Глава о большом бедствии и великом несчастии для всего Дагестана, заключающихся в том, что Шамиль подпал под власть русских

Глава о большом бедствии и великом несчастии для всего Дагестана, заключающихся в том, что Шамиль подпал под власть русских

Весной этого 1275 [1859] г., когда стало известно намерение русских и подтверждались сведения о их движении к Мааруху,[149] то были сожжены селения Андаля и Багуляля для того, чтобы переселиться на гору Килаль. Подступы этой горы были укреплены с большими стараниями. Вооружение имама, пушки, порох, пожитки его и тех, кто был с ним, были перевезены на эту гору. Наиболее дорогое имущество имама находилось в Инхубе. Из-за двухлетней засухи и падежа скота там еще больше усилился голод.

Слабость ополченцев еще более увеличилась из-за голода и трудных работ в упоминавшихся ранее местах и различных поселениях, которые не упоминались. На этой горе не удалось укрепиться имаму.

В начале 1276 [1859/60] г. генерал с громадным войском спустился с горы Андаля на равнину Тандуб. Страшное войско с их помощниками-отступниками проникло со стороны Ирганая на «Малый Мост» и перешло его. Каждый русский начальник выступил из своего края со своими последователями. И были с ними грузы «красные и белые» [т. е. золото и серебро], которые захватывали сердца масс народа и делали рабами свободных. Конец.

Затем мужчины Багуляля и Андаля доставили в Караты имама и тех, кто намеревался [оставаться] с ним, с его ценностями, солдатами, членами его [245] семьи и наиболее ценным его и отправившихся с ним имуществом. После этого они вернулись обратно и покинули имама. Да вознаградит их добром Аллах. Затем наиб Кадий ал-Ишичали, по приказу имама, сжег оставшееся на той горе снаряжение и уничтожил пушки. Ополченцы, особенно те, кто был товарищами имама в период процветания, разграбили богатства и имущество Шамиля, которое еще осталось там на горе. Народ торопился к встречам с русскими с послушанием и повиновением. Они спешили к русским, особенно бывшие приближенные имама и те, кто были у него наибами и возвеличенными. Затем Шамиль, его сын Гази Мухаммед и те, кто находился с ними, с их багажом и наиболее ценным имуществом ушли из Караты. Они сожгли дом Гази Мухаммеда, который находился в Караты, с намерением подняться на плато Гуниба, а народ грабил их по мере своих возможностей.

Когда они достигли горы Ругж и Гуваля, то жители оказали им там сопротивление. Они прошли в местность Бук-Мухаммед в долине Бизав. В этой местности находилось селение мухаджиров из Гумаля. На вторую ночь имам и Гази Мухаммед с их семьями из [местности, где они были], среди битвы, сопротивления и грабежа их имущества, поднялись на гору Гуниб. С ними поднялись также некоторые товарищи, а семьи этих товарищей остались внизу. Некоторые же из товарищей, наоборот, сами остались внизу, но семьи их поднялись на Гуниб. Осталась в той местности вся казна имама, его казначей, Хаджияв ал-Урути и большинство его солдат.

Однажды ночью казначей и те, кто были с ним из приставленных к пушкам солдат, Исбахай ал-Чиркави, наиб Дибир ал-Анди и другие намеревались уйти в крепость Ыриб к Данияль-султану. С ними были также Курбаниль Мухаммед ал-Бацади, наиб Караляля со своими товарищами, среди которых были [246] Хаджияв, сын хаджи Дибира ал-Карахи, отставленный в то время, когда они уходили из Ишичали.

Мятежники трех равнинных карахских селений собрались вместе и встретили этого казначея и тех, кто был с ним, в лесу долины Бизав. К этим мятежникам присоединилось большинство товарищей этого наиба [Курбаниль Мухаммеда ал-Бацади]. Они разграбили многочисленную наличность казны и драгоценное имущество. Хаджияв ал-Карахи пытался запретить им этот грабеж. Он угрожал и метал молнии, но его запрещение на них не подействовало. Они даже не обращали на него внимания.[150]

Затем казначей и те, кто были с ним, остановились в селении Цуриб — местожительстве мухаджиров Ахди, расположенном между Кинсыром и Каралялем.

Слава великому! Как многочисленно то, что собрал имам[151] и что собралось у него в течение почти десяти лет из наличной казны и драгоценных богатств. Сделал над ними Аллах то, что хотел сделать, когда количеству их стал завидовать народ, а сердца их содрогались и загрязнялись нечистотами.

(Миновала первая часть главы о начале несчастий. Подлинно, имам приказал еще ранее казначею не удерживать эти сокровища).

Казначей и те, кто были с ним, пробыли в Цурибе около трех ночей. Данияль-султан прислал сказать им: «Приходите к нам или возвращайтесь в Карах, дабы не напали на вас вторично некоторые злоумышленники». Они вернулись в Карах. В Карахе казначей остановился в селении Куруш у своего хозяина [кунака] [247] со всем тем, что осталось у него из книг имама и пр. (Этот хозяин и кадий Куруша отобрали для себя из книг то, что сочли наиболее лучшим. За это поразил их Аллах всевышний наказанием, и они раскаивались после. Этот кадий передал некоторые из бывших у него книг этому передатчику, и я доставил их сыну имама Гази Мухаммеду, а некоторые из них были доставлены его сыну, [т. е. сыну автора], а среди них [книг, доставленных сыну автора] «Дары Мекки», которую переписал ал-Кудуки. Затем пришел с товарищами Муртади Али брат Кибида Мухаммеда ат-Тилики, он был наибом со стороны русских. Он забрал то, что было у них из казны, имущества и солдат и доставил все это в Тилик.

Начальник русских оставил все это имущество и казну[152] Кибиду Мухаммеду и Муртади Али, а солдат присоединил к своим солдатам. Путь для тех, кто были с ними, был освобожден. Казначей Хаджияв ал-Урути был посажен (и просидел некоторое время).

И не осталось никакой крепости, кроме тех, которые сдались русским, и ни одного наиба, кроме тех, которые опустили голову и склонились к русским. Данияль-султан сдал русским крепость Ыриб, (находившуюся в округе Кинсыр), со всем тем, что было в ней из снаряжения пороху, снарядов, пушек, ружей и пр.; а сам с товарищами направился к генералу в Тандуб, утверждая, что он приглашал его к себе. Ему было приказано отослать свою семью и все находившееся у него имущество в крепость Чарталы. Для переноски туда его имущества ему дали около сотни спин [т. е. носильщиков].

Затем русские расположились вокруг горы Гуниба и устроили свои лагери на горе Кахаль, напротив плато Гуналя. У них были наибы и прочие лица, [248] и главы, и ополченцы. А у Шамиля были из глав только знающий ученый мухаджир Ибрахим ал-Черкеси, ученый мухаджир хаджи Насруллах ал-Кабири ал-Куралли, твердо мыслящий ученый Гальбац ал-Карати (удрученный отставкой от наибства и убйством своего сына из-за одного дела). Рассказывают, что во время собрания для переговоров о перемирии он сказал им [посредникам] следующее: «Наши отцы говорили — поистине, вы, [т. е. русские], приятны речами, богаты деньгами, легки сначала, тяжелы после (и мы не хотим с вами мира)». Конец.

Ученый, рассудительный (храбрец, учитель) Хаджияв ал-Карахи (отставленный от наибства), два ученых и наиба Дибир ал-Анди и Дибир ал-Хунзахи, сын его [Шамиля] дяди по отцу Ибрахим ал-Гимри, Муртади Али ал-Чиркави совершенный человек (Милрик?) изгнанник, наиб Муртади ал-Ургачи, изгнанник и наиб Гурш ас-Сугратли. С ними было около двухсот из сражающихся ополченцев.

Все находившиеся на Гунибе, будь то мужчина или женщина, по мере своих сил охраняли дороги и границы. (Затем начальник русских, барон, призвал к себе слепого Мухаммеда Эфенди ал-Хуми, оставшегося в Карахе и отделившегося от Шамиля Мухаммеда Тахира ал-Карахи и его ученика Хаджиява ал-Карахи и послал их к имаму для переговоров о мире.

Когда они достигли крепости Гуниб, то имам не разрешил войти во внутрь крепости никому, кроме тех, кто останется жить у него. Эфенди и Мухаммед Тахир вернулись обратно, а Хаджияв вошел в крепость и остался у Шамиля. Из-за этого впоследствии Хаджияв попал в сильную беду, на некоторое время он был взят в управление, где работал как слуга, а затем был освобожден. Конец.

Затем в месяце сафаре 1276 [1.X.1859] г. отряд русских поднялся на Гуниб со стороны того места, которое [249] было оставлено без внимания дозорами, выставленными для охраны этого места. Начальник этих дозорных Амирасуль Мухаммед ал-Кудали был там убит, (а его товарищи были забраны в плен). Все сторожевые, выставленные в различных сторонах Гуниба, соединились в селении. Здесь пали смертью праведников некоторые мужчины и женщины из Гуналя и некоторые мужчины, пришедшие со стороны. Среди них этот ученый мухаджир хаджи Насруллах и мухаджир Камали ал-Гулуди.

На Гуниб поднялся генерал, русские начальники, наша знать, которая была с русскими, и ополченцы. Шамиль собрал находившихся там мужчин в мечеть. Удалился в то время от него в долину ученый Дибир, сын Инкачилавы ал-Хунзахи со своей семьей, из-за чего он подвергся несчастью, но затем спасся, и они [русские] его приблизили (сделав его наибом). Конец.

Шамиль уговаривал, подбадривал и увещевал собравшихся с ним в мечети, всех сразу и по отдельности, называя каждого по его имени, призывая к борьбе, к падению за веру и исканию смерти [в битве], но ни один не выказал к этому стремления, даже и его сыновья. Они отговаривались состраданием к своим семьям. От них [русских] к имаму пришли посредники требуя мира и прихода Шамиля к генералу. Для этого же пришел Данияль к его родственнику по жене — Гази Мухаммеду. Рассказывают, что имам склонился только благодаря уговорам Гази Мухаммеда.

Он дал им согласие только при том условии, что он и его товарищи пойдут к генералу вооруженные и что генерал даст ему и тем, кто захочет идти с ним, свободно уйти в Мекку. Они, [т. е. Шамиль и его товарищи], условились между собою, что если русские будут отделять товарищей от Шамиля, или же попытаются взять у них оружие, то они начнут сражаться [250] и дерзнут напасть на русских, ища смерти в битве. На этом они и отправились. Но русские встали между Шамилем и его товарищами и взяли у Шамиля его оружие, говоря, что генерал боится вооруженных.

Аллах всевышний, славный и мудрый не предопределил произойти тому, о чем они раньше договаривались. Рассказывают, что Муртади ал-Урути побуждал на это, но Гальбац отклонил. Конец.

Сообщал тот, кто был тогда с русскими, о том, что если бы начали тогда битву, то перебили бы большинство начальников и знати. Конец.

Ополченцы забрали и разграбили то, что было из имущества и лошадей у Шамиля, его двух сыновей и всех тех, кто был с ним. Затем, когда соединились и перемешались меж собою неверные и мусульмане, то наша знать, которая сдалась русским раньше, стала тихо совещаться между собой, стыдясь своего присутствия при Шамиле. Находившийся среди них кадий Аслан ац-Цадакари сказал: «Подлинно, лягушка, которая упала в отхожую яму, не очистится от нечистот. Так пройдемте же мимо него [Шамиля]». И они ушли. Конец.

Затем был освобожден путь тем, кто там был, к их родным местам, а имама и его двух сыновей с их семьями направили в лагерь русских на горе Кахаль, а затем оттуда вооруженными в крепость Темир-хан-шуру.

Затем Шамиль в сопровождении его опытного секретаря, отставленного от секретарства у имама, Абд ал-Карима ал-Чиркави, и Гази Мухаммед в сопровождении его двух товарищей, ученого Хаджиява, сына Газиява ал-Карати, и Тауша ал-Карати, были с возвеличением и почетом отправлены к русскому царю. Они ехали в дорогих колясках, а остальные находились в Темир-хан-шуре, окруженные таким же возвеличением и почетом. Затем приехал Гази Мухаммед и увез всю семью и двух родственников [Шамиля] [251] по жене, ученых юношей Абд ар-Рахмана и Абд ар-Рахима, сыновей шейха устаза сейида Джемаль ад-Дина, да помилует его Аллах всевышний.[153]