«Антиаскетический и антигероический» устав

«Антиаскетический и антигероический» устав

«Предприняв крестовые походы, западное христианство впервые поставило под вопрос абсолютный приоритет созерцания над действием», — пишет Андре Воше[576]. Эта эволюция сопровождалась поисками, которые вели миряне и для мирян, — поисками новых духовных и аскетических путей, поскольку до того, опять-таки согласно А. Воше, миряне пытались «жить на манер монахов и подражая им. Далекие от того, чтобы притязать на какую-либо автономию мирского, они проявляли стремление к аскетизму и к ярко выраженному спиритуализму, которое приводило самых требовательных на порог ереси»[577]. Именно затем, чтобы избежать возможных отклонений в этом духе, отцы собора в Труа приняли бенедиктинский устав — умеренный и уравновешенный — за основу для устава Храма, того устава, который С. Черрини определила как одновременно «антиаскетический и антигероический»[578].

Discretio [рассудительность, умеренность (лат.)] — лучшее средство от всякого искушения аскетизмом. Тамплиер не должен делать лишнего: никаких излишеств в раздаче милостыни; никаких излишеств в постах — устав предусматривает обильное питание, с мясом трижды в неделю, потому что сражающийся брат должен иметь силы для боя. Но — опять же умеренность: он не должен показывать свою физическую силу, кичиться тем, как он способен выносить трудности или усталость: если брат устал, во время службы он остается сидеть; если нужно и ничего этому не препятствует, он освобождается от присутствия на заутрене и может встать позже[579]. Послушание, которым он обязан магистру, — лучшее средство от искушения гордыней. Щедрость, храбрость, хвастливость, короче говоря, все, что святой Бернард обличал в поведении мирского рыцарства, следует отвергнуть — ни золотых шпор, ни тонких тканей, ни охоты, ни турниров[580]. Смирение и бедность станут поддержкой для антигероизма. Таков путь аскезы для miles Christi [воина Христа (лат.)]. Устав Сантьяго уточняет, что брат может предаться аскезе только с разрешения магистра, но добавляет, что Богу приятней сражения в защиту веры, чем пост[581].

Брат военного ордена сражается в двояком смысле: в отношении духовном, внутреннем, он борется с искушениями беса; в военном отношении он противостоит вполне реальному врагу, которого он может убить, но который также может убить его. Он приносит в жертву свою жизнь, как выражается святой Бернард в «Похвале святому воинству». Церковь отныне открыто признает, что можно «безвинно убивать врага», как гласит устав Храма; и французский перевод уточняет: «Это значит, что вооруженное рыцарство может без греха убивать врагов креста»[582].

Таким образом, в этом духе и надо понимать обязанности, возлагаемые на братьев в монастырской жизни.