 стихах александрийским метром в 1651 г., в которой идеализировал сельскую жизнь и пренебрежительно отзывался о жизни в городе^{917}. Среди самых известных вилл к северу от Харлема был «Вреденбург», на польдере Пурмер, построенный для Фредерика Алевина, чья семья фигурировала среди самых крупных инвесторов проекта по осушению польдера; архитектурный план этого дома, завершенного около 1652 г., разработали и Филипс Вингбонс, и Питер Пост. Еще одной известной виллой был «Элсбут» около Харлема, построенный в конце 1650-х гг. для состоятельного амстердамского купца Габриэля де Маркелиса, «агента» датской короны.

Масштаб и интенсивность архитектурной деятельности, особенно в Голландии, но не только там, с 1640-х гг., вместе с планами развития городов, вызвали рост интереса к архитектуре и ее изучению. В отличие от большинства европейских стран, где крупные строительные проекты осуществлялись по инициативе князей, дворян и могущественных прелатов, обсуждавших их в частном порядке с художниками и архитекторами, в нидерландских городах существовала практика назначения регентских комитетов для контроля за исполнением заказов. В результате, в Нидерландах было больше обсуждения, формального соперничества между архитекторами и сравнения предложенных образцов. Якоб ван Кампен, пользовавшийся обширной славой в качестве архитектора, оказал первостепенное влияние на архитектуру в Амстердаме, Гааге и на Вехте, в провинции Утрехт, не считая его родного города, Харлема. Но его архитектурный план Новой церкви, построенной в Утрехте в 1640-х гг., тем не менее, был выбран лишь после тщательного изучения и сравнения с альтернативными планами и моделями Поста и де Брея^{918}.

Ключевая особенность городской реконструкции и развития заключалась в том, что все архитекторы, планировщики и художники, к которым обращались в связи с крупными проектами, прошли обучение в северных Нидерландах. Палладианские и другие итальянские влияния в духе классицизма были самым главным компонентом. Но нидерландские архитекторы не стремились слепо копировать итальянские, французские или английские образцы^{919}. Константин Хюйгенс, как влиятельный представитель голландского архитектурного вкуса второй четверти века, сознательно разработал аутентичный и отличительный северо-нидерландский классицистский стиль. Иностранные учебники по архитектуре сыграли свою роль в этом процессе; но главное влияние на решения регентов оказывали самые новейшие веяния в соседних нидерландских городах. Аналогичным образом, регенты и купцы, приступавшие к строительству сельских особняков, ориентировались на соседние виллы, а не на иностранные проекты. Именно этим объясняются самобытность и единство развития нидерландской архитектуры в Золотой Век и пристальный интерес к новым архитектурным проектам по всем Соединенным Провинциям, возникавший еще до того, как сами строения получали материальное воплощение.

Примеру Хендрика де Кейсера, который благодаря своей книге «Architectura Moderna» (1631 г.) сделал свои планы известными всей Республике, подражали ван Кампен, Пост, де Брей и Филипс Вингбонс, исчерпывающее собрание архитектурных чертежей которого было издано амстердамским торговцем предметами искусства Клементом де Йонге в 1665 г. Малые провинции, Генералитетские земли, а также соседние немецкие кальвинистские города, такие как Эмден и Клеве, где предпринимались крупные строительные проекты, аналогичным образом черпали свое вдохновение из Голландии, хотя и со значительным временным промежутком. Так, в 1643-47 гг. Эмден построил Новую церковь по образцу амстердамской «Zuiderkerk», сооружение которой началось более чем за сорок лет до того; тогда как для гронингенской «Noorderkerk», построенной в 1660-65 гг., примером послужила амстердамская «Noorderkerk», работы над которой начались в 1620 г.^{920}

Другим, еще более поздним и выразительным памятником государственной классицистской архитектуры нидерландского Золотого Века в его зените была красивая «Oostkerk» в Мидделбурге, построенная, главным образом, под наблюдением ван Гравесанде около 1660 г. Хотя и подверженное сильному влиянию лейденской «Marekerk», мидделбургское строение также демонстрирует много новых черт и производит даже более сильное впечатление, представляя собой, по сути, одно из самых главных зданий Нидерландской Республики, возведенных за пределами провинции Голландия. Как и следовало ожидать, гравюра, демонстрирующая архитектурные чертежи мидделбургской церкви, циркулировала в Голландии к 1657 г., задолго до того, как само строение было близко к завершению. Еще одним указанием на тесное архитектурное единство Соединенных Провинций был выбор Питера Поста для разработки плана новой маастрихтской ратуши, построенной в 1659-64 гг. Маастрихт находился далеко от Голландии. Но, несмотря на это, чертежи Поста вскоре стали настолько же известны голландским регентам и ценителям архитектуры, как и другие его работы, благодаря впечатляющим гравюрам строительства, опубликованным им в 1664 г.