Движение мира Божьего

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Движение мира Божьего

Церковь должна была реагировать на это беззаконие. В общем плане она это сделала, осуществив реформу. То, что назвали григорианской реформой по имени ее самого пламенного проводника, папы Григория VII (1073–1085), выходит далеко за пределы просто реформы церкви и борьбы со злоупотреблениями и пороками духовенства (симонией, или торговлей священными предметами, николаизмом, или браками клириков). Она была направлена не только на «освобождение» церкви и ее избавление от опеки мирян. Сторонники Григория хотели преобразовать все общество, чтобы каждый, будь он клирик или мирянин, действовал и вел себя в соответствии с принципами церкви, толковательницы божественной воли. Навязывая мирянам соблюдение некоторых норм (брака и т. д.), дисциплинируя их таким образом, церковь, как она считала, вела их к спасению. Движение Божьего мира, возникшее в конце X в., уже имело такую направленность. Оно началось не по папской инициативе, а по инициативе епископов, точнее — некоторых епископов, во вполне конкретных областях Центра и Юга Франции. Епископов поддержали — на это обращают недостаточно внимания — территориальные князья, например герцог Аквитанский[18]. О чем идет речь?

Божий мир был направлен на то, чтобы поставить под защиту церкви и тем самым уберечь от рыцарского насилия «бедных», то есть (в то время) всех, кто не мог защищаться только потому, что не был вооружен: клириков, крестьян, купцов, женщин. Соборы мира — первый состоялся под Ле-Пюи в 987 г., но наиболее известен собор в Шарру, в Пуату, в 989 г.,- созванные по инициативе епископов, требовали от рыцарей клятвы больше не нападать на «бедных» под угрозой церковных санкций[19]. Божьим миром епископы заменяли бессильного короля. Действовал этот мир в основном на территории Французского королевства, хотя содержал идею более общего характера — он допускал пользование оружием лишь для категории bellatores.

Движение Божьего перемирия распространилось гораздо дальше и получило резонанс в Западной Европе; оно напрямую связано с вопросом о происхождении концепции военно-монашеского ордена. На сей раз речь шла об ограничении рыцарского насилия во времени, в соответствии с календарем церковных праздников. Военные действия, агрессия запрещались в определенные дни недели (в пятницу, Страстной день, а потом с вечера среды до понедельника), по большим праздникам (Рождество, Пасха и т. д.) и в пост. Собор в Нарбонне (1054) составил перечень таких запретных дней и тем самым обосновал введение Божьего перемирия: «Да не убьет один христианин другого христианина, ибо тот, кто убивает христианина, несомненно проливает кровь Христа»[20].

Божье перемирие внесло в жизнь два элемента решающего значения. С одной стороны, требуя «воздержания от войны» в течение «священного времени», оно подвергало рыцарей испытанию с целью укрепления их веры[21]. С другой — оно вводило в обиход средства для борьбы с нарушителями Божьего перемирия: это были, конечно, церковные санкции, но еще и формирование воинства мира — в некотором роде объявлялась война войне, война злодейской войне. В самом деле, насилие было оправданным, если ставилось на службу добру, миру, церкви. Значит, рыцари, сражавшиеся на службе церкви, могли не быть злодеями. Таким образом, перед церковью встала трудная проблема оправданности войны.