Заключение о том, что осталось
Заключение о том, что осталось
Когда имам возымел намерение вернуться из Петербурга, то он захотел вторично встретиться с царем. Причина этому следующая. Когда после того, как его величество проявил в отношении имама бесконечное уважение, оказал ему возвеличение и почет и покрыл крыльями его сожаления и сострадания то, что имело место с его стороны в прошедшие дни вражды, то имам счел для себя обязательным лично отблагодарить его и выразить благодарность от глубины сердца за все его благодеяния и милости к нему, ибо это было причиной увеличения благоденствия и исчезновения сожаления. Он попросил у царского величества разрешения на эту встречу. И вот фирманом властным и решением славным было разрешено имаму просимое им и приказано прибыть к царю. Когда мы прибыли с имамом к «высоким дверям», то имама ввели с полковником Богуславским в специально для него приготовленное помещение. А я, мой брат Абд ар-фахим и друг имама, приставленный к нему от высокого государства, капитан Руновский, остались в другом помещении, находящемся перед тем, куда ввели имама.
Царь беседовал с имамом долго. Я не знаю, что было между ними тогда из речей, кроме того, что, когда имам вышел от царя, его лицо блестело, подобно новой луне, от сильной радости и веселья, вызванных всем тем, что он увидел из почтения и царских милостей. [Это было] такое великое почитание, которое [293] превышает все упомянутое выше. Среди подарков царя имаму была очень дорогая золотая шашка,[183] подаренная рукой уважения и почитания. Да пусть не придет тебе в голову, слушатель, что это — вещь обычная даже для каждого из великих и начальников.
Затем царь пригласил к себе меня и капитана Афлуна, который был со мной. Когда мы приблизились к царю, то мы приветствовали его по обычаю русских наклоном головы. Я увидел признаки веселья и смеха на его лице. Он побеседовал со мной кое о чем. Например, он спросил: «Как ты нашел Петербург?» и пр. и пр. Я отвечал ему в меру своих знаний и ума. Затем он обратился к Руновскому и сказал ему: «Поистине, я доволен твоей службой». Он вышел, мы также ушли после него из его дома и отправились в Петербург. Через день после этого пришли посланцы от царицы с дорогими подарками для жен имама и его дочерей. Они показывали имаму все то, что было с ними из подарков, говоря: это — такой-то, это — такой-то, называя имена каждой из этих женщин по отдельности.
Среди подарков были: трое четок из жемчуга, цена каждых из них 300 рублей. Две четыреугольные коробки, в каждой из них — птица из золота, как настоящая, издающая удивительные трели. Подобных вещей мы раньше не видывали. Эти коробки были из бумаги. Две булавки из золота, украшенные драгоценными камнями, прикалываемые к платью на груди. Они предназначались для двух жен имама. И такие же булавки для всех дочерей. С этими подарками и с великим почетом вернулся имам из Петербурга, скованный и плененный цепями оказанных ему милостей [294] и связанный по рукам путами проявленного в отношении его почтения. Однако, когда я вспоминаю закон наших людей в части содержания пленников, то содрогается моя кожа и морщится веселость моего лица, стыдясь [при сравнении] с тем, что мы видели здесь.