«Предать суду военного трибунала…»

«Предать суду военного трибунала…»

Все это привело к тому, что уже 11 августа 1941 года вышел подписанный заместителем народного комиссара обороны СССР генерал-лейтенантом интендантской службы Хрулевым Приказ № 0280, согласно которому следовало:

«Отпуск вещевого имущества личному составу тыловых учреждений Красной армии, органов местного военного управления, окружного и центрального аппарата, госпиталей, складов, кадрам военных академий, военных училищ — временно прекратить.

Все свободное наличие нового вещевого имущества частям и учреждениям под ответственность помощников командиров частей по снабжению до 25 августа с.г. сдать в ближайшие вещевые центральные и окружные склады для использования на обеспечение частей, убывающих на фронт».

Немногим позже Хрулев издал еще один Приказ — «О мерах укрепления воинской дисциплины в гарнизонах и на путях сообщения», где среди прочих был пункт следующего содержания: «Военнослужащих, уличенных в продаже вещевого довольствия, арестовывать и предавать суду военных трибуналов».

Призванные в армию гражданские люди прибывали на пересыльные пункты и части в цивильной одежде, как правило, самой неказистой, какую меньше всего жаль оставить перед переодеванием в военную форму (Кстати, точно так же было и в течение десятилетий после войны. Хотя на пересылках и предлагали отправить за счет армии свое тряпье домой, как правило, никто этого не делал. В лучшем случае меняли его на вино или водку у местных жителей либо просто дарили понравившиеся тем вещи, а чаще просто бросали их перед входом в баню, как сделал в 1982-м автор этих строк, да и все на том. Преемственность поколений. — Авт.).

«Сказали нам, кто желает — сдавайте свои вещи в фонд обороны, — рассказывал направленный осенью 1941 года в формирующуюся в степной зоне края 312-ю стрелковую дивизию славгородец Федор Слепченко. — Ну какой там фонд обороны. Ребята, кто пошустрее, поменяли все тут же у местных на хлеб, масло, сахар, да и все. А кто сдал в фонд обороны, те вещи собрали в каком-то складе и так они там валялись, никому они не нужны были».

«Нас вывели на плац, приказали построиться в колонну и повели в Подольск, — пишет в книге «Девушка со снайперской винтовкой» о своем прибытии в марте 1944 года в Центральную женскую школу снайперской подготовки Юлия Жукова. — Это было зрелище! По-моему, мы больше напоминали цыганский табор, нежели военный строй. Ходить в строю, строго выдерживать равнение еще не умели, ряды путались. Одеты все были кое-как. Мы ведь понимали, что одежду придется бросить, поэтому дома, собираясь в дорогу, надевали самое плохое и ненужное. Девчата громко переговаривались, обмениваясь первыми впечатлениями. Командиры безуспешно пытались навести элементарный порядок, но никто не слушал их. Мы шли, а на тротуарах стояли сердобольные женщины, жалостливо смотревшие на нас. Кто-то вытирал слезы и громко причитал, кто-то осенял нас крестом, некоторые стояли молча. Девчонки на ходу срывали с себя шапки, шарфы, варежки и бросали их в толпу: не пропадать же добру, пусть люди пользуются. Вещи брали, трудно ведь жилось во время войны».