Дополнение

Дополнение

Из числа того, что постигло Шамиля, было также проявление злорадства путем порицаний и оскорблений в красноречивых стихах, наполненных явной руганью, со стороны сведущего ученого, опытного и явного противника Шамиля хаджи Юсуфа ал-Яхсави. Тогда нуждающийся бедняк Мухаммед Тахир вступил с ним в состязание, споря с ним и соперничая в стихах. Он поместил позади каждого «бейта»[154] из стихов Юсуфа свой «бейт», дабы были смежнымл их устремления и были соединены они оба связью стиха.

И вот перед тобой, о читатель, эти стихи различные из обильного моря [поэзии].

Доблести Шамиля стали прахом,

Хотя они[155] и поставили его имамом.

Доблести Шамиля поднялись великими,

Поэтому они и поставили его имамом.

Встал он поутру при расцвете дела ничтожным, а к вечеру

Оказался наполненным мирскими благами и порицаемым.

Вступил он в дело свое один, в одиночку,

А к концу его стал наполненным помощью и оказался опорой [ислама]. [252]

Пленником русских, когда увезли его ночью в наказание

За дозволение им запрещенного.

Все русские везли его ночью со славой в воздаяние

За разъяснения им запрещенного.

Если кто лжет на Аллаха, Аллах унизит его

И не встретит он благополучия до скончания века.

Если кто правдив пред Аллахом, Аллах дарует ему

В огне несчастия прохладу спасения.

Сообразно с тем, что его называли эмиром,

Был он также достоин быть названным и тучей бездождной.

По благоразумию ему повиновались как эмиру.

Был он также достоин быть названным и дождем непрерывным.

Ради чего было избиение правоверных

И покорное примирение с русскими?

По знанию велась борьба с нападающими

И примирение с русскими [было] из-за боязни истребления.

Если вы скажете, что мы побеждены, или, что мы струсили,

То мы более вас правомочны считать себя обиженными.

Была пора — они побеждали, пришло время и стали побежденными,

А вы предпочли постоянно сидеть безоружными.

Разве ты отразил силу русских?

Нет, вы пламя огня разожгли среди нас.

Сколько он встречался с силою русских в сражениях,

Одновременно прося вас о разжигании пламени [битвы].

Покусившись на гибель, ты хочешь возвышенности в здешнем мире.

Но другая его [часть][156] не допускает, чтобы ее удаляли. [253]

Этим он взял верх над народом по возвышенности в здешнем мире,

Но свойства здешнего мира в том, что он удаляется.

Как горько то, что ты теперь испытываешь. Посмотри!

Разве стоит то, чем ты гордишься, неизбежного [т. е. смерти]?

Как сладко то, что его постигло сегодня несчастье,

За это сохранена религия, как опора.

А разве Аллах заповедал позорные деяния?

В «военной добыче»[157] мы нашли же желаемое.

А разве Аллах заповедал злорадство над несчастьем?[158]

Ведь Корана довольно для порицания.

Поэтому ты не владетель благоразумия и решительности,

О ты, тот, кто свет сделал мраком.

Ты,[159] подлинно, сейчас в проявлении злобы. О ты, тот,

Кто, сокрушив знания, сам себя сокрушает.

Разве судья воздаст вам добром

За ваше истребление людей благородных?

Разве всемогущий воздаст им ущербом

За истребление ими низких людей?

Права мусульман попраны тобою,

А все имущество погибло расхищенным.

Права мусульман [попраны] теми, кто их попирает

И кто делает грабеж имущества из отмщения.

Поверг тебя Аллах на бок унижения за то,

Что ты возгордился, о притворившийся слепым презренный.

Поверг его Аллах на бок возвышения за то,

Что он воскресил религию, [ранее] угнетенную. [254]

Твой эмират — уничтожение; так суди же в нем.

Твое благородство — унижение. Вот тебе позор.

Его эмират — уничтожение для всякого враждующего.

Благородство есть унижение [только] для того, кто притворяется слепцом.

Вы явно отбросили закон вашего владыки

И вот вы наказаны за это в отмщение.

Вы в джихаде защитили веру вашего владыки

И он наградит вас за это блаженством.

Достаточно этого для прославления в состязании прославлением и для порицания в состязании порицанием, приводящим к рыданию.

Хвала хранителю-защитнику и молитва над избранником и в начале и в конце [каждого дела].

Для каждого берущего во внимание будет достаточно в отношении возвышенности Шамиля, высокости его светской силы и в доказательство хорошего его конца и исхода четырех обстоятельств, даже пяти, изложенных ниже, подобных которым до сих пор ни у кого, как мы слышали, не происходило, да и впоследствии мы думаем, что не произойдет. Вот они: целование падишахом ислама при приветствии руки Шамиля во время его поездки в хадж; пожалование русским царем Шамилю золотой шашки непосредственно из рук царя в руки Шамиля; трата царем из своих денег на нужды имама каждый год 20 тысяч рублей; сошествие египетского правителя со своей тахты и усаживание на нее Шамиля и возведение Шамиля шерифом Мекки на кафедру мекканской мечети для того, чтобы видели его и знатные и простой народ. Так было слышно.

Из всего этого наиболее удивителен его выход, подобно золоту из огня, из всех событий и трудностей, [255] вплоть до того времени, когда Аллах всевышний принял его душу, как душу избранника в благоухание пророка [т. е. в рай], да будет молитва Аллаха всевышнего над ним и мир.

Да ведь в этом нет удивления, ибо этот выход — творение того, кто заставляет вытекать белое чистое молоко из пространства между содержимым кишок и крови.[160] Да будет превознесен Аллах — владетель мудрости.

Когда шейх Шамиль остановился в благоухающем городе [т. е. Медине], я спросил товарища, кадия Юсуфа ал-Яхсави: «Что сейчас говорят о Шамиле?». Он ответил: «А что говорят? Ничего не говорят». Конец.

(Затем я слышал, а я — редактор, от тех, кто видел сына этого Юсуфа, о том, что когда Шамиль находился в Медине, где и умер, то Юсуф отказался [переменив свое мнение] от того, что говорил относительно Шамиля, раскаялся и приказал своей семье покаяться в том, что они говорили. Он признал, что Шамиль есть один из лучших людей.)