Вклад военных орденов в военное искусство
Вклад военных орденов в военное искусство
Военно-монашеские ордены впервые воплотили в жизнь идею непрерывной военной деятельности. Фактически представляя собой постоянные армии, они приняли участие во всех войнах, во всех полевых сражениях крестовых походов.
Важнейшим событием Пятого крестового похода была долгая осада Дамьетты франками, которые должны были также охранять и защищать свой лагерь. Источники единодушно превозносят качества, проявленные братьями военно-монашеских орденов: боеготовность, дисциплину, сплоченность. Тамплиеры, согласно всем тогдашним хроникам, были «первыми в атаке и последними в отступлении»[446]. Конечно, иногда отмечаются случаи неповиновения и нетерпения, но в целом они были редкостью: чаще всего братья безропотно сносили град стрел, обрушивающийся на них, и стоически ждали команды к атаке.
Армии военных орденов если и не внедряли новшества постоянно, то, во всяком случае, приспосабливались к условиям боя, новым для западноевропейцев.
Прежде всего надо особо отметить тесную связь между кавалеристами и пехотинцами, особенно в боях на Востоке, где все-таки наибольшее значение придавали атаке тяжелой конницы; на Востоке не отмечено презрения кавалериста к пехотинцу, по крайней мере столь ярко выраженного, как на Западе; многие рассказы о крестовых походах, наоборот, делают акцент на солидарности кавалеристов и пехотинцев. В частности, во время боев на марше первые активно защищали вторых. Всадники часто спешивались и сражались пешими.
Ордены сумели приспособиться к формам боя, навязанным их противниками. Развитие легкой кавалерии туркополов в рамках орденов Святой земли было новшеством по сравнению с армиями Запада и ответом на боевую тактику турок, которые вместе с курдами составляли главную силу мусульманских войск: их главным приемом были беспокоящие действия и притворное бегство. Конечно, тамплиеры и госпитальеры не всегда умели или могли избегать ловушек, но они пытались найти ответ на проблемы, которые создавала эта тактика, дававшая преимущество легкой кавалерии из конных лучников. Тевтонцы напрочь забыли эти уроки Святой земли, когда столкнулись с поляками и литовцами при Танненберге в 1410 г. и попали в ловушку, расставленную им литовцами[447].
В сфере военной архитектуры вклад орденов был значителен в том, что касается масштаба и качества постройки, но их замки не отличались от замков крестоносцев в целом, по крайней мере на первой стадии. Тот, кому предстояло получить известность под именем Лоуренса Аравийского, противопоставлял крепости тамплиеров — с архаичными квадратными башнями и дрянного качества — замкам госпитальеров, современным по конструкции и тщательно выполненным[448]. Иные большие постройки тамплиеров исчезли, тогда как впечатляющие стены Крака-де-Шевалье еще почти невредимы, и качество его строительства было в самом деле замечательным, о чем свидетельствуют связки между кладкой башен и кладкой талуса юго-западной стены[449]. Новейшая историография отвергает эту точку зрения. Прежде всего потому, что многие замки тамплиеров и госпитальеров первоначально принадлежали не им; далее, потому что тамплиеры, как и госпитальеры, сумели задумать и реализовать, в Сафеде, в Шато-Пелерен, масштабные постройки с концентрическими защитными стенами, предпочитая, это верно, квадратные башни (принадлежащие к византийской и мусульманской традициям).
В отношении концепции обороны о нововведениях говорить почти не приходится. Если в XII в. латинские государства применяли новаторскую наступательную стратегию по сравнению с той, какая практиковалась на Востоке, то продолжения эта тенденция не получила. Крупные крепости XIII в. все больше были рассчитаны на оборонительную стратегию. Это были мощные крепости, которые называли неприступными и которые тем не менее пали. Одни только военные ордены были способны содержать эти крепости и вооружать их. В Сафеде были предусмотрены пищевые рационы на 1700 человек; в военное время это число возрастало до 2200; обычно гарнизон состоял из 50 рыцарей, 30 сержантов, 50 туркополов, 300 арбалетчиков, 820 рабочих и прочих слуг и служащих и 400 рабов. Итого 420 бойцов (из которых только 120 верховых) на 1650 человек[450]. Цифра в 50 рыцарей была, похоже, средней для большой крепости: папа Александр IV, передавая в 1255 г. госпитальерам гору Фавор, поручил, им построить большую крепость, которую бы охраняло 50 рыцарей[451]. Причинами падения этих неприступных крепостей стали нехватка людей, измена, хитрость, а также использование осадных машин.
В сфере оружия и снаряжения ордены умели сочетать западную традицию с местными. Главным родом войск оставалась тяжелая конница из рыцарей, одетых в кольчуги и все в большей мере в пластинчатые доспехи, вооруженных мечами и копьями и сидящих на крупных боевых декстрариях, которые иногда имели примесь крови арабских скакунов. Так было как на Востоке, так и в Испании и на Балтике. К 1400 г. половина из 16 тысяч коней в армии тевтонцев (речь идет только о верховых животных братьев) были декстрариями, в основном привезенными из Германии, а выращенными и вскормленными в трех десятках табунов Пруссии. В 1376 г. литовцы устроили набег на один из этих табунов и увели верховых коней, но прежде всего кобыл и жеребцов-производителей. Зато в небоевых целях и в легкой кавалерии использовали разных верховых животных: мулов, ронсенов или местных лошадей, таких как арабская либо замечательная прусская лошадь, пригодная для любых целей, — «швейк» (Sweik), маленькая, крепкая, выносливая[452].
Изучение металлических пластин на могильных плитах тевтонских рыцарей в нидерландском баллее Альте-Бисен (Старые Тростники) показывает, что рыцари этого ордена использовали большой двуручный меч[453]. Устав Храма несколько раз упоминает об использовании тамплиерами турецкого оружия: его покупали, чтобы вооружать братьев-сержантов; подмаршал ордена имел право раздавать бойцам все разновидности оружия — копья, мечи, арбалеты и турецкое оружие[454].
В военных орденах особо активно использовали лучников. Необходимость держать гарнизоны и применяться к приемам противника привели к широкому использованию арбалета, даром что это было далеко не рыцарское оружие. Тамплиеры в лагере под Дамьеттой применяли арбалет с воротом. Широко и до самого конца средневековья применяли его и тевтонцы вслед за меченосцами; скорострельный и грозный валлийский лук так и не появился на берегах Балтики, чтобы составить ему конкуренцию. В некоторых из тевтонских крепостей производили арбалеты и болты (стрелы) для них, так же как тамплиеры и госпитальеры в Краке или Сафеде[455]. Это оружие было техническим, и тевтонцы, как и прочие, нанимали специалистов, чаще всего генуэзцев. Огнестрельную артиллерию в открытом поле тевтонцы впервые использовали зимой 1381 г.[456] Более классическим вариантом, поскольку в этой сфере ордены не были первооткрывателями, стало применение пушек с XV в. в качестве оружия для обороны замков. В конце века в восьми замках ордена Калатравы отмечено присутствие многочисленных пушек всех калибров; в Андалусии орден поставил 82 орудия в королевскую армию, где их насчитывалось 179[457].
Наконец — и это самый оригинальный вклад орденов, — они культивировали военные ценности как таковые, настоящую «культуру войны», по выражению Франко Кардини[458]. Она была основана на традиционных (и индивидуалистических) ценностях рыцарского мира и коллективных ценностях мира монахов: чести, смелости, жертвенности, чувстве долга, но также на повиновении, дисциплине, смирении. Епископ Акры Жак де Витри хорошо видел эту связь. «Именно долг послушания, — писал он, рассуждая об обетах монаха, — приучил братьев орденов уважать воинскую дисциплину»[459]. Эта культура войны выражалась в определенных знаках — облачении, знамени и т. д.,- поддававшихся немедленной идентификации, которые были символами принадлежности к сообществу и сами принадлежали этому сообществу. Я их рассмотрю подробней в одной из следующих глав.