1. Ранний железный век на Корейском полуострове

Массовое проникновение железных изделий китайского производства (часто вместе с северокитайскими ножевидными монетами) в северные районы Корейского полуострова началось на рубеже IV–III вв. до н. э., когда в связи с экспансией Янь на север центр Древнечосонской конфедерации переместился в район современного Пхеньяна. Первоначально большая часть железных предметов импортировалась из Северного Китая. Для более позднего периода характерно местное производство, в основном, по-видимому, силами китайских эмигрантов. Ко II–I вв. до н. э. железо, вместе со многими другими элементами маньчжурско-северокитайского культурного комплекса (прежде всего коневодством), распространилось вплоть до самых южных районов полуострова. Применение железа кардинально изменило облик протокорейского общества. Увеличилась производительность сельскохозяйственного труда и объём излишков, а значит, и возможности элиты по изъятию и перераспределению прибавочного продукта. С появлением нового, железного, вооружения, значительно ожесточенней стали войны между вождествами. Ускорился процесс усиления более «передовых» (быстрее заимствовавших новую технологию) вождеств, покорявших и облагавших данью более слабых соседей. Не могла не укрепиться и Древнечосонская конфедерация, к началу II в. до н. э. приобретшая некоторые черты раннего протогосударства. С падением Чосона в 108 г до н. э. значительная часть северокорейских территорий оказалась под прямым контролем ханьского Китая, что не могло не катализировать развитие материальной культуры и этнического самосознания. Значительное число чосонских беженцев оказалось в южных областях полуострова, что сильно ускорило распространение там передовых технологий и форм хозяйства. Наконец, на всем протяжении эпохи раннего железа протокорейские эмигранты продолжали прибывать на острова Японского архипелага (прежде всего на север о. Кюсю), принося туда более совершенные формы рисоводства, культуру железа, новые формы погребений, и т. д. В целом, эпоха раннего железа была решающим этапом в процессе перехода к классовому обществу на Корейском полуострове, в оформлении протокорейской этнокультурной общности.

В области материальной культуры, железо использовалось прежде всего для практических целей, в производстве хозяйственных и военных орудий. Типичное бронзовое орудие III–II вв. до н. э. — литой бронзовый топор-мотыга (чхольбу). Железные серпы — по крайней мере, в северной части полуострова, — начинают в массовом порядке вытеснять каменные жатвенные ножи предшествующей эпохи. К I в. до н. э. железные ножи как оружие начинают использоваться и в самых южных районах полуострова. Если железные орудия III–II вв. до н. э. были в основном литыми, то в I в. до н. э. распространяется, в том числе и на юге полуострова, мастерство ковки. Очень скоро производство железа и железных орудий стало своеобразной «специализацией» южных районов Кореи. Уже во II–III вв. н. э. железные орудия мастеров южной части полуострова начинают экспортироваться в китайские колонии на севере полуострова и на Японские острова. Так заимствованная у китайцев техника обработки железа быстро и успешно укоренилась и стала самостоятельно развиваться в протокорейском обществе.

Рис. 21. Так реконструируют этнографы облик хозяина «погребения с деревянным внешним гробом», раскопанного у деревни Тахори под г. Чханвон (пров. Юж. Кёнсан). В погребении, относящемуся, по-видимому, к самому позднему периоду раннего железного века, были обнаружены как кованые железные орудия и оружие (ножи и копья) вместе с кузнечными принадлежностями (молот, наковальня, щипцы), так и китайские монеты и кисти для письма. Ясно, что к этому времени влияние северокитайско-маньчжурского культурного комплекса (включавшего начатки китайского иероглифического письма) уже дошло до крайнего юга полуострова. Кроме того, в погребении обнаружены сосуды, покрытые как черным, так и красным лаком, что говорит о раннем заимствовании техники лакировки протокорейцами.

Бронзовое ритуальное оружие — символ власти племенных вождей — приобрело в раннем железном веке новую форму, известную как «узкие бронзовые кинжалы» (сехён тонгом). Узкое и почти прямое лезвие (обычно очень хрупкое) резко отличает эту форму от «скрипковидные» кинжалов бронзового века (рис. 22). Престиж хозяина «узкого кинжала» подчеркивала роскошно украшенная рукоятка (изготавливавшаяся отдельно). Украшения на рукоятке часто имели сакральное значение — изображались животные, служившие объектами религиозного культа (птицы, лошади, и т. д.). Весьма возможно, что это показывает двойственный статус вождей раннего железного века, по-прежнему исполнявших определенные жреческие функции. Престиж вождя повышали также ножны ритуального бронзового оружия, часто украшавшиеся искусно отлитыми бронзовыми пластинами (рис. 23). Центром культуры «узких кинжалов» был Древний Чосон, и именно с масштабом его влияния на ближних и дальних соседей связывают быстрое распространение этой культуры вплоть до крайнего юга Кореи.

Если бронзовое оружие символизировало военно-административный авторитет нарождавшегося правящего класса, то многочисленные бронзовые культовые предметы раннего бронзового века подчеркивали сакральный, религиозный авторитет племенных вождей. Наиболее широко известная категория бронзовых ритуальных предметов этой эпохи — бубенцы и колокольчики различной формы. Украшенные затейливым «растительным» узором, они использовались для того, чтобы «отогнать» злых духов и «призывать» добрых. Бубенцы используются с теми же целями в корейских шаманских ритуалах по сей день. Технология изготовления ритуальных бронзовых колокольчиков распространилась из южной части Корейского полуострова на Японские острова. Там бронзовые колокольчики (дотаку) стали одной из примет позднего этапа культуры яёй.

Рис. 22. Два «узких кинжала» позднего типа, обнаруженные в 1966 г. в квартале Манчхондон района Сусонгу г. Тэгу.

Вместе с музыкальными инструментами, важную ритуальную роль продолжали играть бронзовые зеркала, теперь покрывавшиеся частым, более изящным и упорядоченным геометрическим узором. В узоре важную роль играло число 8, которое в древнекорейской, как и в древнеяпонской культуре, символизировало «многочисленность», «богатство» и «плодородие». Другим средством поддержания и повышения престижа правящего класса были бронзовые и яшмовые украшения как часть парадного одеяния. Некоторые из этих бронзовых украшений выполнены под явным влиянием мотивов скифо-сибирского «звериного стиля» и северокитайского искусства ханьского времени. Таковы, скажем, бронзовые изображения тифа и лошади, носившиеся на поясе. Использование яшмы для украшения парадных и ритуальных предметов распространилось из Кореи на Японские острова, став важным элементом культуры яёй.

Рис. 23. Так выглядели бронзовые украшения, приделывавшиеся к ножнам ритуального бронзового оружия раннего железного века (найдены в квартале Кведжондон, г. Тэджон, в 1967 г.).

Все вышеперечисленные ритуальные предметы и символы престижа (бронзовое оружие, зеркала, колокольчики и бубенчики, бронзовые и яшмовые украшения, и т. д.) были в раннем железном веке принадлежностью зарождавшегося господствующего класса в целом. Окончательное отделение ритуально-жреческих функций от военно-административных произошло значительно позже, в первые века нашей эры. В раннем железном веке вожди сочетали функции жрецов и претендовали на соответствующий сакральный авторитет, укрепляя тем самым свои еще не институализированные власть и влияние.

Рис. 24. Бронзовые зеркала раннего железного века (стоянка Тэгонни, уезд Хвасун, пров. Южная Чолла). Отличаются наличием более чем одной ручки, очень гладкой отшлифованной поверхностью и характерным геометрическим узором из нескольких концентрических кругов и расходящихся от центра пучками лучеобразных линий. Предполагается связь с культом Солнца.

В области погребального ритуала также, при общем продолжении традиций бронзового века, наблюдались определенные изменения. С одной стороны, продолжали использоваться погребения типа «каменного ящика», унаследованные от предыдущей эпохи. Типичный пример таких погребений из эпохи раннего железа — могилы, обнаруженные в районе Кведжондон г. Тэджона. Ориентированные по оси север-юг и достаточно длинные, они позволяли класть тело покойного в полный рост. С другой стороны, под влиянием китайской (и, возможно, южносибирской бронзовой) культуры начинают использоваться деревянные склепы (так называемые «внешние гробы» — мокквак), над которыми часто делалась земляная насыпь — прототип будущих курганов IV–V вв. н. э. Как и в Китае и Японии, для погребения детей и подростков часто использовались также урны (онгван) — глиняные сосуды больших размеров.

Рис. 25. Протокорейские бронзовые колокольчики (квартал Кведжондон, г. Тэджон) — прототип более поздних бронзовых колокольчиков периода Яёй на Японских островах. В историческое время колокольчики очень похожей формы привешивались к стрехе. При дуновении ветра они издавали звук, отпугивавший, но поверьям, злых духов.

В быт обитателей Корейского полуострова ранний железный век принес немалые изменения. Процесс увеличения наземной части дома-полуземлянки за счет подземной в итоге привел к появлению «нормального» надземного жилища, хорошо известного по более поздним памятникам. На севере полуострова начинает распространяться подогреваемый пол (кудыль, или ондоль) — оригинальное техническое приспособление, которому в итоге суждено будет стать главной отличительной чертой традиционного жилища в маньчжурско-корейском культурном ареале. По своему происхождению это приспособление, несомненно, связано с традицией использования подогреваемых лежанок (кит. кан) в северо-восточном Китае в древности. Керамика раннего железного века становится значительно более усложненной технически. Появляется ряд черт, сохранившихся и в более поздние периоды — высокая подставка (поддон), тонкая и длинная шейка, и т. д. Выделяются особые виды керамики (скажем, гладкие черные сосуды), использующиеся преимущественно в ритуальных целях. Это говорит о растущем усложнении религиозного сознания. Производить керамику становится теперь быстрее и проще, так как гончарный круг и гончарная печь получают повсеместное распространение.

Рис. 26. Знаменитые «восьмиконечные бронзовые бубенчики» (пхальджурён). Обнаружены в 1971 г. при раскопках на стоянке Тэгонни (уезд Хвасун, пров. Юж. Чолла). Изделия подобного типа обычно обнаруживаются парами. По-видимому, во время шаманской церемонии вождь-жрец держал по одному такому бубенчику в каждой руке. Украшены узором в виде солнечных лучей, что свидетельствует о характере ритуалов, в которых эти бубенчики использовались.

В целом, как можно заметить, развитие материальной и духовной культуры в процессе расширения контактов с высокоразвитой китайской цивилизацией создало все предпосылки для политического оформления вождеств полуострова и Южной Маньчжурии в протогосударственную общность. Именно в такую общность и переросла в III–II вв. до н. э. конфедерация протокорейских вождеств, известная как Древний Чосон.