Эрзац и «Аттика»
Эрзац и «Аттика»
В мирное время в рацион солдата вермахта сигареты не входили, и он должен был приобретать их за свой счет. Но у войны свои законы и, как следует из справки о рационе немецкого военнослужащего на территории СССР, которую приводит в своем незаконченном романе «Жизнь моя, иль ты приснилась мне» известный писатель-фронтовик Владимир Богомолов, солдатам и офицерам вермахта полагалось в этом случае по 6 сигарет в день. Кроме того в качестве «маркитанских товаров» (надо думать, уже за деньги) они могли получить раз в месяц 5 пачек сигарет, 2 плитки соевого шоколада и три пачки печенья. В продуктовом рационе румынского солдата в графе «табак» значилось — 6 папирос и 10 граммов рассыпного.
Так, конечно, было далеко не всегда. По воспоминаниям командира саперно-штурмового батальона 79-й пехотной дивизии вермахта Гельмута Вельтца, в Сталинградском «котле» они поначалу получали в сутки по три сигареты, две палочки леденцов и, если посчастливится, иногда и плитку шокаколы и кляксу джема.
Кстати сказать, аналог немецкой «шокаколы» имелся и в Красной армии, о чем в своей книге «Наедине с прошлым» упоминает фронтовой журналист Борис Бялик:
«Нам очень помогали плитки шоколада, выданные в дорогу по случаю сильных холодов. Это был не простой шоколад, а с примесью сухого спирта: по своему действию плитка равнялась дневной норме доппайка.
Я говорил:
— Хочу сохранить штуки две до мирного времени. Буду сидеть в театре, покусывая шоколад, и все мне будет нравиться.
Но мы не сохранили ни одной плитки даже до начала операции».
Но что касается табачного довольствия вермахта в Сталинграде, то и там все порой происходило по знакомому принципу «кому — война, кому — мать родна». Окопникам по три эрзац-сигареты, а генералам-штабникам.
«Два мешка набиты сигаретами «Аттика», «Нил», английские марки, самые лучшие сорта. — так описывает Вельтц часть продовольственного склада, обнаруженного им и его солдатами в тайнике штаба 6-й армии Паулюса, который им довелось оборонять в последние дни Сталинградской эпопеи. — Табак для нас — морфий, покой, — пишет он в своей книге «Солдаты, которых предали». — Табак в армии означает все на свете. В этом мы убедились как раз в последние дни. Табак — это настроение, табак — это боевой дух и воля к сопротивлению. Но табак — это и нечто большее. Несколько граммов стоят хлеба, шоколада и горячей пищи. Обладая одной-единственной пачкой сигарет, можно облегчить себе несение службы, обеспечить для себя смену с поста и наряд полегче, место у печки».
Естественно, что, как и наши заядлые курильщики, солдаты в окопах всячески изыскивали методы пополнить свое табачное довольствие. Воевавший в декабре 1942 года в Крыму ефрейтор 132-й пехотной дивизии вермахта Готтлиб Бидерман в своей книге «В смертельном бою» пишет:
«Мы устало вытянулись на полу, наслаждаясь роскошью нагретой комнаты. Утолив голод горячей картошкой с луком, мы скрутили сигареты из коричнево-золотых листьев крымского табака, которые смягчали на пару помятого медного самовара. Еще мы нарезали табак для трубок и погрузились в дискуссию относительно лучших методов обработки табака для получения максимального аромата. Один утверждал, что лучше всего замочить его в фиговом соке. Другой убежденно доказывал, что лучше всего — кукурузная водка, хотя ни того, ни другого у нас не было. Желая положить конец этому глупому спору, Конрад посоветовал использовать конскую мочу, которая имелась в нашей армии в избытке».
Не лучше было с табаком и в самой Германии, где опять же, как и в нашей стране, он в то время часто выступал в роли весьма конвертируемой валюты. С 15 февраля 1942 года были введены карточки на сигареты и табак, для мужчин — с 18 лет, для женщин — с 25. Система табачного довольствия в вермахте вызывала досаду Гитлера: он не хотел поощрять вредные привычки и приказал некурящим выдавать в армии паек сахара. Таковых в немецких частях, как и в подразделениях Красной армии, как правило, было немного. По воспоминаниям немецкого лейтенанта Армина Шейдербауера, были карточки на сигареты, которые назывались «для специального использования», и обыватели хранили их про запас, чтобы в случае необходимости обменять сигареты на продовольствие.