В мундире вермахта
В мундире вермахта
1 сентября 1939 года немецкая армия вторглась в Польшу, началась Вторая мировая война, а уже через три месяца в декабре того же года в Германии были введены талоны на одежду по 100 пунктам. Победоносно шагающий по Европе вермахт в то время еще никаких ограничений не имел, они ждали его впереди. Когда через полтора года гитлеровцы вошли в Россию, вид этих бравых парней в отличной форме с засученными рукавами («Вопреки уставам мирного времени нам разрешили расстегнуть верхнюю пуговицу на серо-зеленых мундирах и закатать рукава, чтобы мы могли почувствовать небольшое облегчение в условиях палящего зноя», — Готтлиб Бидерман) и тяжелых, уверенно ступающих по чужой земле сапогах, производил более чем внушительное впечатление на многих наших соотечественников.
Однако уже 2 августа 1941 года, на 42-й день Великой Отечественной, на совещании у начальника генерального штаба сухопутных войск генерала Гальдера в докладе генерал-интенданта Клебергера о положении с обмундированием прозвучало следующее: «Запасы имущества были пополнены. Перед началом кампании имелся запас обмундирования и обуви в размере 5 % общей потребности. Сейчас положение напряженное. Необходимо провести в войсках на Западе мероприятия по сбору и экономии обмундирования. Компенсировать недостающее количество сапог поставками ботинок и краг. Вопрос о снабжении зимним обмундированием. Поставки зимнего обмундирования, заявки на которое были отправлены в мае, позволили обеспечить лишь небольшую часть общей потребности. Запад должен обойтись своими ресурсами. В распоряжении начальника управления вооружений сухопутной армии достаточный запас обмундирования, предназначенного для действующих войск на Востоке. Этого запаса хватит до октября сего года. Проблема подвоза обмундирования. (Будет подвезено: 2 комплекта суконного обмундирования на каждого человека, шапки, наушники, перчатки, шарфы и теплые жилеты.)»
Но не дожидаясь подвоза шапок, наушников и теплых жилетов, наиболее дальновидные немецкие военачальники и простые солдаты, понявшие, что война в России, похоже, надолго, стали готовиться к зиме заранее. Одно из свидетельств тому — сводка о положении в оккупированных немцами прифронтовых районах, подготовленная разведчиками нашей 16-й армии от 18 августа 1941 года на основании агентурных данных, опросах местных жителей, солдат и командиров, возвращающихся из немецких тылов, допросов пленных, писем и дневников немецких солдат и офицеров, в которых говорится, что «на некоторых пленных, несмотря на лето, было надето по три пары белья: одна пара немецкая и две красноармейские, снятые с убитых и раненых, — заранее готовятся к холодам».
Осенью 1941 года жителям каждой оккупированной фашистами деревни было предписано поставить для германской армии по 3–4 пары валенок, а бургомистрам и старостам собирать у населения шубы, шарфы, варежки.
Неустанно заботясь о своих солдатах, немецкое командование издало также памятку «Защита от обморожения». Вот она: «Ноги и руки особенно чувствительны к морозу. Менять чаще носки (грязь не держит тепла), вкладывать солому, картон или газетную бумагу. Для защиты ног от обморожения рекомендуется завертывать сапоги в солому или тряпки. Лучшей защитой для ног являются валенки (русские) или сапоги, изготовленные из соломы (выделку последних производить силами пленных или местных жителей). Защита рук: лучше иметь 2 пары тонких перчаток, чем одну пару толстых. Очень хороши варежки (из русского брезента), сделать указательный палец».
«Зима брала свое, немцы — свое, — вспоминал Василий Свиридов. — Придумали они сапоги делать из соломы и довести до каждой десятидворки план — полторы пары, то есть три сапога. Ничего не поделаешь, заказ надо выполнять. Собирались к кому-нибудь в хату, обычно вечером, и из ржаной соломы плели в три прядки, потом эти плети сшивали суровыми нитками, стараясь выдержать форму сапога. Сапоги эти сдавали в комендатуру, а та отправляла их на фронт».
«Стояние в карауле было пыткой, независимо от того, сколько вещей на тебе надето. Мы выглядели, как игрушечные мишки, — пишет в своей книге «Дорога на Сталинград» о зиме 1941-42 годов пехотный солдат Бенно Узер. — Две пары кальсон, две пары брюк, два свитера, солдатская рабочая одежда, полевая форма и толстое меховое пальто, изготовленное специально для несения караульной службы. Наши головные уборы были с меховыми наушниками. Открытыми оставались только глаза и нос. Колючий ветер проникал сквозь ткань, прикрывающую подбородок, и словно тысяча игл вонзались в кожу. Не проходило и дня, чтобы кто-нибудь не отморозил нос».
Кроме отобранных у русских теплых вещей немцы пользовались и теми, что были собраны в рамках «зимней помощи» и присланы им из Германии. В своем дневнике немецкого солдата Гельмут Пабст писал: «Вчера привезли несколько одеял, из тех, что были собраны на родине, дома. «Как трогательно, — говорили мы, — как они пахнут нафталинными шариками, как чисты».
Еще труднее, чем немцы, переносили первую русскую зиму их союзники, особенно теплолюбивые южане — итальянцы. Итальянское интендантство разместило заказы в Румынии на изготовление меховых полушубков и теплого белья. Однако русские морозы доставили много неприятностей уроженцам Палермо, Рима и Неаполя. Заказанное в Румынии теплое обмундирование начало поступать на фронт только после 15 декабря, причем оно выдавалось лишь офицерам и часовым для несения караульной службы. Большая часть солдат продолжала ходить в широких и коротких шинелях, совершенно не приспособленных к морозной погоде. Наиболее уязвимым местом обмундирования была обувь. Армейские ботинки, подбитые, согласно требованиям итальянского устава, 72-мя гвоздями, на морозе моментально обледеневали и сжимали ноги ледяными тисками. Между гвоздями набивался снег, что заставляло солдат поминутно заниматься эквилибристикой. Это вызывало насмешки деревенских жителей и недовольство итальянских офицеров.
Итальянские ботинки не выдерживали конкуренции с немецкими сапогами и тем более с русскими валенками, упоминание о которых является обязательным элементом всех воспоминаний участников войны. Историк Валори подробно описывает, что такое валенки, и под конец меланхолически замечает: «Это непревзойденная обувь, теплая и удобная. Если бы эта обувь была распространена среди наших войск, скольких обморожений можно было бы избежать».
Достоинства валенок оценил и итальянский главнокомандующий. Он велел отобрать несколько образцов и послал их в военное министерство с просьбой срочно наладить производство валенок в Италии. Образцы прибыли в Рим, когда в столице Италии была уже весна и стояла теплая погода. Одна за другой интендантские комиссии рассматривали столь непривычные их взору предметы. Возможно, авторитетные инстанции пришли к заключению, что изготовление валенок является причудой Мессе. Более вероятно, что нашлись люди, которые были заинтересованы в том, чтобы валенки не перекрыли путь уставным ботинкам. Как бы то ни было, производство валенок не было налажено, и итальянские солдаты продолжали воевать в ботинках. По официальным данным, зимой 1941-42 годов 3614 человек из 60 тысяч получили обморожения и почти две тысячи из них (3,3 % от общей численности корпуса) были отправлены на излечение в Италию.
Обычно не присущая немцам безалаберность и самонадеянность обошлась их армии зимой 1941-42 годов в тысячи обмороженных и погибших солдат. И это притом, что еще до начала октября были заготовлены солидные запасы обычного и специального зимнего обмундирования, печи, котлы и разборные бараки, но поставки их в войска начались только в декабре и осуществлялись крайне медленно.
Сделав для себя надлежащие выводы, немецкое командование постаралось следующей зимой обеспечить своих солдат всем необходимым и не допустить обморожений. Однако далеко не всегда это удавалось сделать в полной мере. К примеру, в Сталинграде.
Уже в начале 1942 года на снабжение вермахта был принят, а зимой 1942–43 годов получил широкое распространение двухсторонний утепленный костюм, состоявший из куртки с капюшоном и длинных брюк. С одной стороны он был грязновато-белого, с другой — серо-полевого цвета, с трехцветным камуфляжем или размытым рисунком. К костюму прилагались длинные трехпалые рукавицы, которые носились на лямке через шею. Наряду с двухсторонними утепленными костюмами, которые быстро пачкались и демаскировали носивших их солдат, в зимнее время использовалась другая маскирующая одежда из белой ткани: тонкие рубахи, халаты, балахоны, комбинезоны — дешевые и легко отстирывающиеся. Использовался также хлопчатобумажный костюм из двух частей, включавший распашную куртку с воротником, капюшоном с завязками, пуговицами белого цвета и рукавами, прикрывавшими кисти рук, и штаны, которые заправлялись в сапоги или носились навыпуск. Так как этот костюм было невозможно носить вместе с шинелью, под него надевались стеганые куртки и брюки.
Гельмут Пабст (зима 1942–43 годов):
«У каждого на линии фронта — новое зимнее обмундирование. Это типичная для немцев забота о том, чтобы были сменные брюки и куртка защитного серого или белого цвета. В них так много карманов, шнурков и пуговиц, что требуется некоторое время, чтобы достать что-нибудь. В комплект входят меховые ботинки, муфты, шерстяные шлемы и капюшоны. Теперь мы от всего защищены».
Фриц Бельке, 58-й пехотный полк вермахта, Ржев. 20 ноября 1942 года:
«Переход на зимнюю форму одежды в ротном обозе.
Я тоже плетусь с огромной кипой зимних вещей к блиндажам. Немедленная примерка этих, с тоской ожидаемых предметов одежды, вызывает всеобщее удивление и глубокое удовлетворение, и рождественское чувство: хорошая, на вате, верхняя одежда, с изнанки на белом или сером, с капюшоном, со шлемом на голову, рукавицы с манжетами и к тому же хорошие немецкие фетровые сапоги лучше, чем русские Walinkis, такого хорошего никто не ожидал. Теперь может приходить зима».
Далее Фриц Бельке упоминает о том, что как только судьба стала к нему добра и 21 января его перевели в обоз, ему пришлось сдать хороший зимний костюм и вновь остаться «скудно одетым». Справедливо, ничего не скажешь.
Что же касается «хороших фетровых сапог», которые были лучше, чем русские Walinkis, то речь идет о введенных в немецкой армии кожано-войлочных сапогах типа бурок. Голенища их изготавливались из светлого войлока с кожаными полосками по швам. Утепленные зимние сапоги имели серо-зеленый текстильный мех и кожаные головки с войлочной прокладкой, но бывали и на натуральном меху (овчине). Правда, такая, действительно хорошая обувь, не всегда попадала в руки тех, кому предназначалась. Бывало и по-другому.
«На днях фашистские транспортные самолеты, которые продолжают свои ночные полеты, сбросили нашему батальону очень ценный груз, — вспоминал участвующий в окружении гитлеровцев под Сталинградом Мансур Абдулин. — Сапоги утепленные. Или лучше их назвать «бурки», на кожаной подошве, с кожаными головками валенки. Удачно сшиты: теплые и сырости не боятся. Для такой погоды, как сегодня, это лучше, чем наши валенки. Мы все с превеликим удовольствием хорошо обулись. А фрицы злились, что их бурки достались нам. Ночами кричали: «Рус, отдавайт валенки, возьмить автоматы!». У нас и автоматов было немецких полным-полно, и патронов к ним сколько хочешь».
Кстати сказать, разместившаяся в захваченной части Сталинграда осенью 1942 года германская комендатура начала свою деятельность с того, что объявила мобилизацию женщин для работы в немецких госпиталях и сдачу населением теплой одежды и обуви для германской армии. И вновь, уже традиционно, еще больше, чем немцам, страдать от зимних холодов приходилось их союзникам.
Уже поздней осенью 1942 года личный состав румынской армии носил летнее обмундирование. Командиры объявили своим подчиненным, что в ближайшее время получение зимнего обмундирования не предвидится, объясняя это тем, что «базы снабжения находятся в глубоком тылу, а часть обмундирования уничтожена бомбардировкой советских самолетов». Впрочем, одеваться тепло самим румынским офицерам зачастую не могли помешать никакие русские бомбардировщики.
«Передо мной стоят два джентльмена в высоких зимних румынских шапках. Это командиры двух подчиненных мне румынских рот, — пишет в книге «Солдаты, которых предали» командир одного из окруженных в Сталинграде немецких батальонов Гельмут Вельц. — Их окутывает целое облако одеколона. Несмотря на свои усы, выглядят они довольно бабисто. Черты их загорелых лиц с пухлыми бритыми щеками расплывчаты. Мундиры аккуратненькие и напоминают не то о зимнем спорте, не то о файф-о-клоке или Пикадилли: покрой безупречен, сидят как влитые, сразу видно, что шили их модные бухарестские портные. Поверх мундиров овчинные шубы. Спускаемся по склону обрыва, и вот уже стоим среди румын. Кругом, как тени, шныряют исхудалые солдаты — обессиленные, усталые, небритые, заросшие грязью».