2.4. Неутешительные выводы

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

2.4. Неутешительные выводы

Вывод из всего сказанного может быть только один: Освободительная армия Косова — это албанская террористическая организация, во многом созданная и поддерживаемая в период с 1998 по 1999 г. теневыми и разведывательными структурами Запада, которая посредством ведения широкомасштабной партизанской войны против военных и полицейских сил, а также мирных жителей боролась за отделение Косова и Метохии от Сербии. Руками, а скорее стволами и ножами ОАК параллельно решались две задачи. Первая — создание этнически чистого Косова как геополитического, геостратегического и криминального плацдарма «хозяев большой игры». Вторая — это закладка посредством начала реализации идеи Великой Албании «мины» замедленного действия под Европу в целом.

С самого начала агрессии против Югославии 24 марта 1999 г. руководство стран НАТО находилось в тесном контакте с боевиками ОАК. До этого, еще в 1990-е годы контакты осуществлялись через албанскую армию и по неофициальным каналам (шпионские сети ЦРУ, МИ-6 и других спецслужб). Так, по британской линии были осуществлены обучение, оснащение и заброска боевиков ОАК из Албании, которые занимались наводкой при помощи современных коммуникационных технологий бомбардировщиков НАТО на наземные цели[563].

К основным методам боевых операций ОАК относятся вооруженные нападения на воинские формирования и полицейские подразделения Югославии, а также на гражданское славянское, другое неалбанское население и лояльных к Югославской власти албанцев; похищения военнослужащих и гражданских лиц, этнические чистки. Помимо террористических действий ОАК совершала многочисленные преступления криминального характера: грабежи, кражи, насилие, уничтожение имущества. По совокупности методов войны, которую ОАК вела против мирных сербских жителей Косова и Метохии, ее можно охарактеризовать как геноцид. Однако это было бы невозможно без прямой и косвенной поддержки Запада, и в том числе НАТО, которые преследовали свои цели. Среди них вслед за автором прекрасной книги «Армия "Нового мирового порядка"» Владимиром Штолем выделю следующие:

«Во-первых, имел место сугубо натовский внутриблоковый геополитический интерес, а именно: связать между собой фланги НАТО — западный (европейский) и восточный — Турцию. Иначе говоря, стремление Турции в Европу, пик которого пришелся как раз на 1990-е годы, было использовано для поощрения косовского сепаратизма. Сам факт этой поддержки, как теперь очевидно, оказал обратное воздействие и на саму Турцию, спровоцировав в стране рост исламистских настроений, материализовавшихся к настоящему времени, из-за фактического отказа Европейского союза от ее приема в свои ряды, в "реставрационную" политику по отношению к османскому историческому наследию.

Во-вторых, деятельность албанских сепаратистов из ОАК способствовала укреплению роли Косова как перевалочной базы наркотиков по маршруту из Афганистана в Западную Европу. Ввиду активного участия в афганских процессах США и их союзников по НАТО можно предположить, что Косово и Афганистан — звенья одной цепи. И в данном случае неважно, какими идеологическими условностями эта политика обставляется: происламистскими или "антитеррористическими". На деле и тот и другой тренды обеспечивают развитие ситуации в заданном, управляемом и необходимом заказчикам этой "игры" направлении.

В-третьих, было бы поверхностно и неразумно сбрасывать со счетов частные интересы крупных фигур мировой закулисной политики, которые имели определенный интерес к соответствующим объектам народно-хозяйственной инфраструктуры Сербии. В частности, речь идет о Дж. Соросе, который еще до агрессии НАТО против Югославии проявил интерес к расположенному в автономном крае горнорудному комплексу Трепча.

Во многом именно поэтому контролируемая Соросом международная правозащитная организация "Human Rights Watch" ("Наблюдение за правами человека") закрыла глаза на действия ОАК при том, что обнародованные на Западе "бесчеловечные планы сербов в отношении албанского большинства края" (так называемый план "Подкова"), по сведениям специалистов, были сфабрикованы германскими спецслужбами.

Общую картину подрывных действий США и НАТО против Сербии в косовском вопросе дополняет упоминание о взаимодействии в Косово НАТО с ООН. миссию которой возглавляла такая противоречивая и непотопляемая фигура, как нынешний глава МИД Франции Б. Кушнер.

Таким образом, ОАК, как и упомянутая концепция "Великой Албании", изначально поддерживались Западом в рамках общего плана по дезинтеграции Югославии, американское авторство которого в октябре 1995 г. признал тогдашний президент США Б. Клинтон»[564].

Однако вернемся к боевикам Освободительной армии Косова. Вооруженные группы ОАК состояли из профессиональных бойцов, многие из которых служили в югославской армии, в том числе офицерами, часть из них получила боевой опыт в Боснии. Группы избегали крупных боев с армией или полицией и следовали тактике террора — «ударь и убеги». Но даже при крупных столкновениях террористы довольно успешно сражались с югославской армией, так как прекрасно знали ее тактику ведения боя. Для «раскрутки» изначально относительно малочисленной ОАК были использованы деньги от разных видов криминальной деятельности и мощная международная поддержка.

Современное Косово — это не только мафиозное и террористическое псевдо-государство, это страна варлордов. Термин «варлорд» (warlord) в буквальном переводе означает «лорд войны» или иначе полевой командир, неформальный военный лидер, бросивший вызов государству в части его исключительных прав — прав на легитимное применение насилия. «Это лидер, обладающий способностью создавать субнациональные военные группы, которые сопротивляются восстановлению центральной власти и участвуют в преступлениях и незаконной деятельности. Диапазон варлордизма как социально-политического явления довольно широк — от крупномасштабного гангстеризма (Албания) до квазиповстанческого движения (Чечня, Кашмир)»[565]. Варлордизм процветает в странах, где центральная власть не способна контролировать политическое и экономическое пространство, организовать должным образом и регулировать политическое социальное пространство среду на своих территориях. Варлорды усиливают свои позиции путем уклонения от уплаты налогов, взимания незаконных поборов, торговли оружием, бартерных сделок, подпольного производства, наркобизнеса, грабежа и рэкета. Варлорд — почти непременный спутник квазигосударств, образовавшихся в большом количестве после распада колониальной системы.

Однако в конце XX в. поднялась новая волна «варлордизации». Ее принципиальным отличием стала тенденция образования наемных вооруженных формирований и частных армий, действующих вне пределов досягаемости национальной и даже международной юрисдикции. Более того, зачастую жизнеспособность варлордистских образований непосредственно связана с интересами и покровительством наднациональных структур.

В историографии распространенным является взгляд на варлордов с позиций «экономики войны» (economy of war) — непременной спутницы несостоявшихся государств, в которых предоставление военизированных услуг зарубежным спонсорам заменил нормальную экономку гражданских лиц[566]. Этот подход предполагает изучение внешней (финансовой, материальной, информационной) поддержки, которую оказывают внешние интересанты своим клиентам-варлордам внутри страны или региона, в дестабилизации которых они заинтересованы. Аналитики, военные наблюдатели отмечают также распространение «новых войн», вызванных ослаблением государственной власти, развалом профессиональных армий, потерей государственной монополии на насилие[567]. Однако за скобками, как правило, остается вопрос: почему, несмотря на целый шлейф преступлений, тянущийся за бывшими полевыми командирами, ведущие страны мира поддерживают их на новом, политическом поприще в виде глав государств или премьер-министров? Конечно, в этом кроются причины политического характера.

Однако было бы очень большим упрощением представлять варлордов как исключительно политический феномен. История и культура того или иного народа дает немало материала для понимания варлордизма. Нельзя, к примеру, не видеть разницу между гангстером в Южной Америке и региональным албанским лидером. Очевидно, что самые яркие примеры варлордизма мы находим в Афганистане. Живучесть, харизма и популярность афганских варлордов кроется в выполняемой ими важной функции общинной самообороны в условиях, когда государство, по различным причинам, но чаще из-за своей слабости, неспособно обеспечить собственную безопасность и неприкосновенность своих субъектов.

Достаточно вспомнить афганских «командиров», творивших суд и разрешавших споры общин в 1980-х годы, когда государство, в том числе его правоохранительные и силовые органы, было разрушено или бездействовало. «Командиры» для многих тогда казались единственными эффективными лидерами. Авторитет «народного дружинника» и живучесть локальных традиций самообороны имеют здесь глубокие исторические корни. Не следует забывать, однако, что защитные функции варлордов прекращаются за пределами «своих» территорий и интересов. Частные армии строятся по статусному, почти кровному принципу клана, семьи, региона. Потому современные армии национального или контрактного типа долгие годы не могут с ними справиться. «Современные национальные армии состоят из граждан, отстаивающих государственные интересы, в то время как частные состоят из "братишек", устанавливающих "тиранию кузенов" (Э. Геллнер). Армии "кузенов" сплочены не только стремлением защитить свои общины и авторитетом вожака, но и возможностью пограбить. Современные армии могут нанести "братишкам" военное поражение, но общие, основанные на кровном родстве лояльности при этом не пострадают, оставляя надежду будущим политическим предпринимателям мобилизовать их в случае необходимости»[568].

Чем объясняется природа современного варлордизма? Почему некогда объявленные в международный розыск террористы, криминальные авторитеты и руководители мафиозных структур, причастные к громким, в ряде случаев, унесшим сотни, а то и тысячи жизней, становятся политиками, принимаемыми в самых лучших домах Вашингтона, Парижа и Лондона? Ответ на этот вопрос можно найти в логике развития косовского вопроса и появлении «поднадзорного государства» Косова.

Республика Косово — особый случай варлордизма. Его характер во многом определил внешний фактор. С международной точки зрения косовский варлордизм совпал с бумом наркобизнеса. Конец холодной войны означал помимо политических изменений ослабление контроля за перевозками на пост-югославском пространстве, ранее контролируемом сильными государственными системами, наркотических веществ и иной криминальной продукции. Кто-то посчитает уместным провести аналогии с Китаем, Бирмой, Сомали и Южной Азией, но там варлордизм и наркобизнес явились причиной и следствием ослабления центральной власти.

В Космете же ситуация была принципиально иной. Здесь нужно было убрать центральную власть, власть Сербии из края, чтобы превратить его в зону, полностью контролируемую спецслужбами и международным криминалом. Осуществить это было возможно: 1) при наличии мощной и невероятно жестокой террористической единицы; эту роль с удовольствием выполнила ОАК; 2) при внешнем международном давлении и прямой интервенции. После устранения власти Сербии с 1999 г. под международным управлением край КиМ превратился в настоящий рай для наркоперевозчиков и иных мафиозных структур. Контролировать весь этот процесс и было поручено варлордам — убийцам и насильникам. Однако и этого было мало. «Хозяева игры» хотели полностью, формально-юридически оторвать Космет от Сербии.

Именно поэтому, несмотря на то, что ни один из восьми стандартов демократического общества, введения которых ООН, согласно провозглашенному принципу «стандарты прежде статуса», требовало и даже гарантировало в КиМ[569], не был выполнен, Запад перешел к новой тактике: «стандарты и статус одновременно». В результате 26 марта 2007 г. известный своей «миротворческой» деятельностью Спецпосланник Генсека ООН Марти Ахтисаари представил СБ ООН «Всеобъемлющее предложение по урегулированию статуса Косово», шире известное как «План Ахтисаари»[570].

Согласно этому документу, государственность и статус Косова должны представлять собой «независимость под надзором международного сообщества», так как «реинтеграция Косово в состав Сербии не является жизнеспособным вариантом». После долгих согласований с Вашингтоном и Брюсселем 17 февраля 2008 г. парламент края в одностороннем порядке объявил о независимости и провозгласил формирование Республики Косово (РК). Конституция РК, соответствующая основным положениям «Плана Ахтисаари», была утверждена парламентом этого новообразования 15 июня 2008 г.

Сербия, несмотря на серьезное давление со стороны США и государств — членов ЕС, пока не признает суверенитет этой территории. Вопрос признания Косова фактически стал показателем лояльности признающей стороны к гегемонистской политике США и ЕС. На начало июня 2012 г. РК признали 91 государство (о том, как покупается это признание, будет сказано в следующей главе). Руководство России неоднократно заявляло, что в этом вопросе будет солидаризироваться только с Белградом.

Согласно Конституции Сербии, парламент края не обладает необходимыми для отделения полномочиями, поэтому объявление независимости нелегитимно, и эта территория по-прежнему входит в состав Сербии как автономный край Косово и Метохия. Кроме того, 28 июня 2008 г. в северной части края, где компактно проживают сербы, была сформирована Сербская Скупщина Косова и Метохии. Новый парламент, признанный Сербией и Россией, представляет собой параллельный институт власти. Северное Косово или Ибарски Колашин занимает полностью три северных муниципалитета края: Лепосавич, Звечан и Зубин Поток, а также небольшую часть самого конфликтного муниципалитета Косовска Митровица и охватывает 11,1 % всей территории края. В отличие от других многочисленных сербских анклавов. Северное Косово имеет общую границу с Сербией, что вызывает закономерные требования не только автономии этой территории, но и присоединения к Сербии.

Ситуация вокруг Космета осложняется тем, что принципы государственности РК, зафиксированные в Конституции, имеют лишь формальный характер, так как приоритет закреплен за международными документами и институтами над законами государства. Таким образом, РК является ярким примером квазигосударства. Например, ст. 143 Конституции гласит, что «все власти Республики Косово должны соблюдать все положения "Всеобъемлющего предложения об урегулировании", датированного 26 марта 2007»; что «положения "Всеобъемлющего предложения…" имеют приоритет по отношению ко всем другим законам Косова»; что «конституция, законы и другие юридические акты республики Косова должны интерпретироваться в соответствии с "Всеобъемлющим предложением…", а в случае несогласованности положений конституции, законов или других юридических актов Республики Косова и условий упомянутого Предложения, то преобладает последнее»[571].

Кроме того, в РК действует институт Международного гражданского представителя (МГП), некий аналог Высокого представителя в БиГ, который является высшей директивной инстанцией в вопросах государственного управления и имеет широкие коррективные полномочия. МГП назначается Международной руководящей группой и по совместительству занимает должность Специального представителя ЕС. В настоящий момент им является нидерландский дипломат Питер Фейт. К его полномочиям относятся: право аннулировать решения или законы, принятые властями Косова; наказывать и отстранять государственных должностных лиц, чьи действия он сочтет не соответствующими Плану урегулирования. Мандат МГП будет действовать до тех пор, пока Международная руководящая группа не определит, что РК выполнила положения Плана урегулирования. В Конституции Косова по поводу МГП сказано, в частности, следующее: «Ни у какой республиканской власти Косово нет юрисдикции, чтобы рассмотреть, уменьшить или иначе ограничить мандат, полномочия и обязательства МГП» (ст. 147).

Деятельность МГП дополняется институтами ЕС, которые могут осуществлять надзорные, наставнические и рекомендательные функции в отношении всех областей, связанных с правопорядком в РК; имеют право независимо расследовать и преследовать в уголовном порядке лиц, подозреваемых в совершении преступлений, чреватых подрывом общественных устоев, таких, как преступления, совершенные организованными преступными группами, межэтнические преступления, финансовые преступления и военные преступления. Кроме того, европейские институты обладают ограниченными исполнительными полномочиями в целях обеспечения эффективности и действенности функционирования косовских учреждений сектора правопорядка, например в областях пограничного контроля и борьбы с массовыми и уличными беспорядками.

Однако самым ярким фактором, свидетельствующим о квазигосударственности РК, является международное военное присутствие, возглавляемое США и НАТО. Альянс продолжает выполнение функции, которую до провозглашения независимости Косова выполняли Силы для Косово (СДК), по обеспечению, совместно с МГП и в рамках поддержки косовских институтов, спокойной и безопасной обстановки на всей территории РК до тех пор, пока косовские институты не будут способны взять на себя всю полноту ответственности за безопасность. Пока этого не произойдет, все вопросы безопасности решает НАТО, для чего необходимо постоянное военное присутствие. Кроме того, в стране размещены две крупные военные базы США — Camp Bondsteel (Урошевац) и Camp Film City (Приштина).

Серьезное осложнение ситуации вокруг Косова произошло в июле 2011 г., когда власти Приштины попытались взять под контроль два пограничных пропускных пункта Яринье и Брняк на границе с Сербией. Это вызвало возмущение сербского меньшинства. В результате кровопролитных столкновений потребовалось вмешательство сил КФОР. В настоящий момент силы КФОР пытаются навести порядок, используя слезоточивый газ и резиновые пули против протестующих сербов. Кроме того, косовские сербы предприняли не имеющие аналогов в международной практике дипломатические шаги. По разным оценкам, от 20 до 50 тыс. заявлений с просьбой о предоставлении российского гражданства были поданы в посольство РФ в Белграде. Однако, несмотря на столь активное сопротивление по установлению полного контроля со стороны Приштины над всей территорией Косова и Метохии, власти Белграда призывают косовских сербов решать вопросы мирным путем и не оказывают им решительной поддержки. Правительство Сербии с весны 2011 г. под сильным давлением Евросоюза постепенно признает атрибуты государственности РК. ЕС настаивает на фактическом признании независимости сербского края, рассматривая этот шаг как обязательный для продолжения диалога о членстве в организации.

Показательно, что изменить отношение к новому албанскому государству ни Европу, ни Америку не заставил даже сенсационный доклад швейцарского депутата ПАСЕ Дика Марти, сделанный в декабре 2010 г. В докладе, в частности, были приведены свидетельства о причастности премьер-министр Косова Хашим Тачи к группировке, торговавшей органами, наркотиками и оружием, что ставит под сомнение политическую легитимность главы кабинета министров РК. Подробнее об этом и о других криминальных «достижениях» косовских албанцах в следующей главе.