в) Центральная власть и аристократия в первой половине — середине VIII в.

Политика укрепления централизованного режима, столь энергично проводившаяся правительством Синмун-вана, вошла в период кризиса, когда после смерти отца на трон взошел его шестилетний сын Ихон, получивший посмертное храмовое имя Хёсован (692–702). Реально власть перешла в руки его матери, государыни Синмок, пытавшейся, но без особенных успехов, продолжать политическую линию покойного супруга. Желая найти поддержку среди торговцев и богатых крестьян, государыня в 695 г. основала в столице два новых рынка. Заодно, вполне в духе конфуцианской традиции контроля над торговлей, она создала два новые ведомства рыночного надзора с более чем 30 чиновниками. В отличие от Китая, однако, силлаский двор своей собственной монеты не выпускал. Главным мерилом ценности оставались рис и полотно. «Налаживание отношений» с верхушкой крестьянства выражалось в ряде символических шагов по поощрению «преданности подданных» престолу. Так, безвестный крестьянин из южных провинций, по имени Михиль, преподнесший двору большой золотой слиток, был вознагражден чиновничьей должностью. Во внешней политике важное символическое значение имело восстановление регулярных «даннических миссий» в Танскую империю (с 699 г.), укрепившее авторитет силлаской монархии и создавшее условия для продолжения политики конфуцианизации. Именно Китай был основным источником конфуцианских текстов.

Среди активно поддерживавших монархию групп (юктупхум, и т. д.) в этот период распространилось учение йогачары (кор. юсик) — популярной в Тан буддийской секты, видевшей в мире лишь порождение сознание, но (в отличие от Хуаянь) признававшей реальное существование дхарм (элементов) сознания. Среди силласких монахов одним из виднейших теоретиков йогачары был выходец из государевой семьи Вончхык (613–696 гг.), рано уехавший на учебу в Китай и по ряду политических причин на родину так никогда и не вернувшийся. Его теория, подобно философии его современника Вонхё, носила в значительной мере синтетический характер. Он пытался философски «снять» противоречия между новомодными взглядами своего учителя Сюаньцзана и традиционной для Китая йогачарой Парамарты (499–569 гг.). Возвращение на родину в 692 г. одного из учеников Вончхыка, силлаского монаха Тоджына, ознаменовало начало широкого распространения йогачары в Силла. По контрасту со школой Хваом, после смерти Ыйсана все более акцентирующей абстрактное философствование, йогачара была сильна своей практической стороной. Ударение на покаяние, соблюдение дисциплинарных норм и очищение сознания привлекало широкие слои верующих. Большое значение, в частности, придавалось в силлаской йогачаре культам Майтрейи и Амитабхи — божеств, помогающих избавится от страданий и возродиться в духовном облике в «Чистой Земле» Сукхавати или на небе.

Рис. 9. В 719 r, отставной чиновник Ким Джисон (сословие юктупхун), горячий приверженец йогачары, построил в память о покойных родителях монастырь Камсанса к югу от силлаской столицы и установил там каменные статуи Майтрейи (слева) и Амитабхи (справа) в полный человеческий рост. В надписях на задних частях статуй, выполненных Соль Чхоном, Ким Джисон? рассказал, что, при всей любви к даосской мистике он видел лишь в йогачаре? «философию действия», позволяющую прозреть «недвойственность» Бытия? и Пустоты и, накопив «кармические заслуги», помочь также и ближним переродиться в «Чистой Земле».

«Правление» малолетнего Хёсо-вана оказалось недолгим. В 700 г., сразу после смерти государыни Синмок, в стране обострились политические конфликты. Источники отмечают, что правительство покарало в 700 г. группу столичных аристократов (среди них был и первый министр — чунси) за «участие в заговоре», а также наказало в 701 г. одного из провинциальных окружных правителей за «леность». Некоторые южнокорейские историки интерпретируют эти события как борьбу за власть между оппозиционными группами аристократов чинголь и сторонниками автократического режима. После смерти безвластного Хёсо в 702 г. на трон взошел младший брат покойного, получивший посмертное храмовое имя Сондок (702–737). Иногда в литературе высказывается мнение, что приход Сондока к власти знаменовал определенный компромисс между соперничавшими кликами. Царствование Сондока считается «золотым веком» силлаской автократии, а также периодом расцвета ремесел, науки и искусства.

Начало правления Сондока ознаменовалось целым рядом природных и социальных бедствий — наводнением (703 г.), засухой (705 г.), массовым голодом (706–707 гг.) и землетрясением (708 г.). В обстановке кризиса государство получило предлог активизировать вмешательство в экономику, оказывая из «налогового зерна» регулярную помощь нуждающимся, руководя строительством плотин, распределяя среди крестьян семена. Таким образом, административный аппарат усилил контроль над хозяйством страны. Кроме того, невиданное по интенсивности развитие отношений с Тан (за 36 лет правления Сондока в Китай было направлено 43 миссии!) требовало подготовки роскошной «дани» (символа престижа Силла как «цивилизованного государства») танскому двору. Дипломатическая потребность стимулировала дальнейшее развитие дворцового ремесла, отличавшегося в VIII в. высоким уровнем специализации. Скажем, белением тканей занималось одно ведомство (Пхёджон), крашением — другое (Ёмгун), а нанесением цветного рисунка — третье (Чханёмджон). Недостижимый для мастерских знати уровень дворцового ремесла подчеркивал исключительное положение монарха и его семьи в структуре силлаского привилегированного класса.

Меры по конфуцианизации общества и укреплению идеологического контроля «центра» над аппаратом управления осуществлялись уже в ранний период правления Сондока. Так, в 711 г. всем чиновникам, чтобы поднять служебную дисциплину, были разосланы составленные в конфуцианском духе «предупредительные увещевания».

Особенно активизировалась центральная власть после того, как в 716 г. из дворца была изгнана жена Сондока государыня Омджон — дочь известного аристократа Ким Вонтхэ. Следующей женой Сондока (брак был оформлен в 720 г.) стала дочь высокопоставленного чиновника Ким Сунвона, на которого опиралась еще государыня Синмок. Затем двор приступил к осуществлению одного из важнейших пунктов аграрной политики дальневосточных монархий того времени — централизованному наделению крестьян землей (722 г.). По замыслу, всем крестьянам, как и в Тан, предполагалось раздать в пользование наделы (возвращаемые по достижении нетрудоспособного возраста) на прокорм и выплату налогов. В реальности, государственные наделы предоставлялись лишь безземельным или малоимущим. На владения остальных были просто составлены подробные кадастры, в соответствии с которыми и взимался налог. Крестьянский надел, в теории бывший «государевой землей», практически находился в распоряжении семьи и передавался по наследству, хотя купля-продажа недвижимости возможна была лишь с разрешения властей. Вместе с укреплением государственного контроля над земельным фондом продолжалось внедрение конфуцианства в качестве господствующей идеологии. В 717 г. присланные из Тан портреты Конфуция и его учеников были торжественно переданы для регулярного поклонения в Высшую Государственную Школу.

Усиление конфуцианства как идеологии власти не означало ослабление позиций буддизма. Наоборот, Сондок всемерно демонстрировал свою приверженность буддийским догматам, официально запретив, например, убиение живых существ в 705 г. и убой скота — в 711 г. (практически такие запреты были, конечно, неосуществимы). Власть использовала буддизм как надсословную, общенародную религию для смягчения противоречий в обществе. Идя навстречу распространенному в массах почитанию мирян-отшельников (т. е. начитанных в буддийской литературе верующих, живущих по монашеским канонам, но формально не ставших монахами), Сондок приглашал именно их (а не монахов) во дворец молиться о дожде в засуху (715–716 гг.). Стремясь легитимизировать власть понятными массам средствами, Сондок в одной из своих вотивных надписей (706 г.) объяснял, что его отец Синмун управлял страной с помощью буддийских добродетелей. Он сам, находясь на троне, якобы «крутит Колесо [Буддийского] Закона и избавляет народ от перерождения в трех злых мирах (аду, мире животных и голодных духов. — В.Т.)». В правление Сондока широкое распространение получил культ мощей Будды и святых (санскр. шарира) и магических заклинаний (санскр. дхарани). Считалось, что они чудесным путем влияли на благосостояние государства и личности. От этого периода в изобилии дошли ящички для мощей — реликварии (кор. сарихам).

Рис. 10. Золотая статуэтка сидящего Будды (высота — 12 см). Изготовлена по повелению Сондока в начале VIII в. Обнаружена в 1934 г. внутри трехэтажной пагоды храма Хванбокса в центре силлаской столицы, где начинал некогда свой монашеский путь Ыйсан. Вместе с этой статуэткой обнаружен был и позолоченный реликварий с вотивной надписью государя (706 г.), содержащий ценную информацию об официальной идеологии того времени. Полное, округлое лицо Будды и естественно ниспадающие складки одежды выражают абсолютный покой и сосредоточенность. Мудра (символический жест) правой руки Будды означает, что Просветленный «дарует бесстрашие» верующим, т. е. освобождает их от духовного порабощения мирскими треволнениями и заботами (по-корейски такую мудру называют симувеин). Посвятив эту статую буддийским божествам и положив ее (вместе с мощами святых и свитком заклинаний дхарани) во второй этаж построенной государыней Синмок пагоды монастыря Хванбокса, государь Сондок хотел накопить «кармические заслуги». С их помощью он желал помочь своим покойным отцу (Синмуну), матери (Синмок) и брату (Хёсо) переродиться в «Чистой Земле», а также обеспечить порядок и покой в государстве.

Расцвету буддизма и конфуцианства способствовали также интенсивные контакты с танским Китаем, официально признавшим в 731 г. Силлаское государство «самым преданным из всех застенных вассалов», «страной гуманности и справедливости» и «обиталищем сведущих в литературе-вэнь благородных мужей». Одной из причин, по которым китайское правительство было заинтересовано в тесных контактах с Силла, было обострение в 720-30-х гг. отношений с Бохай (кор. Пархэ) — основанным в 698 г. мохэским (протоманьчжурским) государством с центром в горном районе Дунмо (окрестности совр. Цзилиня, КНР). Бохай контролировал значительную часть бывших когурёских земель севернее р. Тэдонган. Это государство было основано в ходе войны мохэских вождей (вошедших в союз с бывшим когурёским населением) против танской администрации, стремившейся контролировать земли «северо-восточных варваров». Неудивительно, что Тан желала ослабить новорожденное государство и способствовала созданию в среде мохэской элиты прокитайских фракций. Стремясь пресечь антибохайские маневры Тан, бохайский государь У-ван (719–737) послал в 733 г. свой флот в атаку на важный китайский порт Дэнчжоу (п-ов Шаньдун). Чтобы «покарать» Бохай за эту дерзкую акцию, Тан вновь вошла в военный союз с Силла. Союзники предприняли в 733 г. совместную атаку на Бохай, но потерпели полную неудачу, в том числе и из-за суровых погодных условий.

Для Силла, однако, эта акция имела немалый смысл. В благодарность за услуги в войне против Бохая империя Тан официально признала в 735 г. право Силла на владение землями Корейского полуострова к югу от р. Тэдонган (тогда называвшейся Пхэган). Отношения с Тан, охладившиеся после войны за изгнание танских оккупантов с Корейского полуострова в первой половине 670-х гг., были окончательно восстановлены. Тогда же, в правление Сондок-вана, Силла, заботясь о предупреждении бохайских атак, начало прилагать усилия к колонизации бывших когурёских территорий между реками Йесонган и Тэдоган (т. е. северного силлаского пограничья), запустевших в ходе бесконечных войн VII в. Какое-то время значительную тревогу у Силла вызывали атаки заморского союзника Бохай — Японии. Под 731 г. корейские источники регистрируют нападение 300 японских кораблей на силлаские берега. Однако несколько позже, в 740–750 гг., танско-бохайские и бохайско-силлаские отношения нормализовались. Непосредственная военная угроза практически исчезла. Японцы вынашивали планы нападения на Силла в 759–763 гг., но вынуждены были отказаться от них из-за сдержанной реакции Бохая.

Рис. 11. Внутреннее убранство гробницы бохайской принцессы Чжэнсяо (756–792), дочери государя Вэнь-вана (737–794), обнаруженной археологами КНР в 1980 г. в Хуалуне (Маньчжурия). Фрески гробницы (один из немногих сохранившихся памятников бохайской живописи) изображают дворцовых служителей, окружавших принцессу в ее земной жизни: евнухов, музыкантов, прислужниц, и т. д. Здесь обнаружена также могильная надпись на классическом китайском (вэньяне), где в самых изысканных выражениях, с множеством цитат из канонической конфуцианской и даосской литературы, восхваляются добродетели покойной и оплакивается ее безвременная кончина. Некоторые фразы (скажем, упоминание о том, что принцесса «вобрала в себя дух Горы Шаманок-Ушань» и «сродни была бессмертным небожителям») свидетельствуют о влиянии даосизма на официальную бохайскую идеологию и принятый в элитарных кругах литературный стиль. Отец принцессы, государь Вэнь-ван, в надписи называется чакравартином. Это говорит о том, что популярная в Силла с сер. VI в. идея универсального буддийского монарха, объединителя земель и хранителя Дхармы, была хорошо знакома и бохайским верхам. В надписи явно прослеживается стремление авторов на равных включить Бохай в общий контекст китайской культурной сферы: Вэнь-ван сравнивается с легендарными совершенномудрыми императорами китайской древности Чэн Таном и Юем, а его дочери — с дочерями первого из мудрецов-владык китайских мифов Великого Яо.

В правление второго сына Сондока государя Хёсона (737–742), оппозиционная группировка (в которой лидировали родственники первой жены нового вана из клана Пак) безуспешно пыталась ослабить позиции сторонников сильной государственной власти, которых возглавлял дед Хёсона по матери Ким Сунвон. В итоге, после разгрома очередного аристократического заговора (740 г.), Ким Сунвон, организовав брак одной из своих дочерей со своим внуком Хёсоном (внутриклановые браки были характерны для силласких верхов), сконцентрировал в руках своей группировки основную политическую власть. При его поддержке после подозрительно ранней смерти Хёсона к власти пришел родной брат покойного вана (и тоже внук Сунвона по материнской линии), известный под посмертным храмовым именем Кёндок (742–765). Кёндок был практически последним сильным государем автократического периода. В его правление, запомнившееся потомкам целым рядом культурных достижений, были в то же время заложены семена политического конфликта, приведшего в итоге централизованную монархию к кризису.

Рис. 12. Каменные колонны для монастырских флагов (танган чиджу) — все, что осталось от храма Мандокса, заложенного в 671 г. для того, чтобы «молиться о процветании великого Танского государства» и тем успокоить гнев китайских властей, вызванный независимыми действиями силласцев на бывших пэкческих и когурёских территориях. В каком-то смысле этот храм был религиозным символом китайско-силласких отношений. По легенде, в год трагического для Тан мятежа Ань Лушаня (755 г.) 13-этажная пагода этого храма, «кармически связанная» с Тан, начала сотрясаться и грозила рухнуть. Эта легенда стала отражением необычной тесноты силласко-танских связей при Кёндок-ване.

С самого начала правления, наученный горьким опытом политических смут предшествовавшего царствования Кёндок стремился, укрепляя центральную власть, искать в то же время компромисса с аристократическими кругами и предотвращать, по возможности, серьезные конфликты в верхах. Так, уже в первые годы правления Кёндока Председателем Совета Знати (сандэдыном) с санкции трона стал Ким Саин — аристократ, игравший роль рупора оппозиционных сил (745 г.). Однако в то же время, начиная с 747 г., Кёндок берется за преобразование всей системы управления Силла по образцу Тан, с которой он поддерживал тесные контакты. Он желал таким образом обеспечить монархии полный контроль надо всеми областями жизни. Политические преобразования сопровождались идеологическими мерами, усиливавшими роль конфуцианских доктрин и китайской классической учености в жизни страны. В Высшей Государственной Школе создаются новые преподавательские должности (747 г.), организуется новая система надзора за провинциальными чиновниками (748 г.), начинают официально — как и в Китае — поощряться образцовые «почтительные сыновья», жертвующие собой ради родителей (755 г.), меняются, по танскому образцу, наименование должности и функции первого министра (747 г.). Пиком преобразований был 757 г., когда на «благозвучный» китайский манер переделали названия практически всех административных единиц в провинциях — более чем две сотни топонимов. Другая важная реформа последовала в 759 г. — «китаизированы» были практически все составленные на старосиллаский манер (т. е. силласкими словами, записанными иероглифами по звучанию) названия чиновничьих должностей, а штат ряда учреждений — расширен.

Эта политика покушалась на культурный базис сословия чинголь — восходящие к родоплеменным временам исконно силлаские традиции. Но она сопровождалась и определенными уступками раздраженной аристократии. Так, в 757 г. были восстановлены отмененные в 689 г. «кормления» чиновников (в основном раздававшиеся знати). Правда, теперь владельцы «кормлений» получали право лишь на налоговый доход со своих «владений», в то время, как до 689 г. они управляли зависевшим от них населением «кормлений». Однако для успокоения аристократии мера эта была недостаточной. Уже в 757 г. Ким Саин (в 756 г. публично критиковавший политику двора) демонстративно ушел в отставку в знак несогласия с реформами Кёндока. Ван назначил на освободившийся пост своего преданного сторонника Синчхуна, но в 763 г., под напором растущего недовольства знати, Синчхун был вынужден уйти с должности и покинуть столицу. Вместе с ним двор покинуло еще несколько сторонников конфуцианской монархии. В итоге в 764 г. на должность первого министра (сиджуна) выдвинулся лидер оппозиционной аристократической группировки Ким Янсан, которому вскоре было суждено покончить с монополией потомков Ким Чхунчху на престол, тем самым завершив автократическую эпоху в силлаской истории.

Рис. 13. Две трехэтажные каменные пагоды (восточная и западная) — то немногое, что осталось от силлаского монастыря Тансокса («Храм Разрыва с Миром»; уезд Санчхон пров. Юж. Кёнсан), основанного, по преданию, во времена Кёндока сторонниками автократии, которые были принуждены отойти от политики из-за усиления аристократических группировок в начале 760-х гг. Возможно, основателем был ушедший к концу жизни в монахи Синчхун. Храм стоит в горах Чирисан, духам которых в период Объединенного Силла приносили государственные жертвоприношения. По преданию, в этом храме хранился портрет персонажа буддийской апокрифической литературы подвижника-мирянина Вималакирти (одного из любимых героев Вонхё), выполненный полулегендарным силласким живописцем Сольго. По конструкции обе пагоды типичны для силлаского VIII в. Основание (киданбу) состоит из врытого в землю нижнего и относительно высокого верхнего «этажа», по бокам намечены «угловые колонки» (уджу).