Глава о набеге на Кучулик

Глава о набеге на Кучулик

Когда имам вышел для оказания этой помощи [наибу Гази-Гумука] и направил туда войска, то проклятый граф, начальник неверных, с многочисленным войском и обильным снаряжением отправился к семье имама в Дарго. Он шел со стороны Кучулика между двумя вилайетами храбреца Шуайба и Уллубия, наиба Ауха.

В это время известный храбрец шейх Мирза ад-Дилими направился к наибу Уллубию и нашел его [145] со склоненными рогами и опечаленного. Его привели в замешательство дела своей семьи и ее охрана. Затем шейх Мирза направился к Шуайбу. Его он нашел подобным льву, приготовившемуся к прыжку. Он уже устроил завалы поперек дороги, по которой направлялись русские, и решил преградить ее. Шейх Мирза спросил его: «Ну, как ты себя чувствуешь?» — «Я имею твердое намерение оказать сопротивление и не поворачивать вспять перед врагом», — ответил Шуайб. «А как твои войска?» — спросил Мирза. «Так как им надлежит быть, — ответил Шуайб. — Русские пройдут здесь через нас только тогда, когда убьют меня, выпустят по капле мою кровь и растопчут мой труп ногами».

Затем шейх Мирза вернулся к Уллубию, ободрил его и помог собраться с силами. Шуайб, да помилует его Аллах всевышний, тайно приказал семье и домочадцам имама переселиться в Анди и забрать с собой туда все пожитки и их имущество и не оставлять в Дарго ничего, даже ломаной ложки. Он приказал также сжечь дома семьи имама в Дарго, если туда приблизятся русские. А публично он во всеуслышание заявлял: «Пока я жив, русские не приблизятся к Дарго». Затем, когда проклятый начальник двинулся со своими дьявольскими войсками, его удерживал бывший с русскими Хасиль Муса ал-Яхсави. Он говорил ему следующее: «Истинно, в лесах Чечни — львы-наездники. А в вилайетах имама — самые отчаянные храбрецы. Так не ходи же к ним для того, чтобы отдать им одежды солдат и побросать трупы для собак и волков». Но он не обратил на это внимания и разговаривал с Хасиль Мусой с присущей ему гордостью и надменностью. Русские выступили с их тщеславием и кичливостью.

В течение первого дня они не встретили никого, кто бы предстал пред ними с оружием. [146]

Тогда этот начальник, издеваясь над Хасиль Мусой, спросил его: «Где же те львы и герои?» — «Подожди до завтра», — ответил ему Хасиль Муса.

Когда они пошли на следующий день, на них нападали с флангов в лесу. Начальник опять обратился к Хасиль Мусе, издеваясь над ним: «Вот это и есть борьба твоих львов и сопротивление твоих героев?» — «Подожди до завтра», — отвечал Хасиль Муса.

На третий день, когда войска графа только что собрались выступить, против них развернули военные действия и спереди, и сзади, и справа и слева войска упомянутых наибов, андальцы и Сухайб, заместитель Джавад-хана. Сам Джавад-хан был ранен до этого в одной битве и [вскоре] умер от полученной раны, да помилует его Аллах всевышний.

Джавад-хан, [будучи ранен], кусал свои пальцы от сожаления, что он не мог подняться для этой битвы. Конец.

С ними [с войсками русских] сражались, их убивали и забирали в плен. Когда те приблизились к Бальгиту и Гудару, русские обратились в беспорядочное бегство. Убивали множество и косили их так, что бывало отделят отряд отступающих, напав на них спереди и окружив их, избивают до тех пор, пока полностью не уничтожат. И так продолжалось и продолжалось.

Их даже осаждали в течение 3 дней в таком месте, где не было воды, и они сдирали с деревьев кору и высасывали из этой коры влагу. Их теснили до того, что граф проклятый сказал: «Как быть? Где выход?» От них забрали обильную добычу и две пушки. Затем, по возвращении в Дарго, имам похвалил Шуайба и наградил его расшитым [золотом] драгоценным знаменем, которое ранее принадлежало Аслан-хану.

Дополнение. После этого сражения послал граф к Шуайбу сказать: «Не превозносись и не гордись тем, что ты убил одного или двух солдат, которые отправились в лес принести дров». В ответ на это [147] Шуайб послал сказать: «Поистине, я не присутствовал при этом, однако я слышал, что наши дети, отправившись в лес нарвать „курасы“,[84] перебили солдат».