б) Южнокорейская племенная группа махан и проблема раннего Пэкче (I–III вв.)

Этнотопоним махан относился, как считается, к особой группе протокорейских племен, занимавшей в I–IV вв. обширные территории — от северных рубежей современной пров. Кёнги к северу до южного побережья Кореи к югу. В число территорий, заселенных некогда маханцами, включаются земли современных провинций Кёнги, Чхунчхон и Чолла. Население Махана, согласно китайским наблюдениям сер. III в., достигало примерно 100 тыс. дворов (т. е. около 400–500 тыс. чел.). Судя по сведениям китайских источников, к III в. пятьдесят четыре вождества Махана отличались очень высокой степенью дифференциации между собой. Те из них, что были расположены вдали от китайских владений, на крайнем юге полуострова (совр. пров. Чолла), «не знали церемоний коленопреклонения», «использовали лошадей и коров исключительно для жертвоприношений на похоронах» и «не ценили золота и серебра». В целом, в глазах китайцев, они «походили на толпу [бывших] заключенных и рабов». В то же время маханские вождества долины реки Ханган, поддерживавшие регулярные контакты с китайскими округами, считались китайцами «уже несколько усвоившими наши церемонии и правила». Другим источником цивилизационного влияния для обитателей долины реки Ханган (о чем китайские документы предпочитали не упоминать) было постоянное переселение в эти плодородные места групп когурёского и пуёского населения. По-видимому, именно в долине р. Ханган и к югу от нее, на территории нынешней пров. Юж. Чхунчхон, находились упоминавшиеся китайцами «сильные» вождества Махана, имевшие под своим контролем более 10 тыс. дворов каждое. Из вождеств более развитого северного Махана китайцы часто упоминали Мокчи (другое чтение — Вольчи) как общемаханского лидера, Это вождество находилось, скорее всего, в районе современного города Чхонан на севере пров. Юж. Чхунчхон. Правитель Мокчи вплоть до сер. III в. обладал значительным политическим и культурным влиянием на все южнокорейские племена в целом. Одним из источников влияния Мокчи был тот факт, что часть этиты этого вождества составляли беженцы из Чосона — носители более развитой протогосударственной культуры. Однако в итоге роль объединителя маханской племенной группы выпала на долю соперника Мокчи — вождества Пэкче с центром на месте современного г. Сеул.

Основание Пэкче позднейшие мифы приписывают двум сыновьям основателя Когурё Чумона, ушедшим на юг (уже знакомый нам по когурёскому мифу о Чумоне мотив!) из-за соперничества с предполагавшимся наследником отца. После прибытия в долину р. Ханган младший брат, Онджо, обосновался к северу от реки, в крепости Северный Виресон. Эта крепость локализуется в районе речки Чуннанчхон в северной части современного Сеула. Старший брат, Пирю, выбрал для поселения долину Мичхухоль на берегу Желтого моря (совр. город Инчхон). Затем, поняв, что место выбрано неудачно (земля на морском берегу была слишком болотистая), Пирю «умер от огорчения», а его соратники присоединились к Онджо. До этого момента владение Онджо именовалось Сипче. Это название буквально переводится как «десять перешедших». Так называли себя десять самых влиятельных приближенных Онджо. После воссоединения с группой Пирю название было изменено на Пэкче. Пэкче переводится как «сто перешедших», т. е. «все переселенцы». В древней Корее «сто» могло обозначать «все», «всё». Центр новорожденного Пэкче был перенесен на южный берег р. Ханган (район Сонпха совр. г. Сеул), в крепость, названную Южный Виресон. Предание показывает, как небольшие вождества долины р. Ханган, связанные общностью северного (весьма возможно, что именно когурёского) происхождения их правителей, постепенно объединяли свои силы. Традиционная хронология относит «основание» Пэкче к 18 г. до н. э. Конечно, говорить о существовании государства в столь ранний период вряд ли возможно. Однако переселение северян-когурёсцев на юг и захват ими гегемонии в вождествах долины р. Ханган вполне могли начаться где-то на рубеже нашей эры.

Рис. 29. Раннепэкческие «насыпные» каменные курганы когурёского типа (квартал Сокчхондон района Сонпха, г. Сеул).

Ранняя история сложного вождества Пэкче заполнена постоянными войнами с северными прототунгусскими кочевниками мохэ и соперничавшими с пэкчесцами вождествами Махана. В ходе войн Пэкче к началу III в. сумело утвердить свою гегемонию над районом современной пров. Кёнги, сплотив мелкие вождества этого района в достаточно сильную протогосударственную структуру. Завладев месторождениями железа в районе современных уездов Чхунджу и Чечхон пров. Сев. Чхунчхон, правители Пэкче сумели обеспечить свои дружины железным оружием, а общинников ханганской долины — разнообразными железными орудиями труда. Эти орудия (железные серпы, мотыги, лопаты) во множестве обнаруживаются в ранних пэкческих захоронениях и поселениях долины р. Ханган. Основным сельскохозяйственным продуктом раннего Пэкче был ячмень. Его культивировали преимущественно на «сухих», богарных полях. Под рис оставались в основном затоплявшиеся в разлив зоны «естественного» орошения. Однако крепнущая центральная власть активно поощряла строительство ирригационных сооружений и рисоводство на орошаемой земле. С укреплением зачатков протогосударственных структур в долине Хангана начинает к середине III в. вырабатывается и единый раннепэкческий стиль керамики — гладкие сосуды черного цвета, часто с крышкой. Сосуды демонстрируют явное влияние китайского и когурёского стилей. Явно напоминают когурёские и могилы раннепэкческой знати — каменные курганы в виде кучи камней, обычно насыпавшиеся на речном берегу.

Рис. 30а. Образец южномаханского сиру — керамического сосуда с отверстиями в дне. Сосуд помещали на котел с кипящей водой и использовали при варке на пару (преимущественно при приготовлении рисовых хлебцев — тток). Находка подобного сосуда при раскопках маханских жилищ (уезд Сунчхон пров. Юж. Чолла) свидетельствует о использовании маханцами техники варки на пару при приготовлении пищи.

Рис. 30б. Так выглядело протокорейское сиру (южная часть полуострова, I–III вв.) со стороны дна.

Середина III в. была временем резких перемен в политической ситуации в Пэкче. Правящая верхушка, укрепив свои позиции в процессе постепенного роста производительных сил в сельском хозяйстве и за счет активных сношений с китайскими округами, начала проводить более решительную централизаторскую и военно-экспансионистскую политику. Именно тогда в административном центре Пэкче, на низеньком холме на берегу р. Ханган, строится окруженная рвом крепость со стенами общей длиной около 3 км (ныне остатки этой крепости известны как «крепость Мончхон» в районе Сонпха г. Сеула). Эта крепость, способная вместить до 10 тыс. человек, стала символом оборонных возможностей пэкческих правителей, их власти и могущества. Остатки цзиньских сосудов, найденные на территории этой крепости, говорят об активных обменах с Китаем. Но, с другой стороны, администрация китайских округов стремилась усилить престиж вождей соперничавших с Пэкче маханских политий и тем сдержать рост влияния Пэкче. Эта политика вызывала понятное раздражение пэкческих правителей. Вскоре, накопив сил и воспользовавшись благоприятным случаем (китайские войска были отвлечены на войну с Когурё), Пэкче напало на Лолан и увело в плен большое число китайских поселенцев (246 г.). Последующая карательная акция китайцев заставила Пэкче вернуть пленных, но главный эффект был достигнут. Авторитет Пэкче среди маханских вождеств несравненно усилился.

Вскоре, к концу III в. (предположительно в 290–291 гг.), пэкчесцы сумели подчинить себе главного соперника в борьбе за гегемонию над северомаханскими землями — вождество Мокчи (Вольчи). Тем самым территория Пэкче расширилась, включив теперь большую часть современных провинций Кёнги и Чхунчхон, т. е. весь северный и центральный Махан. В своих взаимоотношениях с китайцами Пэкче сочетало активные торгово-дипломатические связи с государством Цзинь (импортируя передовые ремесленные технологии и «престижные товары») и китайскими колониями к северу с непрестанной борьбой против попыток администрации китайских округов «поставить на место» пэкчесцев. В ходе этой борьбы двое пэкческих правителей рубежа III–IV вв. погибли от рук китайцев. Однако в итоге желаемый результат был достигнут. В 313–314 гг. китайские округа были ликвидированы под ударами когурёских и пэкческих войск. Никто не мог более остановить властителей Пэкче в их стремлении установить свою гегемонию над всеми маханскими племенами.

Усилилась к тому времени и внутренняя структура пэкческой политии. Активный реформатор государь Кои (234–286) начал процесс объединения племенной аристократии в единый правящий класс. Были заложены основы единой общегосударственной ранговой системы. Знать, ранее всевластную на местах, начали назначать на центральные административные должности со строго очерченными полномочиями. Выработке единой консенсуальной политики и балансированию интересов формирующейся монархии и знати служили советы государя с представителями знати в Южном Зале (намдан) дворца. Насыпные каменные курганы правителей стали с конца III — начала IV вв. строиться в Пэкче по когурёскому образцу — в виде громадных ступенчатых пирамид из хорошо прилаженных друг к другу камней. Такие погребения, доступные лишь членам правящего дома, символизировали особое положение клана правителя в новой политической системе. Так Пэкче постепенно становилось более централизованным государством. Этот процесс, равно как и борьба за подчинение все еще сохранявших независимость южномаханских вождеств, завершился, однако, несколько позже, во второй половине IV в.

В то время, как политии северного и центрального Махана постепенно теряли независимость и подпадали под власть Пэкче, Южный Махан, и прежде всего густонаселенная долина р. Ёнсанган, оставался независимой конфедерацией более чем 20 мелких вождеств. Возглавляли ее влиятельные вождества долины р. Сампхоган (приток р. Ёнсанган). Отличительной чертой ритуальной культуры южномаханских вождеств стали с конца III — начала IV вв. погребения знати в урнах (онгванмё), над которыми сооружался земляной курган значительных размеров. Подобные погребения были известны во многих районах полуострова, но главным видом погребений знати они стали только в Южном Махане. Основой хозяйства южномаханских племен было высокопроизводительное рисоводство на орошаемых полях плодородной аллювиальной долины р. Ёнсанган и морского побережья. Широко распространились железные орудия труда и оружие. Уже с конца III в. южномаханские вождества начинают, соперничая с Пэкче, завязывать самостоятельные связи с Китаем (династия Цзинь) и протояпонскими племенами. Подчинение этого региона пэкчесцами началось только во второй половине IV в. Вплоть до рубежа V–VI вв. знать этого региона, признавая верховный суверенитет Пэкче, сохраняла определенную автономию.

О нравах и обычаях маханцев сер. III в. китайские источники сообщают немало любопытного. Известно, скажем, что важными в жизни маханцев были инициационные обряды. Подростки, желавшие получить признание в качестве полноправных членов взрослого коллектива, обязаны были в ходе общественных работ переносить тяжелые бревна на ремнях, вдетых под кожу спины, демонстрируя тем самым мужество и презрение к боли. Вообще отличительной чертой характера маханцев, как подчеркивали китайские наблюдатели, были смелость и выдержка. Как и протокорейские племена Севера, маханцы торжественными песнями и плясками справляли в десятом лунном месяце праздник урожая. Основным божеством признавался Бог Неба, служители которого, «небесные князья» (чхонгун), обладали значительной автономией от военно-политической власти вождей. Их святилища, сото, легко узнавались по деревьям с навешенными на них священными барабанами и бубенцами (они символизировали сакральную Вертикальную Ось Мира). Они обладали правом предоставления убежища всем беженцам, включая тех, кого обычное право раннеклассового общества признавало преступником. Такая дихотомия светской и духовной власти придавала обществу определенную устойчивость, необходимую в сложное и болезненное время социального расслоения и конфликтов. Среди некоторых маханских племен распространен был обычай татуировки.